Толстый – сыщик подводного царства - Некрасова Мария Евгеньевна. Страница 13

– Лысого?

– Ну да. Как он был одет?

– Вроде в футболке… – начал Тонкий.

– Вроде? Или в рубашке с коротким рукавом?

Тонкий развел руками:

– Вы больше меня видели – потом, когда он уезжал.

– В том-то и вопрос, племянничек, – печально улыбнулась тетя Муза. – Мы неплохо видели, кто уезжал, и почти не разглядели, кто приехал. Если фургон привел один водитель, а уехал на нем другой, тогда мы прозевали передачу какого-то товара. Может быть, товаром был сам фургон: угнали, продали… А если приехал и уехал один и тот же человек, то твоя тетка – старая дура, которую разыграли в пивной.

Об этом Тонкий не подумал.

– Они разве знали, что ты милиционер? – удивился он.

– Не знали, но это ничего не меняет. Наоборот, милиционера побоялись бы разыгрывать, а просто симпатичную женщину… – Тетя кокетливо поправила волосы. – …хотя и старую дуру – почему нет?

Тонкий не понимал:

– И фургон для этого пригнали? Чтобы тебя разыграть?

– Да нет же! Розыгрыш отдельно, фургон отдельно. Болтают два приятеля за пивом, видят – я прислушиваюсь – и стали изображать крутых. Своего они добились: привлекли мое внимание. Потом один пытался за мной ухаживать… А фургон сам по себе: шофер приехал к морю искупаться.

– Ровно в то время и на то место, которое назвали эти приятели? – засомневался Тонкий.

– Вот это меня и смущает. Не верю я в такие совпадения… – Тетя поковыряла палочкой в золе и вдруг выдала: – Так что за дельфина вы с Леной видели на пляже?

Вот так. Откровенность за откровенность. Когда Ленка успела расколоться? Впрочем, у нее была куча времени… Пришлось рассказывать. Про дельфина со страшной раной от гарпуна или остроги. Про то, как Толстый не решился попробовать его на зуб (значит, дельфин был больным?). И как вечером дельфин пропал, а Тонкий даже не смог точно вычислить, на лодке его увезли или на машине…

Тетя кивала, не переставая ковыряться палочкой в золе. Потом спросила:

– А дальше?

От опера ничего не скроешь. Тонкий рассказывал о своих ночных похождениях с Игорем и Ежиком. Тетя вскакивала, ходила вокруг костра, приговаривая:

– Ты же мог утонуть! С меня бы твоя мать голову сняла!

Тонкий не реагировал. За себя он уже перебоялся, а за тетю Музу… Мама – по профессии школьный учитель, по роду занятий – сопровождающая в командировках дипломата папу. Куда ей операм головы снимать!

Когда он рассказал все, тетя почесала в затылке у себя и у Толстого, подбросила в костер веточек и наконец изрекла:

– Нашествие лысых браконьеров. Сериал в ста частях.

– Думаешь, водитель «Газели» – Игорь или Ежик? – спросил Тонкий.

– Да нет, я шучу. Если ты не узнал водителя, то я и подавно не могла. Я же в глаза не видела твоих Ежика с Игорем. И потом, ты сам сказал, что они безобидные.

– Ага. Веселые, особенно Ежик. Дорвались до отдыха и развлекаются, – подтвердил Тонкий. И вспомнил, как страшно было ночью, когда эти двое окликнули его: «Эй, пацан!» – Теть Муз, а браконьеры опасные?

– В каком смысле?

– Ну, убить могут?

– Есть браконьеры и браконьеры, – туманно сообщила тетя. – На Каспийском море действуют международные преступные группы. Промышляют осетровых рыб, солят икру, и она расходится по всему миру. Обороты у них в сотни миллионов долларов. Так эти браконьеры даже вступают в перестрелки с пограничниками. А чаще всего браконьер – просто рыбак, который не платит государству. Видел, неподалеку от маяка палки торчат из воды?

Тонкий не видел, но кивнул: палки из воды, понятно.

