Издалека - Бояндин Константин Юрьевич Sagari. Страница 45

Иными словами, он становился как бы божеством.

Всё, что происходило вокруг его посланников, становилось известным. Он не видел миллиона накладывающихся картинок и не слышал жуткой какофонии сотней ушей. Потоки восприятия не смешивались — он, Тнаммо, как бы расщеплялся на множество своих копий, и каждая из них оставалась им самим.

Что, собственно говоря, и было главным его достижением. То, ради чего к нему приставили этого мальчишку, Хиргола. Ну да ладно. Первый так и не узнает, что он, Пятый, давно уже выследил вожделенный артефакт, за которым охотится Восьмёрка, и — более того — отыскал, где скрывается его владелец.

Восьмёрка не готова немедленно приступать к действиям. А он, Пятый, готов — можно хоть сейчас выкрасть артефакт и истребить столь ненавистного Восьмёрке противника… по крайней мере, попытаться. Но в том то и было дело, что у самого Пятого противник не вызывал ни ненависти ни страха. Если прикажет Первый – другое дело.

Возможно, потому, что перестал бояться с той памятной ночи, когда, по обычаю племени, отправился в страшный ночной поход — из него воин племени Увинхор либо возвращается, получив имя и дар мудрости предков, либо не возвращается вовсе.

Странно… куда же делись двое забавных следопытов — человечек и флосс? Не могли же они улететь! Его шпион, птица, похожая на стрижа, всё ещё кружила вокруг — и не смогла понять, куда они испарились. Ну да не страшно. Рано или поздно появятся. Вскоре его глаза будут повсюду — а подсмотренное «секретное» задание в принципе не позволяло исполнителям действовать, оставаясь невидимками.

Задание гласило буквально: «разведать местоположение тайных лабораторий Лерея. Выявить все пограничные склады и тайные переходы». Звучит как–то путано, и вообще странное — но вполне разумное. Так что пошлём–ка мы десяток–другой шпионов поближе к Лерею. Не помешает. А в остальном дело сделано — остаётся только ждать.

Странно, конечно, что специалисту такого класса, как Унэн, поручили столь неинтересное дело. Ну да ладно, с этим будут разбираться другие.

…Тнаммо с наслаждением вытянулся в кресле, после чего выпил чашку восхитительного чая, который принесла ему Альмрин. Всё понимает, всё чувствует… умница. Неважно, что готовить чай её научил сам Тнаммо: у него, как бы он ни старался, никогда не получалось такого.

— Спасибо, — поблагодарил он и увидел в ответ смущённую улыбку.

Что там делает Хиргол, интересно?

Впрочем, это не имеет ни малейшего значения.

— Нечего сказать, — произнёс Гость после того, как ему надоело возиться с плотом.

Собственно, работа была несложной. Тяжеленное дерево оказалось на удивление мягким и пластичным — резалось, хотя и с трудом. Лёгкое же, напротив, было неподатливым, словно камень. Вот тут пришлось повозиться.

…Теперь, существенно утяжелённый, плот был готов отправиться в путь. Так… воду набрал, еды предостаточно. Солнце, поднявшееся из–за Реки, даже до полудня палило беспощадно. Трудно представить, что можно целый день просидеть под его лучами и не пожалеть об этом. Пара шестов, верёвка, весло — всё вроде бы приготовил. Весло получилось корявым, но сломаться не должно.

В книгах всё хорошо, подумал Гость. Там о подобных мелочах не думают. «Срубил дерево», «изготовил лодку», и всё в порядке. Заставить бы каждого автора самому заняться этим… глядишь, хороших книг стало бы намного больше.

Голову пекло немилосердно.

А вода, что плескалась под брёвнами плота, казалась такой прохладной…

«Не прикасайтесь к воде Реки!» — прозвучало в голове Гостя тревожно. Почему, собственно? Ну понятно, подумал он, осторожно отталкиваясь от берега. Так гласят предания. Знаем мы эти предания… и к чему они приводят. Почему бы не попробовать самому заняться их сочинением?

Плот шёл легко, и управлять им оказалось проще простого. Теперь только надо убедиться, что Река действительно спокойная, и нет на ней ни водоворотов, ни порогов, ни прочих препятствий. Всё же он, Науэр, не специалист по таким делам.

Течение было слабым. Стоять над чёрной поверхностью было страшновато, но, стоило немного подгрести, как плот приближался к берегу, и уверенности прибавлялось.

