Толстый – сыщик подводного царства - Некрасова Мария Евгеньевна. Страница 20

Глава XIX

В поисках еды

Местное население оказалось грубым и невоспитанным. В поисках еды Толстый проделал долгий путь: сперва верхом на хозяйке Большого Холодильника, потом пешком, потом бегом. В Большом Холодильнике было неуютно, зато много рыбы да парочка представителей местного населения, что и огорчило Толстого. Эти двое были нестандартного рыжевато-бурого цвета, грязные, с переломанными хвостами. Они сидели в углу и недружелюбно шипели на Толстого, хотя рыбы вокруг хватило бы всем троим до конца жизни и еще внукам осталось бы.

Жизнь с людьми отучила Толстого драться. Честно говоря, он вообще никогда не пробовал – не с кем было, да и незачем. Толстый вспомнил свой дом, свою клетку, хозяев и в очередной раз подумал, что есть, есть на свете животные, которые глупее людей. Люди хотя бы не шипят без повода.

Драться с этими дураками не хотелось. Толстый отхватил кусочек от первой попавшейся рыбешки и драпанул прочь. Больше ему было и не надо. Он выбрался наверх, туда, где жили люди, спрятался под диван и спокойно позавтракал. У людей было тихо. Они не шипели, не ползали и даже не ходили, топая каждый, как целая стая крыс. Доев рыбу, Толстый начал искать себе новое занятие. Погрызть, что ли, ножку дивана? Старая деревяшка, невкусная – весь лак облез. Посмотреть, что делается на улице? Толстый вышел и увидел гамак. Дома, в московской клетке, у него тоже был гамак, но не такой, а маленький, крысиный. Можно было залезть и качаться под потолком клетки. Из этого Толстый бы выпал. У гамака были крупные человеческие ячеи, и пахло от него человеком. То есть хозяином. То есть… Толстый подошел поближе – так и есть, на гамаке болтался кусок хозяйской одежды. Самого хозяина поблизости не наблюдалось. Непорядок! Хозяин не любит, когда его одежда валяется где ни попадя. Толстый это вспомнил и выгрыз из гамака кусок хозяйской тряпки.

Глава XX

Какая скорость у «Явы»?

На лугу наблюдалось оживление. Пастухи, собаки, бабульки и Росинант загоняли домой коров. Коровы мычали, им хотелось еще погулять. Вахту принимала местная молодежь. Из калиток выходили, выбегали, выезжали на лошадях и велосипедах и стекались к подсолнухам.

Дзынь – мимо проехал видавший виды велосипед, задев Тонкого рулем.

Тр-тр-тр! Плюх! – а это уже мотоциклист. Хотел проскочить за велосипедом, не рассчитал, зацепил Тонкого и вместе с ним полетел в грязь.

Мотоцикл был красный, а куртка у его хозяина – черная. Над курткой торчала всклокоченная белобрысая башка.

– Смотри, куда идешь! – рявкнула она в лицо Тонкому. Это было нетрудно, так как лежали они нос к носу.

– Смотри, куда едешь, – пожал плечами Тонкий. Ему некогда было ругаться.

– Ну, бон вояж, – легко согласился Всклокоченная Башка.

– Не понял! Это в каком смысле?! – взвился Тонкий. С учетом того, что лежал он в луже (как, впрочем, и Всклокоченная Башка), пожелание звучало оскорбительно.

Всклокоченная Башка удивился:

– А че я сказал?

– «Счастливого плавания».

– Правда? Я вообще-то английский учу. – Всклокоченная Башка почесал всклокоченную башку.

– Точно говорю. Я недавно из Франции.

– Да ну-у?! – Всклокоченная башка чуть приподнялась над уровнем лужи, но вставать ее обладатель, похоже, не собирался. Он подпер башку локтем и разлегся поудобнее: – Расскажи.

Тонкий не знал, что и ответить. С одной стороны, надо бежать на обыск. С другой – черная куртка и красный мотоцикл, как у вчерашних «мотопастухов»…

Дело решили следы оранжевой краски на седле. После вчерашней дымовой атаки Всклокоченная Башка, видно, немало потрудился, отмывая мотоцикл, но краска кое-где осталась в морщинах кожи. Значит, он. А где второй?

Второй подъехал незамедлительно. Какие же разборки у них, позвольте спросить, с бабой Зоей? Надо узнать, раз появилась такая возможность…

– Там здорово, – торопливо начал Тонкий (главное, завязать разговор, а дальше – дело техники). – Автострады ровные, как стол, по сторонам реклама, и все-все ездят на иномарках!

