Осень прежнего мира - Бояндин Константин Юрьевич Sagari. Страница 79

— Алмаз! — воскликнула она с восхищением и дарион кивнул с довольным видом.

— Алмаз, — подтвердил он. — Лучший из тех, что могут быть. Существует примета, что тот, кто обнаружит драгоценный камень в Его Следе, никогда не будет знать горя. Берите его смело, он ваш по праву. Я нечасто встречал такие большие алмазы в Следах. Судьба улыбается вам.

— Как интересно, — отозвался шантирец, любуясь игрой света внутри безупречно прозрачного алмаза. — Неужели все драгоценные камни порождаются ими?

— Вряд ли, — дарион тоже взял камушек и некоторое время сосредоточенно рассматривал его. — Зачастую драгоценные камни находят и там, где никогда не появляется Хозяин глубин. Хотя, конечно, такие камни — всё равно что куски пустой породы по сравнению вот с этим. — Он вернул камень девушке и та некоторое время несла его в ладони, прежде чем спрятать в «кошелёк».

— Да это же не люди, — удивлённо воскликнул Бревин, когда наконец увидел тех, кто методично вгрызался в стены, превращая камень в крошево и выгружая его на вагонетки — для тех, кто будет просеивать всю эту груду в поисках драгоценных камней.

И действительно, фигуры, что сосредоточенно работали в полумраке штолен, походили на людей только очертаниями. Ни лиц, ни чётко выраженных частей тела. Словно грубые деревянные куклы — две руки, две ноги, голова.

— Разумеется, — дарион указал рукой. — Это эррион, искусственные работники.

— А, големы! — обрадовался Ользан, понявший, что это такое. Искусственные, снабжённые лишь простыми указаниями к действию существа нередко употреблялись в качестве работников на опасных производствах и там, где человек попросту не смог бы выжить. Употребление их как военной силы было признано незаконным.

— Верно, — дарион с уважением посмотрел на Ользана. — Вы поражаете меня всё больше и больше. Никто не стал бы подвергать опасности здоровье других — эррионы требуют ухода, но это всё же не люди. Никто не станет их оплакивать.

Как путешественники ни старались, но всё, что они смогли найти, был крохотный алмаз, вмурованный в потолок. Унэн предложил взобраться на потолок и добыть его, но Бревин почему-то передумал.

— И что, кто угодно может прийти сюда и начать искать сокровища? — недоверчиво спросил шантирец на обратном пути.

— В принципе, кто угодно, — подтвердил дарион. — Но вряд ли Хозяину глубин понравится вторжение чужаков. Дарионов и тех, кто с ними, он не тронет. Остальные же будут вынуждены повернуть. Справиться с Хозяином очень трудно, а скрыться от его гнева невозможно.

— Ещё бы, — Коллаис представила себе червя, что словно гусеница в яблоке странствовал в толще камня, и содрогнулась. Интересно, что они едят? Спросить об этом она не осмелилась.

— Вот он, вход, — дарион указал на неровной формы провал, ведущий куда-то отвесно вниз. — Безопасные места закончились, дорогие коллеги. Теперь нужно держать ухо востро.

«Вход» оказался не пещерой, которую ожидали увидеть путешественники, а бездонным колодцем. Холодом веяло изнутри; ни один звук не вырывался из глубины. Коллаис постояла у бездны и ощутила, что голова постепенно начинает кружиться.

— И что там? — спросила она у дариона.

Тот пожал плечами.

— Откуда же вы знаете, что там сокровища? — спросил Бревин настолько вежливо, насколько смог. Неплохо получается! Прийти сюда, к совершенно чёрной и неисследованной дыре, чтобы получить такой ответ?

— Я знаю, — было ему ответом. — У каждого из нас свои способности. Я, например, ощущаю присутствие сокровищ на значительном расстоянии. Я не стал бы приводить вас сюда, только чтобы посмеяться над вами.

Это звучало убедительно.

Шли третьи сутки пути — здесь, вдалеке от света, Коллаис чувствовала себя угнетённой. Сон подолгу не шёл к ней; вдобавок, спать приходилось не в палатках — их просто негде было бы поставить — а в спальных мешках. Безглазые и безногие ящерицы то и дело проскальзывали вокруг; некоторые из них — так называемые стекляницы — были забавны; остальные омерзительны. Насекомые наподобие пауков непрерывно сновали в поисках пропитания, кидаясь за каждой оброненной крошкой. Всё это не поднимало её настроения.

