«ЛАХТАК» - Трублаини Николай Петрович. Страница 18

        — Берег! Земля, земля!

        Все повернулись к мальчику. Он смотрел на северо-запад. Там, приблизительно в полумиле от парохода, луна осветила черные крутые скалы на фоне покрытых снегом холмов.

Г л а в а  VI

        Представьте себе радость моряков, неожиданно увидевших неизвестный берег. Их радость равнялась, быть может, радости матросов Колумба, когда те увидели берега Америки, потому что, если бы льды раздавили «Лахтак», то лучше бедствовать на какой-нибудь, пусть безрадостной, земле, чем вверяться изменчивой судьбе на плавучей льдине.

        Но какая это была земля? Берег ли неизвестных Новосибирских островов, или берег Северной Земли, или, может быть, новый неизвестный остров? После стольких темных дней дрейфа, когда небо было закрыто метелью и облаками и поэтому не было возможности определить местонахождение парохода, сразу ответить на этот вопрос было трудно.

        — Не будь я Запара, если это не новый остров.

        Моряки собрались на палубе под капитанским мостиком, а на мостике Кар и Запара вычисляли по луне географическую широту. Скоро удалось выяснить необходимые данные. «Лахтак» был на широте 82°35'. Хуже обстояло дело с долготой. В настоящее время ее вычисляют с помощью особых радиосигналов, которые ежедневно в определенный час подают специальные радиостанции. Эти радиосигналы сверяют по хронометру с местным временем и, высчитав разность между числами, определяют географическую долготу. Штурман абсолютно ничего не смыслил в радио. Зато, как хороший математик и астроном, он определял меридианы с помощью наблюдений небесных светил.

        Люди порядком намерзлись, пока Запара объявил долготу, определенную Каром. Они находились на 127°58'16'' восточной долготы. На всех картах, которые были на «Лахтаке», это место обозначалось белым пятном. Неизвестные течения моря Лаптевых несомненно придрейфовали вмерзший во льды пароход к неведомому острову. Если бы не светлая лунная ночь, они вряд ли и узнали бы про этот остров.

        Павлюк предложил дать острову имя. Степа, ссылаясь на то, что первым увидел остров, требовал права первым предложить название. С ним согласились.

        Юноша нахмурился и стал напряженно думать, но ни одно хорошее название, как нарочно, не приходило в голову.

        — Назовем его островом Лунной Ночи, — крикнул наконец юнга.

        Все подхватили так дружно, словно ожидали именно этого крика:

        — Пусть будет островом Лунной Ночи!

        — Слава острову Лунной Ночи! — закричал Вершомет.

        Высоко в небе холодно-стального цвета равнодушно плыл лунный диск. Над бескрайным ледяным полем спала замороженная тишина. Бледный, едва заметный столб северного сияния мерк над небосклоном. А вдали чернел обрывами скал берег острова Лунной Ночи.

        Степа и Павлюк жадно всматривались в него. По-видимому, их обуревало одно и то же желание, потому что они вместе обернулись к штурману и сказали одно и то же, хотя и разными словами:

        — Отто Рудольфович, этот остров совсем близко. Вот бы узнать, что там!

        — Товарищ капитан, разрешите махнуть туда на разведку.

        Все моряки повернулись к штурману.

        Кар ответил не сразу. Он задумчиво смотрел на остров.

        — Думаю, что можно пойти туда, пока светит луна. И следует поторопиться. Здесь, наверное, не больше мили. Кто хочет двинуться в разведку? Поднимите руки.

        Вверх поднялось одиннадцать рук, потому что Степа поднял обе.

        — В таком случае, я назначаю лучших лыжников: Вершомета, Павлюка и Степу.

        — А меня? — выпрямляясь, спросил гидролог.

        Это заявление было встречено громким смехом, потому что все вспомнили, что во время соревнования он не получил премии.

        Не смеялся только Кар. Он подождал, пока перестанут смеяться, и сказал серьезно:

        — Я не считаю вас лучшим лыжником, но надеюсь, что товарищи помогут вам. Поскольку в эту экспедицию нужно включить и научную часть, присоединяйтесь.

        Обрадованный гидролог сразу стал перечислять, что нужно взять в экспедицию:

        — Фотоаппарат, бинокль, компас, барометр, психрометр, шагомер...

