«ЛАХТАК» - Трублаини Николай Петрович. Страница 20

        Стали по обе стороны веревки и пошли рядом.

        Теперь идти было легче — и потому, что ветер дул в спину, и потому, что лед стал ровнее. Торосы встречались редко. Ветер мешал разговаривать, относя слова вперед.

        Внезапно в нескольких шагах от них в темноте мигнул огонек. Охотник изо всех сил закричал. Огонек заплясал, закачался в ответ. По-видимому, ветер донес туда звук голоса. Вершомет и Степа догадались, что слышать звуки, идущие оттуда, им мешает противный ветер.

        Еще минута — и перед ними появилось несколько фигур. Две из них держали фонари. Это были Соломин и Котовай. Возле них стояли Павлюк и Запара. Ветер не давал говорить — он выкрадывал слова, обрывал фразы, глушил или искажал звуки речи. Но все поняли, что матросы разыскивали четырех лыжников и что пароход где-то недалеко. И действительно, через какие-нибудь десять минут все они были у борта «Лахтака».

        Там их радостно приветствовали Кар и Торба.

        Оказывается, когда поднялась вьюга, Кар, беспокоясь за экспедицию, приказал протянуть канаты на несколько сот метров от парохода. Штурман правильно рассчитал, что когда лыжники будут возвращаться, то обязательно зацепятся за канат, даже если не попадут на пароход. Зная опытность и ловкость Вершомета, он был уверен, что охотник пройдет где-нибудь неподалеку от «Лахтака».

        Держась за канат, люди с фонарями беспрерывно ходили поблизости от парохода, надеясь встретить разведчиков с острова Лунной Ночи.

        Пурга усиливалась. Все вернулись на пароход. Разведчики разместились около печки, согревались чаем и рассказывали свои впечатления от острова и путешествия.

Г л а в а  IX

        Это случилось через два дня после их путешествия на остров Лунной Ночи.

        Когда Павлюк проснулся и высунул голову из-под тулупа, его удивил огонь, освещавший окно радиорубки.

        «Пожар!» — подумал он и кинулся на палубу.

        На корме, словно огромный костер, пылало несколько бочек из-под смолы. Пламя освещало палубу, дымовую трубу и мачты, выступавшие на фоне окружающей их глубокой темноты. Возле огня темными пятнами таял снег, и белое снежное покрывало палубы становилось серым от воды.

        Единственное, что нарушало тишину, — это слабый треск раскаленных клепок.

        Кочегар понял страшную опасность, грозившую им.

        Товарищи, по-видимому, спокойно спали или отдыхали в общем помещении.

        «Будить!» — промелькнуло у него в голове. Но в тот же миг с полубака, где висел пароходный колокол, послышались быстрые, энергичные звуки пожарной тревоги.

        «Вахтенный! — догадался Павлюк. — Но услышат ли в трюме? Мой номер — семь: огнетушитель и топор», — вихрем мчались мысли.

        На случай пожара между моряками команды были заранее распределены обязанности. Каждый числился под определенным номером, и каждый номер имел свой противопожарный инструмент и определенные обязанности.

        Павлюк знал, что огнетушители лежат в общем кубрике, — их спрятали там от мороза. Топор лежал здесь, на корме, в пожарном ящике.

        Сильным ударом кочегар сбил с ящика дверцы, выхватил топор и кинулся к люку, который вел в общий кубрик. Открывая дверцы, он снова с тревогой подумал, что в кубрике, наверное, ничего не слышат. Но, когда он открывал дверцы, там, по-видимому, услышали.

        Все вскочили и бросились к своим местам. Павлюк первым схватил огнетушитель и с криком: «Огонь на корме!» — раньше всех оказался на палубе.

        Именно в этот момент замолчал колокол на полубаке.

        Освещенные пламенем, стояли на палубе Вершомет, Павлюк, Степа, Котовай и Торба. Через несколько секунд к ним присоединились остальные товарищи. Растерянность длилась только одно мгновение.

        Но вот прозвучала команда Кара:

        — Огнетушители на огонь!

        И моряки направили на огонь несколько шипящих струй.

        — Маты!

        В огонь полетели большие веревочные маты, смоченные водой.

        — Брандспойт! [23]

        Но насос не работал. Пока Торба выяснял причину этого, огонь вспыхнул с прежней силой. Теперь занялась уже палуба. Это было очень опасно, потому что под палубой, в глубине кормового трюма, лежал динамит. Было его немного, но вполне достаточно, чтобы уничтожить «Лахтак».

        Кар и его товарищи понимали всю серьезность положения. Они могли оставить «Лахтак» и искать спасения на льду, а потом на острове Лунной Ночи. Но очутиться на незнакомом суровом острове, среди полярной ночи, с минимумом запасов продовольствия и без радио — непривлекательная перспектива.

        Они решили любой ценой спасти пароход.

        Оставив Торбу и Котовая возле брандспойта, Кар схватил топор и вместе с другими моряками бросился к пылающим бочкам. Их разрубали и выбрасывали за борт. Вокруг сыпались искры. Люди обжигали брови и бороды. Кое у кого была обожжена и кожа. Отступившее от кают пламя охватывало маленькую надстройку под кочегарским кубриком. Победить пожар без воды казалось невозможным. Моряки с беспокойством оглядывались на Торбу и Котовая. Но брандспойт по-прежнему отказывался подавать воду.

        Уже опустели огнетушители. Уже были брошены на огонь все мокрые маты.

        И вот внезапно Степе пришла в голову блестящая идея.

        — Товарищ капитан! — обратился он к Кару. — Снегом потушим!

        — Снегом? — вскрикнул Кар. Он сразу понял юнгу.

        Ведь только потому, что палубу и надстройки парохода покрывал снег, огонь и распространялся так медленно: снег таял от жара, и вода заливала огонь.

        — Лопаты! Ведра! Брезенты! Давайте снег! — скомандовал Кар.

        Моряки быстро поняли, в чем дело. Нужно было сгребать снег откуда только можно и бросать его в огонь. Вершомет выскочил на лед с лопатой и большим брезентом в руках. За ним прыгнули Степа и другие товарищи. Кто лопатой, а кто ведрами сгребали снег на брезент. Потом подавали брезент на палубу. Там стояли Кар и Павлюк. Они поднимали брезент и ссыпали снег на огонь. Обгорелые, с ободранными до крови руками, вспотевшие моряки работали, сдерживая огонь. Но обуздать его они не могли.

        Торба не бросал помпы. Он знал, что, если ее удастся исправить, у них будет радикальнейший способ борьбы с пожаром.

        И вот он почувствовал, как что-то чавкнуло: это клапан набрал воды.

        — Котовай, давай брандспойт! — приказал механик.

        Котовай подтянул шланг и направил на огонь медную трубку. Как раз в это время Кар и Павлюк, приблизившись к огню, высыпали из брезента кучу снега. Воздух над палубой прорезала струя морской воды, вырванная помпой из-подо льда. Поднявшись высоко вверх, струя упала на огонь, одновременно обливая с ног до головы Кара и Павлюка.

        Над огнем поднялся густой пар.

        Моряки побежали на пароход, чтобы с топорами в руках помочь наступлению воды на огонь.

        Пожар быстро уменьшался. Через полчаса залили и вырубили последние тлеющие доски.

        Под палубу, в глубь парохода, огонь не дошел.

        «Лахтак» был спасен.