Осень прежнего мира - Бояндин Константин Юрьевич Sagari. Страница 81
И спокойно побрёл, переступая через разбросанные там и сям останки бронированных птиц.
Невидимые глаза по-прежнему смотрели им в затылок. Примерно через сотню шагов им попался первый боковой проход, что завершался дверью. Ользан указал на него, но монах отрицательно покачал головой.
— Чувствую, что главная напасть будет впереди, а не там, — пояснил он. — Так что вперёд и пойдём.
Боковые проходы исчезли; последние сто шагов до лестницы проход был совершенно пуст. Двигались не спеша, прислушиваясь и всматриваясь в стены. Ничего подозрительного, однако, не попадалось.
— Вон они, — указал рукой Бревин, когда путешественники подошли вплотную к первой ступеньке.
Наверху, по обеим сторонам от массивной двустворчатой каменной двери, стояли две огромные каменные фигуры — по две оскалившихся кровожадными усмешками головы; по четыре руки. Не менее трёх метров росту в каждом. Глаза изваяний были сделаны из ярко светящегося материала. Словно четыре пары тихонько тлеющих углей.
Бревин присвистнул.
— Хорошенькое дело, — проговорил он. — Да они ж нас в пыль искрошат.
— Если они оживут, — монах задумчиво посмотрел на изваяния, — надо постараться их уронить. Стоит им спуститься вниз, и нам несдобровать.
Как бы в ответ, глаза существ вспыхнули ярче и они отошли на шаг от стены, подняв каждую руку ладонью вверх. Рты раскрылись шире, каменные челюсти клацнули.
— Началось, — прошептал Бревин.
Никуда они не собирались спускаться.
В каждой ладони возник колючий каменный шар, размером с голову. Доля секунды… и восемь убийственных снарядов со свистом помчались в непрошеных гостей. Те едва лишь успели пригнуться или отпрыгнуть, как пол задрожал от ударов и каменной крошево брызнуло вокруг, больно раня незащищённую кожу.
Ухмылки на уродливых лицах стали шире. Каждое из изваяний переглянулось своими головами и новые шары легли из воздуха в подставленные ладони. Снова свист… и на сей раз один из шаров едва не снёс голову шантирцу.
— Здорово, — прохрипел тот, поспешно поднимаясь. Его сестра, с глазами, расширенными от ужаса, стояла неподалёку. Изваяния играли со своими жертвами — и глаза их, и руки чуть двигались, выбирая упреждение. Сколько мышке ни бегать…
— Олли, — шепнул монах художнику, после того, как они упали рядом после очередного залпа. — Постарайся их отвлечь. Как угодно. Я попробую подняться наверх.
Ользан извлёк пару звёзд и метнул их в широко раскрытые светящиеся глазницы. Руки с колючими гостинцами дрогнули и шары посыпались на пол, поскакали, теряя иглы, вниз. Звезды несколько секунд летали вокруг исполинов, словно рассерженные шершни, касаясь кончиками лучей их лиц и высекая из них искры. Две пары рук одновременно попытались схватить кусачие снаряды и промахнулись. Звёзды вернулись к их владельцу.
Ользан мигнул и понял, что монах преодолел уже половину лестничного пролёта. Он вновь запустил звёзды; вновь несколько секунд жизни, украденной у смерти с шарами в ладонях… Монах змеёй скользнул под ногами у правого изваяния и прижался к косяку двери.
Коллаис вскрикнула и кинулась бежать. Назад, подальше от лестницы. Левый исполин, не обращая внимания на звезду, повелительно взмахнул левыми ладонями и часть потолка осыпалась каменным градом. Коллаис опередила его лишь на миг. Споткнувшись, она едва не упала лицом на острые осколки. Другая пара рук указала вверх и вновь пласт камня ринулся вниз. Бревин уже бежал к сестре; он что было силы толкнул её и упал сам, едва успев откатиться подальше.
Монах застыл в стойке, затем резко повернулся и ударил правое изваяние в спину открытой ладонью. Прежде таким ударом он раскалывал скалы и обращал двери в горсть опилок. Теперь же ничего не случилось. Изваяние стремительно повернулось к противнику, сделало шаг вперёд.
Унэн прижался к стене. Отступать ему было некуда.
Ользан ощутил, как что-то вновь проснулось внутри его сознания. Новая сила, пока ещё безымянная, но пробуждённая к действию отчаянием. Где-то позади него рушился потолок и разлетались осколки — но там, он знал, всё обойдётся.
Каменные кулаки взметнулись над крохотной фигуркой, тщетно пытавшейся увернуться.
Сейчас.
Если вон тот камень, под правой ногой изваяния, исчез бы…
Камень исчез.
Кулаки врезались в дверь, едва не задев скорчившегося монаха. Рёв вырвался из двух каменных глоток, в первый и последний раз. Изваяние оступилось, покачнулось, хватаясь руками за воздух и рухнуло вниз.
Земля содрогнулась от удара и послышался сухой шорох рассыпающихся осколков.
Ользан обернулся.
Шантирцы уже спрятались в проходе.
Оборачиваться ему не следовало. Монах только начинал подниматься на ноги, как второй великан, обернувшись в его сторону, поднял все четыре руки над головой и огромная дубина возникла в них. Торжествующе зарычав, статуя размахнулась, далеко отводя дубину назад…
Если бы дубина стала потяжелее!
После короткой паузы в воздухе мелькнули корявые каменные ступни и миг спустя второй тяжкий удар потряс спокойствие подземелья.
И воцарилась тишина.
— Похоже, что дарион был прав, — заметил Бревин, помогая сестре подняться. — Ей повезло. Чего ты вдруг вздумала бежать?
— И… испугалась, — ответила девушка. Её била мелкая дрожь. Всё лицо и руки были исцарапаны. Когда Ользан подошёл поближе, она вцепилась в его ладонь мёртвой хваткой и уже не отпускала. Ользан опустился рядом.
— Смотри, — шантирец указал на молоточек. Тот светился мягким золотистым свечением. — Похоже, что эта дверь — последнее препятствие. Схожу-ка я за дарионом!
— Нет уж, — монах поправил изрядно пострадавшую накидку и довольно улыбнулся — как будто здесь произошёл не смертельный бой, а добрая беседа. — У меня это получится быстрее.
Минут через пятнадцать все пятеро собрались у дверей и сели, тяжело дыша.
— Не могу я так, — поёжилась девушка, извлекая из «кошелька» что-то едкое и принимаясь беспощадно обрабатывать им чужие ссадины и царапины. — Всё равно, что на тигра с голыми руками.
— Мой великий… — начал было Унэн, но споткнулся посреди слова, встретив негодующий взгляд художника. — Ладно. Убедил. Ну что, мастер оружейник — ваша очередь!
Дарион кивнул, с сочувствием наблюдая, как девушка стискивает зубы и протирает тампоном своё лицо. Затем взял в руку молоточек и коротко размахнулся. Гулкое эхо раскатилось вокруг.
— Eddvarin ong Hindanne! — провозгласил дарион и двери нехотя распахнулись. Бревин успел отметить, что на них не осталось ни царапинки.
И взорам путешественников открылась небольшая круглая комнатка, по колено заваленная разнообразными сокровищами. Шорох и скрежет послышались откуда-то снизу и затихли. Дарион удовлетворённо кивнул и коротко поклонился кому-то невидимому.
— Ну что же, — произнёс он. — Как договорились. Забирайте всё, что понравится.
XXXIII
— Вы не шутите? — ошарашено спросил Бревин. — Всё, что сочтём нужным? А если я заберу всё, что здесь вижу?
Дарион пожал плечами.
— Я рассчитываю на то, что вы поделитесь со мной — хотя бы тем, что вам самим не подойдёт. А так, берите хоть всё. Поверьте, что мне не нужно здесь ни золота, ни камней.
— Что же вам нужно? — спросил Бревин, всё ещё недоумевая.
Дарион вновь пожал плечами.
— Там видно будет.
В комнате было на что посмотреть. Мечи и кольчуги, браслеты и амулеты. Всё, что угодно. Были и откровенно сломанные, изъеденные временем и сыростью предметы — но совсем немного. Бревин достал четвёртый, до сих пор не использованный «кошелёк» и положил его рядом.
— Так… — бормотал он, открывая шкатулки, рассматривая некогда богатые одежды, ныне лежавшие грудой лохмотьев. — Ничего интересного… и здесь тоже… так… Ну ладно. Нас тут пять — поделим поровну. Все старались, не так ли?..