Чародей из Гнэльфбурга - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович. Страница 10
– Ты вообще ни на что не похож! А разыскивать невидимку в толпе – безнадежное дело.
– Ты можешь сказать заклинание, и я появлюсь…
– Ты же знаешь, Конфитюр, я не люблю колдовать при посторонних… – Дядюшка Клаус вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Эврика! Я, кажется, придумал, что нужно сделать! Я вызову тень моей дорогой кузины, и пусть она за тобой присмотрит!
– Тень Жозефины?! – удивился Конфитюр. – Из царства теней?!
– Ну да! Я знаю одно чудесное заклинание, вычитал его вчера в «Книге Судеб», оно должно сработать!
– Жозефина не рассердится, если ты ее потревожишь?
– Вряд ли. Она так любила разнообразить свои впечатления! К тому же она отходчивая и долго сердиться не может.
Дядюшка Клаус поставил на стол подсвечник с большой восковой свечой и чиркнул спичкой.
– Конфитюр, ты не помнишь, где у нас хранится сера?
Старый призрак недоуменно пожал плечами.
– Конфитюр, я жду ответа!
– Я ответил: не знаю.
– Что-то я не слышал твоего ответа! – сердито буркнул Дядюшка Клаус. – Что ж, придется перерыть всю кладовую…
– А разве без этой вонючки нельзя обойтись?
– Нельзя. Ты сам учил когда-то в школе «Начала Колдовства».
Конфитюр печально вздохнул:
– С тех пор прошло столько лет… Я все позабыл, дорогой Клаус, абсолютно все!
– Ничего, сейчас я тебе напомню!
Дядюшка Клаус сбегал в кладовую, заставленную банками, склянками и металлическими коробками, и, обнаружив на верхней полке бутыль с этикеткой «СЕРА», быстро отсыпал в газету немного нужного порошка. После чего вернулся к Конфитюру в комнату и радостно сообщил ему:
– Нашел! Теперь можно колдовать!
– Гром и молнии будут? – поинтересовался Конфитюр.
– Будут, но умеренные.
Дядюшка Клаус зачерпнул чайной ложечкой щепотку серы и, сосредоточившись, начал бубнить себе под нос заклинание:
– О, духи Абруса, хранители Кадабруса, к вам я взываю с покорной просьбой! Пусть предстанет пред наши очи тень Жозефины – моей кузины! Абрус – Кадабрус, швабрус – шаландус…
Сера полетела в пламя свечи. В то же мгновение за окнами дома раздались оглушительные раскаты грома и сверкнула молния. И это в ясный безоблачный день!..
Дядюшка Клаус насладился громом и молнией, втянул в легкие запах серы и снова забубнил, как заведенный:
– Духи Абруса, хранители Кадабруса, исполните мое желание, явите мне тень Жозефины – моей кузины! Абрус – Кадабрус, швабрус – шаландус!..
Новая порция серы полетела в огонь, и новые раскаты грома и вспышки молний заставили вздрогнуть изумленных жителей Гнэльфбурга.
– Жозефина, я жду! Жозефина! – вскрикнул Дядюшка Клаус, и остатки серы сгорели в прожорливом пламени восковой свечи.
Когда за окнами отгрохотал гром и наступила мертвая тишина, Конфитюр спросил у растерянного приятеля:
– Ну, и где же наша бесценная кузиночка? Я так хочу обнять ее и снова услышать ее звонкий, как колокольчик, голосок!
Теперь пришел черед пожимать недоуменно плечами Дядюшке Клаусу:
– Я сделал все правильно… Рецепты в «Книге Судеб» даются точные…
– Может быть, отсырела сера? – предположил старый призрак.
Но опытный чародей решительно не согласился с его словами:
– Тогда бы так не бабахало! У меня от этих раскатов даже заложило уши!
– А у меня заслезились глаза от молний… Впрочем, это могло случиться и от дыма…
Старый призрак прошлепал к окну и отворил его настежь.
– Пусть немного проветрится… А то я не усну.
Дядюшка Клаус загасил свечу и снова задумался над бередящим его душу вопросом: что делать с Конфитюром? на кого оставить беспомощного бедолагу и пустой, без хозяина, дом?
И в этот момент над парадной дверью весело звякнул колокольчик: это пришли молочница Марта и ее бессердечная дочь Бригитта.
Глава двадцать первая
Дядюшка Клаус впустил Бригитту и Марту в дом и попросил их присесть в кресла.
– У меня к вам будет огромная просьба, – сказал он, принимаясь снова ходить по комнате из угла в угол, заложив руки за спину, – вы присмотрите денька три за моим хозяйством, а я попробую излечить Бригитту…
– Вы уезжаете? – догадалась фрау Марта.
