Алжирский пленник (Необыкновенные приключения испанского солдата Сервантеса, автора «Дон-Кихота») - Выгодская Эмма Иосифовна. Страница 18

В Алжире начался голод. Пираты победнее, не зная, чем кормить своих пленников, выпускали их на волю или закладывали десятками. Все заняты были своими собственными бедами, и момент для бегства настал самый благоприятный.

Перед отъездом Родриго Мигель ещё раз повёл брата на берег, проверил местоположение и в сотый раз условился о знаках и взаимных сигналах. Прощались братья не надолго: недели через две, не позже, надеялись встретиться.

Родриго уехал. Сервантес сделал последние приготовления, взял с собой Исахара, простился с доктором Созой и залёг в пещере.

Это было во второй половине сентября 1577 года. Хуан сторожил снаружи. Дорадор приносил пищу. Исахар бегал на разведки.

Глава девятнадцатая

В пещере

Их было пятнадцать человек в маленькой, тесной пещере без отдушин для воздуха. Но теперь теснота, болезни, голод, недовольство — всё было забыто. Они лежали вповалку на земле, на грудах маисовой соломы, и ждали судна.

Один из пленников постоянно дежурил в густых кустах на верхушке холма.

Прошло пять, шесть, семь суток. Сервантес был спокоен. Он знал, что снарядить судно — не такое простое дело, что у Родриго с Вианой могут встретиться какие-нибудь препятствия, задерживающие отплытие.

Настал двенадцатый день. Молчаливое напряжение в пещере достигло высшей точки. Но разговоров не было. Лежали на соломе и ждали сигнала сверху. Диего Кастельяно и Томас Рохас, заболевшие от сырости, тихо стонали у стены.

Ночи были лунные и ветреные. На западе, на грани неба и моря, тучи залегли плотной полосой, более светлой, чем чёрное беззвёздное небо. Луна поднималась над чертой моря, тёмно-багровая и мрачная.

Тяжёлое ожидание, мучительное, как удушье, спирало груди людей в пещере.

В эту ночь на холме дежурил Луис де Гарсия, смелый юноша, ещё совсем недавно попавший в плен. Исахар каждую минуту бегал к нему на разведку.

Из пленников один Дорадор пытался разговаривать. Но никто не поддерживал разговора. Все лежали и молча прислушивались.

Вдруг послышался лёгкий шум; и комья земли посыпались у входа. Исахар не вполз, а вкатился в пещеру.

— Серванти! — позвал Исахар в страшном возбуждении. — Серванти! Огонь в море! Красный огонь!.. Корабль!..

Все повскакали с мест.

— Лежите все и молчите, пока я не позову, — распорядился Сервантес. Он зажёг приготовленный смоляной факел и пополз наружу.

На море, совсем недалеко, ясно был виден красный огонёк. Он приближался, стал отчётливее и явственно разделился на два, один над другим.

Это был условный знак. Родриго должен был вывесить два красных огня на бизань-мачте, дождаться условного ответа и спустить лодку к берегу.

Сервантес взбежал на верхушку холма и замахал своим факелом.

Огни на судне потухли, потом снова зажглись. Это означало, что сигнал замечен и лодку высылают.

— Теперь, дон Луис, вы мне поможете выносить больных, — сказал Сервантес часовому, и оба побежали вниз.

Но пленники уже сами выбегали из пещеры и по одному спускались к берегу. Больные, прихрамывая, ползком тащились за ними. Долгожданное спасение, наконец, пришло, и люди забыли об осторожности. Они беспорядочной гурьбой сбились на берегу.

Несколько долгих минут ожидания, и полосу лунного света на воде прорезала вдали узкая, как птица, чёрная тень — лодка.

— Ложитесь на землю! Ничком! — умолял Сервантес, перебегая от одного к другому.

Не слушая, люди вбегали в воду навстречу лодке.

Луис де Гарсия, забыв обо всём, снова взбежал на верхушку холма, схватил факел и широкими кругами начал махать им над головой, точно приближая этим спасение.

И тут в игру вступила случайная фигура, которую не могли предугадать никакие расчёты.

Рыбак Абу-Талеб возвращался поздно ночью из Алжира домой, в своё селение. Он отстал от товарищей и перепрыгнул через ограду, чтобы пойти наискосок по самому берегу и срезать часть дороги. За оградой он увидел человека с факелом на пригорке, пятнадцать теней на берегу, красные огни в море, приближающуюся лодку…

«Ага, здесь заговор! Проклятые кафиры задумали бежать!» сообразил рыбак и пронзительным свистом позвал товарищей.