        — ...ружья, сухари, медвежий окорок, тюлений жир... — перебил гидролога Вершомет.

        Наконец договорились. Кар приказал вернуться не позже чем через три часа.

        Был одиннадцатый час, когда экспедиция отправилась на берег. Кар никому не разрешил провожать экспедицию.

        — Увлечетесь и забежите кто знает куда, — ответил он на просьбу позволить пробежать несколько сот метров с товарищами.

        Начальником разведывательной партии Кар назначил Запару, а главным проводником — Вершомета.

        Охотник захватил с собой карманный компас и выверил направление от парохода на остров.

        Наконец двинулись.

        Идти первые несколько минут было легко. Гигантская льдина, в середину которой вмерз «Лахтак», была почти ровной. Устланная снегом, она представляла собой прекрасную дорогу. Но, пройдя эту льдину, сразу же попали в торосы. Вокруг, словно волны, замерзшие во время шторма, торчали обломки льдин. Торосы обходили, а иногда приходилось и перелезать через них.

        Чем ближе подходили к берегу, тем пароход становился все менее заметным среди льдов. Немного погодя уже нельзя было различить мачты, дымовую трубу, корму и бак, — на их месте над льдинами чернело пятно.

        — Не попасть бы нам в полынью, — сказал Запара, спускаясь с невысокой ледяной скалы, через которую пришлось перелезать, потому что она преграждала дорогу на несколько сот метров.

        — Разве в такой мороз можно думать о полынье? — удивился юнга.

        — В Полярном море есть трещины и полыньи даже в самые сильные морозы, — ответил Запара. — Это доказано наблюдениями многих выдающихся путешественников по Арктике. Но мы можем спросить Вершомета. Скажи, охотник, встречаются ли в полярных морях даже в сильные морозы трещины и полыньи?

        Вершомет, слышавший их разговор, ответил, обращаясь к Запаре:

        — Степан молодой парень, в полярных льдах он не бывал, а когда побывает — перестанет удивляться. Открытую воду среди льда мне самому приходилось встречать в самые трескучие морозы.

        Идти становилось все труднее, и Степа почувствовал, что разогрелся. Они шли уже полчаса и берег был совсем близко, но теперь разведчики продвигались вперед очень медленно.

        Наконец утомленный юнга заметил в нескольких метрах от себя береговые скалы. Степа с волнением побежал к этим скалам и первым оказался на берегу.

        Четыре лыжника стояли на никому не ведомом острове.

Г л а в а  VII

        Толстый слой снега покрывал остров. Из снега торчали обледеневшие скалы — единственные свидетели того, что здесь начинается берег. В трехстах — четырехстах метрах от лыжников поднималась гряда холмов, закрывающая внутреннюю часть острова. Кто знает, какой величины этот остров? Запара думал, что он небольшой. Милях в пятидесяти или ста к югу от этого места много лет назад продрейфовал во льду пароход «Фрам» и не встретил никакой земли.

        — Пойдем на вершину холма, — предложил гидролог.

        — А я советую поспешить на «Лахтак», — серьезным тоном ответил Вершомет.

        Три товарища удивленно повернулись к нему.

        — Смотрите! — сказал охотник и показал рукой на запад.

        Все посмотрели в этом направлении. Западный край неба помрачнел — не то от туч, не тот от тумана. Темнота быстро затягивала бледные звезды и двигалась навстречу луне. Повеял легкий ветерок.

        — С запада идет ветер, — сказал охотник. — Будет пурга.

        Если она захватит их на льду между островом и пароходом, то вряд ли они найдут «Лахтак» в снеговой мгле. Если же ветер достигнет силы урагана и разобьет ледяное поле, а потом понесет его обломки в океан, тогда их безусловно ожидает гибель. А если случится так, что они останутся на острове, ветер может далеко отнести ледяное поле, а вместе с ним и «Лахтак». Пусть метель и стихнет через несколько дней — они останутся одинокими среди ледяных просторов, обреченными на смерть от голода и холода. Продуктов у них, даже если экономить, только на два дня. Два ружья и пятьдесят патронов вряд ли помогут им на этом острове в обстановке полярной ночи.