– На три дня – не больше.
– Мы согласны! – кивнула молочница и плюхнулась в кресло.
– АААА!! – завопил сонный Конфитюр, на которого опустилась тяжеленная махина.
– ИИИИ!! – завизжала фрау Марта, когда поняла, что уселась на привидение.
Бригитта, вместо того чтобы броситься выручать попавшую в беду матушку, залилась оглушительным смехом.
– Бессердечная гусыня… – прошептал сердито Дядюшка Клаус и кинулся сам успокаивать несчастную женщину.
– Все в порядке, фрау Марта, просто вы сели не в то кресло… Конфитюр, а ну, марш из комнаты! Фрау Марта, не хотите выпить водички? Очень помогает при нервных расстройствах!
– Что… что это было, господин Клаус? – с трудом выдавила из себя несчастная молочница.
– Ничего особенного… Обычный призрак…
– И я на него села?!
– Конфитюр сам виноват: не спи где попало, да еще при гостях!
Фрау Марта выпила стакан воды, и ей действительно полегчало.
– Впервые вижу настоящего призрака… – смущенно сказала она, ставя дрожащей рукой пустой стакан на столик. – С непривычки это впечатляет!
– Конфитюр смирный, добрый, никого не обижает…
– Совсем как мой покойный муж! – повеселела молочница. – Ганс тоже таким был: ласковым и незаметным!
– Но Конфитюр все-таки призрак… – напомнил Дядюшка Клаус.
– Ну и что? С каждым случиться может! Недавно к нам цирк приезжал, так там один циркач залез в кувшин и сгинул! Кувшин разбили, а циркача нет! Потом уж его из шкафчика достали. Достали его, а он стал саблю в рот себе запихивать!
– Зачем?!
– Не знаю, наверное, блажь такая в голову пришла… Запихнул саблю в глотку до рукоятки – и хоть бы хны! Что ж, по-вашему, циркач тоже привидение?
– Циркач – нет, а Конфитюр – да.
– Ну, и на здоровье. От него мне вреда не будет, не то, что от дочки… Вы ее расколдуете, господин Клаус?
– Сделаю все возможное. – Гнэльфбургский чародей показал на дверь в соседнюю комнату и дал совет молочнице поселиться с дочкой именно там. – Все под рукой и не нужно бегать по этажам. А Конфитюр пусть живет здесь или в своей мастерской. Он у нас художник и иногда рисует картины!
Фрау Марта поблагодарила хозяина за гостеприимство и повела Бригитту на кухню: надо было приниматься за работу и подавать обед. А Дядюшка Клаус отправился в свой кабинет готовиться к отъезду – поезд в Гутенвальд отходил уже через час.
Глава двадцать вторая
Неприятности в этот день сыпались на Дядюшку Клауса одна за другой. Не успел он прийти на вокзал, как стало известно, что поезд задерживается с отправлением на целых три часа, а то и больше. И все из-за речки, которой ночью вздумалось выйти из берегов и размыть железнодорожные пути возле Чертова моста. И теперь, пока речку не загонят обратно в русло, а пути не починят, пассажирский состав не тронется с места.
«Нужно было все-таки лететь на ковре-самолете, – подумал раздраженно Дядюшка Клаус, устраиваясь на жестковатой лавке в полутемном вагоне. – Не велика птица, мог бы и потерпеть полчаса…»
Теперь же отправляться с железнодорожного вокзала на волшебном ковре было просто глупо: нахальные зеваки могли засмеять пожилого гнэльфа. Лететь без ковра с чемоданом в руках было еще глупее.
«Неужели придется торчать здесь три часа?! Нет, нужно что-то придумать!»
И тут Дядюшку Клауса осенило: раз нельзя лететь одному, пусть полетят все пассажиры поезда! Остановок до Гутенвальда не больше трех, можно и приземлить состав где надо на минутку. Дядюшка Клаус радостно потер ладони и, отвернувшись от соседа по купе, что-то беззвучно прошептал в приоткрытое окно вагона.
– Гха-гха… Хым-хым… – прокашлялся в вокзальных радиодинамиках хриплый голос дежурного диспетчера. – Дамы и господа, внимание! Скорый поезд номер один «Гнэльфбург—Гутенвальд» отправится в полет… Господи, что я говорю!.. Отправится в полет с третьего пути второй платформы ровно через одну минуту. Провожающих просим выйти из вагонов! Во время полета… Господи, что я говорю!.. Во время полета просьба из окон и тамбуров не высовываться. Дамы и господа, повторяю…