Голос в ночи (полный вариант) - Голубев Глеб Николаевич. Страница 16

— Да уж!

— …и позволяет разоблачить так называемые чудеса йогов. Однажды попробовал — и получилось.

— Очень просто у вас выходит: взял — и попробовал. И получилось! Все равно как через веревочку прыгать. Все-таки не верю, будто нет тут секретов. Вы же сами говорите, что это фокус.

— Ну, фокус в том смысле, что с ним можно успешно выступать и удивлять зрителей. А секретов нет. Просто это позволяют проделывать физиологические особенности человеческого организма да законы физики, хотя, честно говоря, мне и самому тут еще не все ясно. Сначала я считал, будто все дело лишь в самовнушении. Если можно внушением вызвать ожог без огня, так, видимо, удается и пройти по раскаленным углям без ожога. Под влиянием самовнушения напрягается симпатическая нервная система. Кровяные сосуды суживаются, кровь свертывается быстрее. Все дело в твердой уверенности, что непременно пройдете по огню.

Он вдруг рассмеялся. Я удивленно посмотрела на него.

— Вспомнился забавный случай, — пояснил Жакоб. — Однажды я беседовал после такого номера с репортерами. И наступил босой ногой на окурок, кем-то брошенный и не погасший. Я обжегся, вскрикнул и подпрыгнул. Представляете общее изумление? Только что я плясал на углях, а тут пугаюсь горящей сигаретки.

— Забавно. Они наверняка приняли вас за ловкого шарлатана.

— Конечно. А все дело в том, что я не был подготовлен к этой злополучной сигаретке психологически. Она застала меня врасплох. А по углям я шел, собрав всю свою волю и внушив себе, что это вполне возможно.

Официант наконец появился с подносом.

— Все-таки не верю, будто одной лишь силой воли можно заставить себя безболезненно пройти по огню, — сказала я, принимаясь за паштет. — И почему платье на ней не вспыхнуло, на смелой девице? Я каждую минуту боялась.

— Оно из негорючего материала, надо будет это перенять, — деловито ответил Жакоб.

Медлительный официант торжественно откупорил запыленную бутылку и, прежде чем наполнить бокалы, с важным видом понюхал пробку.

— Нет, тут все-таки наверняка есть какие-то секреты, только вы не хотите их раскрыть, — не унималась я. — Профессиональная тайна? Кодекс факирской чести не позволяет?

— В данном случае я ничего не скрываю, честное слово. Кое-что в этом фокусе мне и самому еще не ясно — я же вам сознался. Видимо, дело не в одном только самовнушении. Есть и объективные, так сказать, возможности, не обжигаясь, ходить по раскаленным углям. Они связаны с любопытным явлением: оно в честь открывшего его физика называется «эффектом Лейденфроста». Если накалить докрасна блюдо из сравнительно толстого металла, а затем капать на него подогретую воду, то жидкость не станет растекаться во все стороны, как при обычной температуре, а принимает форму сплюснутого шарика. Шарик быстро вращается, но вода не закипает. Испаряется она поэтому примерно раз в пятьдесят медленнее, чем при кипении. Практически водяной шарик даже не касается раскаленной поверхности. Его отделяет от металла подушка из пара. Этот эффект, кстати, давно используется в так называемых паровых котлах высоких температур. Вам не скучны научные тонкости?

— Нет, что вы! Я тоже хочу научиться ходить по огню.

— Вся разгадка, видимо, в том, что, когда я иду по раскаленным углям, обильно выделяется пот, и образующиеся шарики жидкости предохраняют ноги от ожогов. Плюс, конечно, влияние самовнушения на симпатическую нервную систему. Да вы сами наверняка проделывали, и даже не раз, такой фокус, только не в столь эффектном оформлении.

— Я? Каким образом?

— Пробуя пальцем, хорошо ли нагрелся утюг. Вспомните: вы всегда перед этим смачиваете палец слюной.

— Верно!

— Водяные пары между пальцем и горячим утюгом и предохраняют от ожога. А опытные мастеровые-паяльщики ухитряются даже, смочив ладонь, отклонять рукой в нужную сторону поток расплавленного олова. Но проделывают они это без зрителей и не пожинают аплодисментов. Я сейчас готовлю для лекций номер еще эффектнее.

