Планета имени шестого «Б» - Запольских Вячеслав Николаевич. Страница 16

— Скорее всего, да, — нетерпеливо отозвался кит, — потому что его внук и еще один ребенок… В общем, вот эта ближайшая планета стала убежищем Рубинового Трысьбы!

— А беззащитные дети в плену у бессовестного злодея, — понимающе кивнул Косоглазый Дракон.

— Да! Беззащитные дети хотели взять штурмом резиденцию Верховного Генералиссимуса, но попали в коварную западню…

Паргодубал прервал речь Загарульны величественным мановением гермоперчатки:

— Я вижу, время для многоразумной беседы сейчас неподходящее. Показывайте, куда устремиться моим доблестным рыцарям и их оруженосцам!

И он скрылся в люке своей летающей тарелочки. Загарульна развернулся на 180 градусов и быстрее звездного ветра (как это у него получилось, он и сам потом объяснить не мог) помчался назад, в сторону негостеприимной Челюсти.

«А собственно, почему мне нужно сидеть здесь сложа руки и чего-то ждать?» — подумал я, когда «Гамаюн», выключив двигатели, медленно пролетал над планетой. В самом деле, даже если челюстианцы снова захотят захватить звездолет, то «Гамаюн» им уже не дастся. Значит, я могу взять последний, третий космоскаф (первый угнали мы, вторым воспользовались дед и Шериф, когда спешили нам на помощь) и лететь обратно. Может быть, экипажу, вступившему в бой, сейчас как раз не хватает одного лаузерного ствола… Да и плазменная пушка космоскафа окажется не лишней. Нет, оставаться на орбите я больше не могу.

Космоскаф снижался над крышами челюстианского города. Я подбирался к месту, где оставил своих.

На поле боя горели застрявшие в грязи разбитые бронекаты. Дымились врезавшиеся в развалины монументов бронелеты. Вся челюстианская армия атаковала здание. Резиденция горела: внутри тоже шел бой. Я снизил космоскаф до минимальной высоты и ринулся в атаку на ползущие боевые вражеские машины.

Бац! Космоскаф сбил уцелевшую статую Генералиссимуса. Я стиснул зубы и протаранил длинноствольный ядомет, стрелявший струями кипящей синильной кислоты. Потом увернулся от залпа баллист, швырнувших в меня десяток шаровых молний и…

Крррак! За иллюминаторами развернулось полотно сплошного зеленого огня. Раздался чудовищный рев, сдавивший мои барабанные перепонки.

Сбросить тахионную бомбу на резиденцию своего Генералиссимуса челюстианцы не решились. Они ударили по моему космоскафу.

Сверхпрочный корпус лопнул. Меня вместе с креслом катапультировало наружу, в свистопляску обломков, в грохот и пыль, в месиво грязевых смерчей.

— Держи его! Лови!

Я шлепнулся так, что на несколько секунд перехватило дыхание. Лаузер вылетел из кобуры. А ко мне уже подбегали болотные гвардейцы, размахивая рулонами мушиной липучки. Видимо, хотели взять живьем.

Вдруг челюстианцы остановились и уставились в небо.

Там парили купола парашютов. Очень красивые купола, украшенные причудливыми геральдическими знаками — графскими гербами и эмблемами баронов. Все ниже и ниже спускались на поле боя необычные колесницы, в седлах которых качались драконьего вида существа, вооруженные лазерными копьями и двуручными молниерубами. С небес они шли в атаку на врага, выкрикивая длинные и неудобопроизносимые имена своих возлюбленных драконесс. Самое удивительное, что боевые колесницы, на которых ринулась в бой неожиданная подмога, очень напоминали трехколесные велосипеды земной малышни.

В воздухе кружили летающие тарелочки, грохотавшие залпами бортовых грозобомбард.

— Ян, держись! Сейчас мы им всыплем, тремоло-легатто!

Рядом со мной причелюстился Загарульна. Отмахнув хвостом первую волну наступавших, он вежливо посторонился, уступая место рыцарскому клину драконов.

Челюстианцы попрыгали в свои бронеползы и бронешмыги и попытались бежать с поля боя. Но были окружены трехколесной «кавалерией» и сбились в кучу.

— Сдавайтесь! — величественно пророкотал Паргодубал.

Бронекаты и бронепрыги злобно заурчали и зачихали моторами. Но ни один люк не открылся и не один солдат не выбрался наружу, чтобы сдаться в плен.