Я Гость, подумал Науэр, изо всех сил стараясь верить в то, что думает.

Вода Реки — самая обычная.

Она не повредит мне.

Я прикоснусь к ней, и ничего не случится.

Он нагнулся и осторожно, кончиком пальца, прикоснулся к чёрной глади. Крохотные круги разбежались во все стороны. Почудилось ему, или же речное дно — обычное и спокойное — показалось сквозь толщу зачарованной воды?

Ничего с его пальцем не случилось.

Науэр рассмеялся и погрозил берегу пальцем.

— Я сильнее вас! — крикнул он камням, скалам и лесу. — Река ничего не сделает мне!

После чего набрал пригоршню воды и смотрел — на то, как вода в горсти посветлела, прояснилась и стала самой обычной водой.

— Вот так–то, — объявил Науэр назидательно.

Тяжкий вздох послышался откуда–то сверху. Гость задрал голову и увидел… звёздное небо! Небосвод над головой потемнел, и на какой–то миг сквозь мрак зенита проступили мерцающие капельки звёзд.

Вода зашипела в горсти.

Страшно, непередаваемо сильно обожгло руку. Науэр вскрикнул и стряхнул чёрную, кипящую и источающую чёрный дым воду…

Слишком поздно. Казалось, что сама кровь закипает в жилах. Боли он не ощущал; зато все мускулы разом стали ватными. Науэр упал, как подкошенный, сильно ударившись затылком о поверхность плота. Ощетинившийся звёздами зенит был последним, что он увидел.

Ветер подул, поднимая волны на зеркально–гладкой поверхности Реки. Чёрная прореха в небесах дрогнула и затянулась. И вновь небо стало однородным, иссиня–пепельным, постепенно расплавляясь от жара поднимающегося солнца.

Плот плыл и плыл, всё дальше от берега, всё ближе к стремнине. К месту, где река из сонного зеркала становилась неукротимым потоком.

— Он куда–то делся! — воскликнула Морни, вздрогнув. Со своими сородичами она общалась на расстоянии, не произнося вслух ни слова. Так и сейчас — она напряглась, не обращая внимания на Норруана, что–то оживлённо ей объяснявшего и, прикрыв глаза, выслушала торопливое сообщение издалека.

— Он исчез с поверхности Реки, — пояснила ворона и, не раздумывая, поднялась в воздух. — Попытаюсь его отыскать, — крикнула она, не оборачиваясь.

И скрылась из виду.

— Постой! — крикнул Норруан, раздосадованный. Он мог бы объяснить вороне, что, судя по его ощущениям, Науэр жив. То, что его потеряли из виду — не так уж и страшно. Сам Норруан не раз пересекал Реку; сделает это и вновь. А вот Морни летать над Рекой опасно.

Ибо кто знает — вдруг слухи окажутся верными и магия Норруана бессильна над Рекой?

Владыка Моррон вполголоса выругался и подошёл к северо–восточному окну. Где–то там, замыкая восточную границу, текла Река. Сможет ли Норруан противостоять ей?

Выбора нет. Придётся попробовать.

Норруан уселся за стол и сосредоточился. Он не обратил внимания, что рука его как бы сама собой легла на истёртую обложку Книги. И та тяжело вздохнула в ответ.

— Нам обязательно было забираться в пещеру? — спросил флосс, когда Унэн в очередной раз прикладывался к бутылочке.

Последние два часа они сидели в сыром и тёмном месте — ну, не совсем тёмном, костёр худо–бедно освещал просторное подземное помещение — и говорили о всякой ерунде. То есть, конечно, будь это обычный разговор обычным вечером в монастыре — он был бы уместен. Но говорить вот так, сразу после получения срочного задания… Шассиму это было непонятно.

— Нам нужно было убраться с поверхности, — ответил монах, оставив сосуд в покое. — Ну как, чувствуешь что–нибудь?

Шассим заметил беспокоившую их тень. Однако следить за ней — даже «мысленным взглядом», который у флоссов был скорее инстинктивным, чем приобретённым, — было непросто. Словно смотреть на тусклое свечение гнилушки в полной тьме: видишь, только если отведёшь взгляд в сторону. Сейчас флосс «видел» именно так. Быстрая, крохотная тень, заметить которую можно, лишь сосредоточившись на её окрестностях.