— Какой же? — насторожилась я.

— Лизну языком раскаленный докрасна стальной брусок.

— Ужас! Только мне-то уж этот фокус не показывайте.

Доктор Жакоб покорно склонил голову, и мы принялись за яблочный торт. Когда очередь дошла до кофе, я сказала:

— Вы понимаете, что этой, простите меня, мальчишеской выходкой себя выдали? Теперь они знают, что вы интересуетесь и подозрительной деятельностью.

— Ну, они меня и так хорошо знают, — не очень уверенно ответил Жакоб.

— Но сегодня они вас явно не ждали.

— Да, похоже. Всеведущий голос оказался не на высоте.

— А вы сами себя разоблачили. Имейте же мужество признаться.

— Уж очень велик был соблазн. Не мог удержаться, — сказал он тоном виноватого мальчишки. — Ненавижу это жулье! К тому же момент был очень удобный. Пригласили специально фоторепортера, чтобы увековечил чудо. А теперь он, конечно, не удержится, напечатает и те снимки, где я пляшу на углях, — и чудо будет развенчано, вся их затея сорвется.

Мы выкурили по сигаретке и пошли к машине. Солнце уже висело низко над сверкающими шапками гор; надо было спешить, а то тетя начнет беспокоиться.

Когда мы выбрались из тесноты кривых улочек на простор шоссе, я сказала:

— Ну, а теперь расскажите, что вы новенького высмотрели, мистер Шерлок Холмс?

— Я видел то же, что и вы, — засмеялся Жакоб.

— Вы ведь приезжали специально, чтобы проверить свою гипотезу о том, будто эти шарлатаны каким-то образом влияют на мою тетку. Если они и шарлатаны, то весьма талантливые и ловкие. Я человек спокойный и абсолютно неверующий, но, признаюсь, на меня все зрелище произвело сильное впечатление. Началось панегириком во славу науки, а потом…

— Да, нынешние мистики не чета прежним. Идут в ногу со временем: научились маскировать суеверные бредни в ультрасовременные псевдонаучные одежды. Ловко спекулируют на интересе людей к науке, над верой в ее всемогущество. Теперь просто о боженьке или небесных силах говорить неприлично. Вот и появляются некие «старшие братья», способные творить чудеса на основе законов природы, только пока еще якобы не открытых, не познанных наукой. Христос или Магомет объявляются астронавтами. И если соберутся, скажем, астрологи на свой шабаш, то назовут его не иначе как «Конгрессом научной интеграции». — Жакоб посмотрел на меня и добавил: — Разоблачать современных мистиков вовсе не так-то легко и просто. Вы убедились, как умело они пользуются тем, что, сколь ни могущественна наука, она не может опровергнуть существование бога.

— Почему? — удивилась я.

— А как опровергнуть то, что не имеет доказательств? Все, что может наука, — это в каждом отдельном случае неопровержимо доказывать: в данном явлении нет ничего чудесного и сверхъестественного, оно произошло в результате действия таких-то и таких законов природы, без всякого божественного вмешательства. Как гордо сказал Наполеону Лаплас, объясняя картину мироздания: «Я не нуждался в гипотезе бога!» Но мистики и церковники сразу же хватаются за новую загадку природы, еще не раскрытую наукой, и объявляют ее прибежищем высших, божественных сил. Вместо старого, примитивного боженьки появляются «Таинственные силы природы», «Старшие братья» или «Высшие внегалактические существа», якобы незаметно для нас управляющие всеми земными делами. Суть от этого не меняется. А попробуйте-ка научно опровергнуть существование «Высших внегалактических существ»…

— Да, это у них ловко получается, — согласилась я. — Христос и Пифагор, Эйнштейн и Циолковский, какие-то «гималайские великаны». Ужасающая мешанина, а действует, впечатляет…

— В том-то и беда. Все свалено в кучу: оккультизм, буддизм, учение йогов, самые вульгарные суеверия — и приправлено научными терминами. На многих действует — привыкли слепо верить авторитетам. Широкоизвестные имена гипнотизируют…

— Почему вы сворачиваете? — перебила его я. — Ведь мы тут не ехали?

— Хочу объехать стороной горластых йодлеров, — пояснил Жакоб. — А то опять нас задержат. Наверняка веселье у них в самом разгаре.