Полминуты спустя свистки летели уже по всему берегу, вдоль всей линии фортов передавалась тревога, и сторожевые суда из порта выходили наперерез чужому галеоту.

Лодка дрогнула и остановилась.

— Скорее! Скорее! — отчаянно замахали лодке пленники.

Лодка покачалась на воде, точно раздумывая, и повернула назад. Огонь на судне погас: на галеоте услыхали тревогу.

Обезумевшие пленники вбегали в воду и, едва держась на ногах от прибоя, махали руками и кричали вслед отходящему судну.

— Кабальерос, обратно! — кричал Сервантес. — Обратно в пещеру, иначе мы погибли!..

Он почти силой затолкал всех обратно в пещеру. Тревога быстро утихла, но судно уже успело уйти и больше не показывалось.

Пленники по одному опять выползали из пещеры и добирались до берега. Они надеялись: судно вернётся, не может не вернуться. Родриго или Виана, кто бы там ни был, не испугается двухминутной тревоги и найдёт случай снова показаться в виду берега.

Сервантес не мог удержать в подчинении своих пленников в эту ночь и только на рассвете собрал всех обратно в пещеру.

Он пересчитал их. Дорадора не было.

Темно. Факелы не горят, чтобы не отнимать воздуха у людей.

В темноте только сдерживаемое дыхание пленников и тяжкие стоны больных. И во всех углах блестящие, устремлённые на Мигеля глаза, ожидающие, вопросительные, угрожающие.

— Дон Мигель, у нас нет ни ломтя хлеба.

— Хлеб нам принесёт Дорадор, как всегда.

— Дон Мигель, мы ждём его вторые сутки. Он никогда так надолго не оставлял нас!

— Он скоро придёт.

— Серванти, позволь, я пойду поищу его.

— Не ходи, Исахар, тебя поймают. Лежи смирно и молчи, он скоро придёт.

Мигель уже сам не верил в то, что говорил. Дорадор пропал сейчас же после того, как увидел, что их попытка сорвалась. Как крыса, он бежал первый, почуяв гибель.

А может быть… Может быть, ещё хуже. Может быть, он поспешил, спасая свою шкуру, доложить обо всём паше, чтобы выгородить себя?

Кончились мучительные вторые сутки лежания в пещере. Смутное пятно света, падавшее из отверстия для входа, потемнело.

Наступала ночь.

Из дальнего угла, звякнув оружием, вышел молодой Луис де Гарсия.

Он выпрямился во весь рост и невольно согнулся, стукнувшись головой о земляной свод.

— Кабальерос! — громко сказал Луис де Гарсия. — Разве мы трусы, чтобы сидеть здесь и ждать, пока нас возьмут, как мышей в мышеловке? Или вы забыли, что мы — кастильцы, а не овцы? У нас есть оружие, — выйдем, попробуем выбраться из сада!

— Да, да, — повскакали все. — Мы пойдём, попробуем спастись отсюда. Чего нам ждать здесь?

Все разом наступали на Сервантеса.

— Ни один человек не пойдёт отсюда. Это гибель, — сказал Сервантес.

Опять тишина. Кто-то забылся. Кого-то лихорадило. Кто-то стонал во сне.

К концу ночи к Мигелю подполз Исахар.

— Ты слышишь, Серванти? — прошептал он.

Тишина ночи наполнялась чьими-то шагами, шорохами, слабым позвякиванием оружия.

— Я пойду погляжу, Серванти, — шептал мальчик.

— Не надо, Исахар, лежи смирно.

Пленники не шевелились. Спят, молчат или притворяются, что спят?..

Звуки множились. Шорохи приближались. Кольцо вооружённых людей смыкалось вокруг пещеры.

Вдруг резкий крик, плачущий голос прорезал тишину предрассветного часа.

— Это Хуан!.. Его пытают!.. Нас предали!.. — закричал де Гарсия.

— Нас предали! — повскакали все с мест. — Сейчас придут сюда!..

— Нас предали! Нас заманили! — подступали все к Сервантесу.

— Молчите! — сказал Мигель. — Не двигайтесь с места. Слушайте меня! Я собрал вас сюда, чтобы спасти. И я отвечу за неудачу. Вы все останетесь целы. Только слушайтесь меня. Говорите только правду: вы здесь ни при чём, вас заманили. Всё сделал я, уговорил я, подготовил я!