– Там поставлены рыбацкие сети, – продолжала тетя. – Люди заплатили, сколько положено по закону, получили документы и ловят рыбу, никого не боясь. А на их деньги, например, строят очистные сооружения, чтобы не спускать в море дрянь из канализации. В итоге рыба не гибнет, и ее становится даже больше. Тот, кто такой же сетью ловит на халяву, уже браконьер. Чаще всего это местный житель, у которого и дед и отец ловили и не платили, и сам он ловит и платить не собирается. Ну, не хочет человек понять, что времена изменились. На первый раз его оштрафуют и отберут сеть. Объяснят, что дедушка по сравнению с ним – аквариумист-любитель, потому что плавал под парусом, не знал, что такое нейлоновая сеть длиной в километр, и ловил не больше, чем бабушка могла продать на рынке за день. А если сейчас все начнут черпать рыбу, как из бездонной бочки, море быстро опустеет… Раз на пятый у браконьера конфискуют лодку. Ну, тюрьмой погрозят. Сажают только самых злостных. Задача-то – не пересажать как можно больше рыбаков, а заставить их платить. Вот и прикинь, что тебе сделает браконьер, если ты начнешь совать нос в его дела. Я бы лично не стала тебя топить из-за сети и даже из-за очень хорошей лодки. Но бывают люди позлее и пожаднее меня, а браконьеры, как правило, очень жадные, – закончила тетя Муза и многозначительно посмотрела на племянника.

Из палатки высунулась растрепанная Ленкина голова:

– Кого тут надо топить?

– Меня, кого ж еще, – ответил Тонкий.

– Я счас, только оденусь! – с готовностью откликнулась любимая сестра. – А вы че в такую рань вскочили?

– Зарядку делали. Сейчас и ты будешь, – пообещала тетя Муза.

Ленка пискнула и нырнула обратно в палатку, но было поздно. Тетя ловко извлекла ее на свет, поставила на ноги и скомандовала:

– За мной бегом марш!

«Хочешь дожить до пятнадцати – не лезь к рассерженной тете Музе», – вспомнил Тонкий. А Ленке, между прочим, только тринадцать, поэтому она должна стараться за двоих.

– А мне-то что делать? – крикнул он вслед убегающим и услышал:

– Возьми в машине бинокль, понаблюдай за морем. Нервы успокаивает!

Глава XIII

Бесконтактная битва

Росинант обнаглел окончательно: раньше хотя бы ждал, пока Тонкий сам придет, и набрасывался. А тут прискакал на стоянку, нашел его у костра и давай бодаться. Тонкий медитировал над потухающими головешками, не ожидая нападения. И вдруг: раз! – в спину, два! – пониже; и начинающий оперативник Александр Уткин лежит мордой в золе. Откатился, начал вставать и получил под коленки.

– Росинант, рога поотшибаю, скотина! – попытался образумить козла Тонкий, барахтаясь на земле.

Услышав знакомую угрозу, козел задумался. Тонкий успел вскочить и затоптать остатки костра. Ленка с тетей Музой убежали делать зарядку, так что защитить начинающего оперативника было некому.

Козел возобновил атаку. Он пинал и пинал Тонкого куда придется, ловко уворачиваясь от попыток схватить его за рога. Великая вещь – тренировка! Тонкий едва успевал закрываться руками.

– Росинант! Совсем сбесился, козел старый! – орал он, оглядываясь в поисках оружия. Оружия не было. Все палки сгорели в костре. Разве что складной табурет… Тонкий подхватил его и несильно шлепнул козла железными табуреточными ножками. Наказание подействовало. Обиженно мекнув, козел отошел в сторону.

– Иди домой, слышишь! – Тонкий махнул табуреткой.

Козел не шелохнулся.

– Домой! – повторил Тонкий.

Безрезультатно. Вариантов не оставалось. Тонкий взял козла за рога (битый Росинант дал себя поймать) и, на всякий случай не выпуская из рук табуретки, повел домой.

– Тебе что, в деревне подраться не с кем? – ворчал он. – Ко мне прибежал?

Козел отбрыкивался, но шел. Даже буксировал Тонкого на подъеме в гору, позволяя взять себя за хвост и добросовестно втаскивая наверх этого неуклюжего двуногого. В подсолнухах он вывернулся и побежал вперед. Тонкий убедился, что зверь бежит в правильном направлении, развернулся и пошел домой. Через минуту он был награжден хорошим пинком. Козел решил вернуться.

– Издеваешься?! – рявкнул Тонкий.

Козел согласно мекнул. Издеваюсь, мол, интересно: что ты мне сделаешь?

Тонкий замахнулся табуреткой. Козел отскочил на безопасное расстояние, но не уходил.

– Пошли, – вздохнул Тонкий, – отведу тебя домой, бабуле на расправу. – Он опять взял козла за рога и повел.