А теперь ещё и в колодец лезть.

— Ну ладно, — Унэн потуже завязал пояс и извлёк онглир. — Пора показать вам, что такое настоящее скалолазание. И, обвязав верёвку вокруг вбитого в пол железного клина, исчез во тьме.

Снизу доносились методичные звуки металла, цепляющегося за камень и сухого звона металла о металл. Время шло, а Унэн всё продолжал спускаться. Прошло, как показалось его друзьям, не менее полдня (на самом деле — не более получаса) и вдруг из черноты колодца вынырнул, словно рыба из воды, Унэн.

— Что-то я нашёл, — сообщил он. — Правда, если там есть сокровища, то в могилах. Что-то вроде кладбища.

Тут по спине у всех побежали мурашки.

— Да не тряситесь вы, — Унэн спокойно погладил себя по голове. — Там спокойно и ничего сверхъестественного. Ну что, полезли?

— Это то, о чём вы говорите? — спросила Коллаис осуждающе.

— Да что вы, — дарион выглядел растерянным. — Нет, конечно же. То, что я чувствую, лежит ещё глубже.

— Во всяком случае, это — солидная часть пути, — произнёс Унэн. — Так что лучше спуститься до этого кладбища или что это там такое.

Первой вызвалась Коллаис. Унэн страховал её, но пальцы и мышцы быстро «вспомнили» уроки Ирентлама и вскоре девушка проворно спускалась по верёвке, слабо светившейся во тьме. И клинья, и сделанные Унэном кое-где пометки светящимся мелком значительно облегчали путь.

Прошла целая вечность, прежде чем она ступила на площадку неправильной формы. Должно быть, некогда сюда вела прямая дорога, осознала девушка, и всмотрелась в противоположную стену. Однако там ничего не было заметно. Позади неё была приоткрытая дверь. Ничего зловещего оттуда не исходило — медальон хранил безмолвие.

Постепенно все прибыли на площадку и сразу же стало очень тесно.

— Зайдите внутрь, — предложил монах и, хоть и неохотно, все подчинились. За дверью был просторный зал — ничем, кроме размеров да неразборчивой и поросшей мхом мозаики на дальней стене, не отличавшийся. Небольшое возвышение виднелось на противоположной стороне зала.

— Номвиллер, вы знаете, чьи это постройки? — спросил Ользан, с любопытством вглядываясь во множество непонятных символов (видимо, иероглифов), покрывавших стены вокруг дверного проёма.

— Похоже на Найя, — отозвался тот неуверенно. — Но это странно. Во-первых, никто никогда не слышал о Найя в этих местах; во-вторых, здешний камень принадлежит глубинным слоям.

— То есть, — Бревин медленно огляделся. — Всё это… как бы поднялось сюда с большой глубины?

Дарион кивнул.

— Сюда, несомненно, стоит вернуться, — проговорил он. — Хотя бы затем, чтобы узнать, что это были за люди.

(— Кто такие Найя? — шёпотом спросила Коллаис у Ользана, наклоняясь к самому его уху.

— Что-то вроде подземных ольтов, — ответил тот, подумав.

— «Люди»! — она презрительно поджала губы. — Нашёл, тоже мне, слово!)

Коллаис осторожно подошла к одному из шести проходов, что мрачно чернели в стенах, и у самого входа её амулет неожиданно осветился ярко-красным светом.

— Я так и думал, — вздохнул Унэн. — Только люди оставляют своих покойников без защиты. И то не всегда.

— Давайте уйдём отсюда, — попросила Коллаис, поёжившись. — Сдаётся мне, что здесь нам не рады.

— Ну что же, — вздохнул Унэн и извлёк онглир. — Как скажешь. Труды, труды… — проворчал он и скрылся за краем площадки.

Прошла гораздо более длительная вечность, прежде чем путешественники достигли дна. Несмотря на «умные» верёвки, на кажущегося неутомимым монаха, на волшебным образом обретённые навыки скалолазания, все были измотаны до последней степени. Спуск был глубоким — не менее трёх сотен метров — и всего две площадки попались на пути. Коллаис едва не сорвалась вниз — верёвка спасла её, обмотав запястье, и девушка отделалась слабым вывихом. И с ужасом думала об обратной дороге.