— В чем дело? — нервничая, спросил меня Светлейший Герцог. — Почему они не капитулируют? Разве позорно уступить в битве более могущественному сопернику?

— Наверное, просто растерялись, — предположил я. — Боятся. Они тут все здорово запуганы.

— Вы хотите сказать, что мы бились с трусами?!

— Ни в коем случае! — раздался у моего уха знакомый голос. — Челюстианцы бравые вояки, это я могу подтвердить.

Видели бы вы, во что превратилась роскошная космофлотская куртка Льва Ильича! Рукава обгорели, брюки разорваны и все в грязи. У Шерифа на груди паутина мелких трещинок — след прямого попадания шаровой молнии. А у Женьки…

Женька стыдливо прикрывал глаз. Но стыдиться было нечего. Подумаешь, фонарь! Зато он — победитель! Синяки и ссадины, как известно, украшают настоящих мужчин.

Но исцарапанных Трысьбу и Генералиссимуса ссадины вовсе не украшали. Пленники угрюмо стояли позади землян и молчали. Привыкали, видно, к тому, что в ближайшие годы их единственными собеседниками будут немые красноплавниковые уфрюгони.

— А где Чупочух? — спросил я, потирая ушибленное колено.

— Чупочух? — голос Маковкина вдруг сделался скучен и невыразителен. — Он стрелять по своим не смог. Я его понимаю. Ну и… Жизнь его не была геройской, а смерть не стала доблестной. Но он был хороший парень… Браво, Ваша Светлость! — оглядевшись по сторонам, Лев Ильич обратился к Паргодубалу. — Вижу, вы неплохо изучили собрание Вальтера Скотта, которое я подарил вам на юбилей коронации. А потому довольно вам кататься на трехколесном велосипеде. Вскоре я буду иметь честь вручить вам более совершенную двухколесную машину со звонком и запасным насосом.

Ну вот, кажется, и все.

Когда мы улетали, Лев Ильич высунулся из люка космоскафа и сказал, обращаясь к челюстианцам:

— Я бы посоветовал выбрать другое название для вашей планеты. Ну что это за имя — «Челюсть»? Безобразие какое-то.

Эпилог

Мы вбежали в вестибюль и натолкнулись на Капитолину.

— Никак, раздумали прятаться? — удивленно спросила она. — Не будут вас шукать по длине биомагнитных волн?

— Не будут, — ответил Женька. — А, между прочим, мы твою махорку нашли.

— Да ну! — всполошилась Капитолина. — Где?

— Неважно. Завтра принесем.

Лифт поднимал нас на одиннадцатый этаж. Скоро мы опять очутимся в классе. На обратном пути с Челюсти «Гамаюн» сыграл роль машины времени. Иначе мы вернулись бы только через пятьдесят лет. А сейчас успеваем даже на телекинетику, с которой сбежали пятьдесят лет назад. Или пятьдесят ней назад? Или, может быть, вообще не сбегали?

Узнает ли кто-нибудь, что мы совершили испытательный полет на экспериментальном звездолете? Ведь о серебристых нашивках на рукавах (одна нашивка за десять мегапарсек полета) мы как-то не побеспокоились. И настоящее оружие космических первопроходцев — лаузеры калибра 22,4 мм — сдали Шерифу, когда приземлились в Савино.

Впрочем, кое-что на память о нашем путешествии сохранилось: необъяснимые причуды летящего вспять времени вернули на мой лоб шишку, полученную при скоростном проходе через подпространственное устье. А под Женькиным глазом снова засветился синяк, полученный в бою с челюстианцами.

— А я уж думал, ты сбежать решил, — встретил Женьку насмешкой Олег Медведев. — Но теперь-то не отвертишься. Давай заставляй Казимировну нести яйцо, пока Пифия не пришла.

— А где это ты шишку получил? — рассмотрев меня поближе, спросила Тася Новгородцева. — Ой, а у Женьки синяк. Уже желтеет. Вы подрались, да? Как интересно!

Тут в класс вошла Пифия. В руках вместо классного журнала она держала внушительных размеров пластиковую коробку.

— Дети! — объявила Пифия. — Сегодня у нас большой праздник. Известный космонавт Лев Ильич Маковкин передал в подарок нашему классу сувенир. Давайте посмотрим, что в этой коробке.

Ребята вытянули шеи, сразу позабыв о нас с Маковкой. Крышка с коробки была снята. Оттуда выкатились две блестящие железки и пергаментный рулон. Пифия развернула его и принялась читать: