Затерянная Динотопия - Фостер Алан Дин. Страница 74

Сразу разгадав ее намерения, друзья португальца бросили его на произвол судьбы. Гимараеш, который еще совсем недавно вынашивал мысль о кровожадной мести, теперь в ужасе пятился назад, но случайно споткнулся о камень. Повалившись на спину, он отползал, бешено лягаясь, и взывал к окружающим:

— Да остановите же ее! Она убьет меня, она перегрызет мне глотку! Не подпускайте ее ко мне!

Панический ужас, застывший в его глазах, вызывал жалость. Уилл рванулся, встав между хныкающим моряком и надвигавшимся тираннозавром.

— Тарква, Чаз! Кто-нибудь переведите, да побыстрее.

Он решительно поднял обе руки. Грызуня, тяжело дыша, остановилась буквально в нескольких дюймах от него.

— Грызуня, послушай меня. Я знаю, ты не признаешь законов цивилизованной Динотопии. — Он слышал, как сзади и дейнонихус, и протоцератопс переводят в два голоса, издавая удивительные рокочущие звуки. — Но когда я дал слово освободить тебя, я обещал этим людям, что они будут в безопасности рядом со мной. Пусть власти Саврополиса судят их, но не ты. Теперь ты свободна, и я придумаю, как помочь тебе целой и невредимой добраться до Дождливой долины. Но я хочу, чтобы ты тоже дала мне слово, что оставишь этих людей в покое. Их всех. Тот, кто на самом деле виноват в том, что случилось с тобой, что случилось со всеми нами, сбежал. Не вини этих людей за те вещи, которые он заставлял их делать.

Уилл понимал, что это не совсем правда. Не все они действовали по принуждению. Но он не так уж далеко отступил от истины, а сейчас пираты, кажется, готовы начать новую жизнь. Они искренне стремятся к этому, и нужно дать им такую возможность.

Так думал он, но что думал тираннозавр?

Грызуня остановилась. Почесала шкуру в том месте, где ее натерла веревка. Затем взглянула уже не на окаменевшего Гимараеша, а на Уилла. Мощные челюсти раскрылись, и он увидел страшную темную пасть с острыми как лезвие клыками. Но он даже не шелохнулся, когда длинный розовый язык лизнул его в щеку. Как и у всех хищников, язык Грызуни был не нежнее наждачной бумаги. Несмотря на это, Уилл улыбнулся ей, а слюни тираннозавра стекали по его щеке и подбородку.

— Ну вот и хорошо. — Он услышал, как кое-кто из пиратов вздохнул с облегчением. — Вставайте, мистер. Все будет в порядке. Мистер?

Уилл повернулся, чтобы утешить злополучного Гимараеша, но португальцу суждено было узнать о своем счастливом избавлении не сразу, а через несколько минут.

Он потерял сознание.

ГЛАВА 23

— Знаешь, когда-то я был учителем, — начал Смиггенс, когда они ждали, пока прибудет спасательная команда, а Самуэль и Андреас приводили в чувство Гимараеша. — Мне всегда хотелось преподавать, но я даже не знаю, могут ли мои знания пригодиться здесь. Это целый новый мир, о котором я не имею ни малейшего представления.

Уилл стряхнул с лица дождевые капли и попытался успокоить бывшего помощника капитана:

— Здесь всегда нужны учителя. Вы могли бы преподавать историю внешнего мира или мореплавания или всегда и везде необходимую математику. Я познакомлю вас с моим отцом. У него были похожие опасения, когда он понял, что мы не сможем выбраться отсюда. А сейчас никто не смог бы его отсюда на аркане вытащить.

Смиггенс с надеждой посмотрел на молодого человека:

— Вы в самом деле так думаете? Вашими бы устами…

Уилл убежденно кивнул:

— Вот подождите, как только библиотекари узнают, что вы хотите быть учителем, у вас не будет ни минуты свободной. Вам придется изучать древние рукописи, может быть, вы даже будете учить не только людей, но и юных динозавров.

— Учить динозавров. — Взгляд Смиггенса выражал полную растерянность. Потом он встрепенулся и беспокойно посмотрел на Грызуню. — Смотря каких динозавров. — Уилл усмехнулся на это замечание. — Похоже, здесь сложилось самое терпимое общество, какое когда-либо знал мир.

— Ты сам увидишь, — сказал ему Уилл. — Здесь никто не дерется за место под солнцем.

Мкузи нерешительно подошел к ним:

— Я спросить. Кто-нибудь… делать здесь рабов из Африки?

— Рабов? — Уилл нахмурился. — В Динотопии нет рабства. Я не знаю, как насчет античных времен, но динозавры даже не слышали об этом. В их языке даже нет слова «рабство».

Зулус пробормотал что-то на своем языке, добавив по-английски:

— Я хотеть многие здесь со мной быть.

— Я тоже, — с грустью в голосе ответил Уилл. — Но никто не может покинуть Динотопию.

Старый Раскин покосился на хмурое небо и сказал:

— Если кто и может это сделать, то только капитан Блэкстрап.

— О нем не беспокойтесь. На вашем корабле будет выставлена стража, и Блэкстрапа поймают.

— Ты что-то говорил о властях, — смущенно сказал Смиггенс. — Мы плохо обошлись с тобой и с твоими друзьями.

Уилл задумался:

— Но ведь никто не пострадал. На самом деле такие истории очень поучительны. Вы действовали не как граждане Динотопии и до сих пор ими не являетесь, поэтому, мне кажется, вы не подпадаете под ее законы. Я не знаю точно, как поступают власти в таких случаях, но абсолютно уверен, что все будет нормально. — Он доверительно улыбнулся. — Не мне судить. Я только наездник на летающих ящерах.

— Летающие ящеры? — воскликнул Андреас. — А что это такое?

— Вы увидите. — «Как будет здорово снова увидеть Цирруса, — думал он. — Ему, должно быть, грустно в одиночестве». — А вот и наши спасатели.

Бывшие пираты сбились в кучу, с благоговейным трепетом взирая на огромных савроподов, которые остановились неподалеку. Ветер трепал шляпы и шарфы моряков. Дождь лил не переставая, и все уже вымокли до нитки.

Отделившись от группы, главный савропод приблизился на несколько ярдов к наблюдавшим за ним людям. У некоторых пиратов попадали шляпы, а Трегганг даже упал на спину, когда они, запрокинув головы, пытались разглядеть, где же кончается эта невиданная шея. Тем временем шея стала медленно, словно стрела подъемного крана, склоняться к земле. Динозавра украшали красные и желтые кисти, а седло на макушке, видимо, было сделано из тисненой кожи искуснейшим мастером-шорником.

Похожие кисточки свисали с плеч наездника, который ловко — сказывалась долгая практика — соскочил с седла. Голова динозавра подалась назад и вновь взмыла на недосягаемую высоту. Пока она поднималась, со спины савропода легко соскользнула знакомая фигура, навьюченная огромными сумками с провизией.

Воссоединение Хизалка с родными прошло так же трогательно, как и в первый раз.

— Что это за животное? — Раскин благоговейно рассматривал невероятное четвероногое существо.

— Да, — поддержал О'Коннор, — такое большое, прямо с целый дом высотой. Нет, два дома!

— Это брахиозавр, — ответил Уилл. — Они очень вежливые.

— И седло на самой верхотуре! — воскликнул Самуэль. — Все равно что на грот-мачте сидеть.

Пока Чаз беззаботно беседовал с громадным савроподом, Уилл ввел в курс дела наездника, вернее, наездницу. Миловидную девушку звали Карина, она была родом из Лесограда. Раскаявшиеся пираты вытаращились на женщину в странных башмаках, штанах и блузе с не меньшим изумлением, чем до того глазели на огромного динозавра.

Карина внимательно выслушала сильно сокращенный рассказ Уилла об их приключениях, после чего понимающе кивнула. Когда она ответила, Чаз, уже совсем опомнившийся от переживаний, бойко перевел для пиратов ее слова с местного жаргона на классический английский. Вдали непрерывно грохотал гром, словно там, у горизонта, происходило грандиозное морское сражение, которое неумолимо приближалось.

— Так значит, беглец был главарем этой горстки сбившихся с верного пути мизантропов. Мы видели, как он бежал к горам. — Она взглянула на горный Спинной Хребет, его заснеженные вершины были скрыты сейчас густыми тучами. — Я разглядела его через линзы. — Она похлопала по подзорной трубе, висящей у нее на боку. — Большой человек.