Всклокоченная Башка вздохнул:

– Мы тоже когда-нибудь себе «Харлеи» купим. Не все же на папиных «Явах» позориться, правда, Димон?

Димон, который только подъехал и не слышал начала разговора, раздраженно хмыкнул:

– А че «Ява»?! Старая только, а если подкрутить-подделать, по ухабам все сто дает, а по асфальту… – Он помолчал, прикидывая, сколько же по асфальту, но Башка не дал ему досказать:

– Да крути не крути, конфетку не сделаешь!

И они заспорили о «Явах» и «Харлеях». При этом Всклокоченная Башка оставался лежать в грязи, а Димон от волнения начал кататься кругами. Из-за тарахтения его мотоцикла оппонентам приходилось орать, от этого спор выглядел еще более убедительным.

Тонкий уже встал и, стирая грязь лопухом, соображал, как выудить из этих ненормальных ценную информацию. Для закрепления знакомства он решил помочь Всклокоченной Башке. Но только взялся за руль, чтобы поднять мотоцикл из грязи, как новый знакомый ударил его по рукам:

– Ты че?! Тебя не учили?! Никогда не трогай мотоцикл байкера без его на то разрешения!

Заявление было сильное. Значит, эти двое не просто на мотиках катаются. Они шизанутые байкеры. Наверное, крестили друг друга, поливая джинсы бензином и еще кое-какой жидкостью, которой нет в мотоциклах, зато в человеке она образуется постоянно…

– Не обижайся, – сказал Всклокоченная Башка. – Так принято. Прежде чем потрогать тачку, надо спросить разрешения. Вон, Ваня с дядей Игорем недавно просили, так мы им и покататься дали! Не жалко, только надо по правилам.

Тонкий закивал, мол, конечно-конечно, спросил разрешения, получил и с чувством выполненного долга уселся на лавочку. Пускай Всклокоченная Башка сам поднимает свой мотоцикл. Голова гудела. Толстый елозил в кармане – он не любил падать. Шумные они, эти двое. Крику много, а ценной информации – ноль. Может, ну их?

– А что за дядя Игорь? – спросил он, только чтобы эти перестали спорить о мотоциклах.

– Да вон же. – Димон кивнул на дом Карапетовны. – Бабы-Зоины квартиранты. Вчера хотели покататься, мы им дали.

Тонкий аж поперхнулся:

– Квартиранты?!

– Ну да, – пожал плечами Всклокоченная Башка и попытался встать. У него не получилось. – У нас многие сдают кто комнату, кто сарай. Для заезжих дикарей. Тебе не надо?

Тонкий покачал головой.

– Значит, они ей не внуки? – тупо уточнил он.

– Внук у нее в Армении, – сообщил Димон. – И дети. Они здесь жили давно, когда у них была война. Потом все вернулись, а Карапетовну оставили дом караулить. На всякий случай.

Тонкий сделал запоздалый вывод, что Карапетовна – отчество не украинское и даже не татарское.

Между тем Всклокоченная Башка вывернулся из-под мотоцикла, встал и начал отряхиваться. Грязь с него летела комьями – и почти вся на Тонкого. Начинающий опер Александр Уткин не реагировал. Он гордо восседал на грязной уже лавочке и переваривал полученную информацию. Квартиранты, значит. И мотоциклы брали они, чтобы погонять старушкиных коров. Интересно, что за разборки такие между хозяйкой и квартирантами?.. Да какие угодно, понял Тонкий. Цену небось заломила или обругала их за то, что свет в уборной не погасили, – мало ли! Дело житейское, как говорил любимый Ленкин герой. Да еще не факт, что коров гоняли именно они…

– А шлемы вы им тоже давали? – спросил он у Башки. И получил ответ:

– В натуре! Но мы им больше не дадим. А то перемазались где-то в краске и возвращают: «Сами ототрете, нам некогда».

– Заплатили же, – ради справедливости добавил Димон.

Башка подтвердил, что да, сунули пару гривен – бак заправить не хватит, а оттирать краску пришлось весь вечер. И предложил:

– Хочешь покататься? Давай, но, чур, недолго, я сам только сел.

Отказываться было неудобно, выставлять себя плохим водилой – тоже. А хорошим Тонкий себя бы и не выставил, потому что ни разу в жизни не сидел за рулем мотоцикла.