Случайная любовница - Уоррен Трейси Энн. Страница 37

— Полагаю, у тебя там все болит, — сказал он сочувственно.

Она осторожно подвигала ногами и, почувствовав болезненные ощущения глубоко внутри, кивнула. Румянец смущения залил щеки, когда она вспомнила причину.

После того первого раза он любил ее еще дважды, подводя к желанной и ослепляющей вершине столько раз, что и не сосчитать. Он был все еще внутри ее, когда она в конце концов провалилась в сон.

Поняв, что продолжения событий не будет, он сел и откинул одеяло.

— Тогда одевайся. Мы уезжаем.

Так они и сделали. В этот раз лошадьми правил Итан, направляя упряжку в сторону Лондона. На обратном пути он не сказал и пары слов, она тоже. Да и что говорить после того, что было сказано и обсуждено ночью?

Когда они приехали, не было даже поцелуя на прощание, поскольку Ходжес и один из лакеев наблюдали за ними с плохо скрываемым интересом. Итан спустился, чтобы проводить ее до двери, склонившись над ее рукой, давая понять, что они вернулись с обычной прогулки. А потом уехал, громко щелкнув поводьями, и копыта Грома и Молнии застучали по булыжной мостовой.

Слуги, благослови их Бог, говорили мало, выразив удовольствие ее возвращением и спросив, чем они могут ей услужить.

Сначала она попросила ванну — горячую мыльную ванну, которая во многом восстановила ее силы, во всяком случае, физические. За ванной последовал завтрак, потом пара часов сна до полудня, когда она проснулась, чтобы одеваться к полднику с Давиной, назначенному на два часа.

«Неужели он уже забыл меня? — гадала она. — Я дала ему свободу. Испытывает ли он облегчение, что удалось легко отделаться?»

Наверняка да.

«Не сглупила ли я, что отказала ему?»

Конечно, она защищала себя. И все же не слишком ли поздно для таких предосторожностей? И если б она могла повернуть время вспять, повела бы себя иначе?

Не в отношении брака, решила Лили. В этом вопросе ее мнение неизменно. Слишком большой риск, слишком велика вероятность разочарования и сердечной боли. Ведь Итан предложил брак только из чувства вины и непоколебимого чувства долга.

«Мы бы сделали друг друга несчастными, разве нет?»

И все же прошедшей ночью она была далеко не несчастна. Итан открыл для нее мир наслаждений, которых она никогда не испытывала. Она могла бы остаться в этом восхитительном мире, если б согласилась на предложение сделаться его любовницей.

Но лучше все-таки быть свободными, сказала она себе. Ей не нужно, чтобы Итан Андертон смешал ее тщательно выстроенные планы и мучил ее томлениями и желаниями, пробуждаемыми изысканной роскошью его ласк.

Легче расстаться с ним сейчас, чем потом.

Вздохнув, она зачем-то разрезала маленькую булочку у себя на тарелке на три кусочка, не сделав попытки съесть хотя бы один.

— Что-то случилось? — спросила Давина мягким голосом.

Лили взглянула на подругу, с досадой осознав, что слишком глубоко ушла в свои мысли. Она попыталась сдержать обвиняющий румянец.

— Нет-нет, ничего. Просто задумалась.

Давина помолчала.

— Он очень красив, не правда ли?

— Кто?

— Твой маркиз.

— Он не мой маркиз. Что навело тебя на эту мысль? — Снова взяв вилку, она подцепила кусочек лосося. — Нет, наша вчерашняя прогулка была скорее всего последней. Я сильно сомневаюсь, что буду теперь часто видеть лорда Весси.

Подруга устремила на нее взгляд, в котором читалось сомнение.

— Тебе виднее.

— Да, именно так. А теперь, может, покажешь мне свои пуговицы?

— Что-нибудь еще, милорд?

Итан поднял взгляд от книги.

— Нет, Уэлк, спасибо. На сегодня можешь быть свободен.

Слуга поклонился.

— Спокойной ночи, милорд.

— Спокойной ночи.

Когда камердинер удалился, Итан вернулся к чтению, но прочел не больше трех строк и отложил книгу. Взглянув на мейсенские часы на каминной полке спальни, понял, что уже второй час ночи.

Он зевнул, тело тоже напомнило ему о позднем часе и том факте, что он мало спал прошлой ночью, не говоря уж об укусе пчелы и последующем приеме опия. Из какого-то мятежного духа противоречия, однако, он провел на ногах весь день.

Вернувшись домой утром, Итан принял ванну, переоделся и сытно позавтракал. Потом, игнорируя требование тела поспать, провел несколько часов за просмотром корреспонденции и решением деловых вопросов с секретарем.

Переодевшись в вечернее платье, он вновь покинул дом, отправившись в клуб «Брукс» выпить и сыграть партию-другую в карты с Тони, лордом Ховардом и еще парочкой своих приятелей. Всей компанией они удостоили своим посещением еще одно заведение Сент-Джеймс-сквер, где с удовольствием пообедали бифштексами и пирогом с жареной куропаткой. Вскоре после этого Тони отбыл на свидание со своей очередной любовницей, а Итан и остальные решили показаться на балу, славящемся свободными нравами и преобладанием женщин сомнительного поведения.

Он вывел в танцевальный круг нескольких женщин, чьи платья имели до неприличия низкие вырезы, а лица были размалеваны сурьмой и румянами, и неумеренный запах их духов ударял ему в ноздри, словно сомнительный аромат увядающих цветов.

Воспоминания о пахнущей свежестью и ванилью коже, о розовых щеках переплелись в его сознании, а тело жаждало робких и неумелых объятий девушки, которая ничего не ведает ни о грехе, ни о падении и у которой нет ничего общего с женщинами в этом зале, кроме их пола.

Внезапно почувствовав отвращение и к этим развратницам, и к себе самому, он уехал, вернувшись домой намного раньше того времени, когда светскому щеголю полагается ложиться спать.

У себя в спальне он снова вымылся с головы до ног, избавляясь от тошнотворного запаха жриц любви, после чего облачился в чистый халат, туго затянув пояс на талии. Взяв книгу с полки, Итан налил стакан портвейна и сел почитать в кресло у камина.

Но далеко не продвинулся, поскольку буквы и слова сливались в невразумительные линии, бессмысленные символы черных чернил, которые ничего не значили.

Лишь одно слово, одно имя было ясным и четким у него в голове.

Лили.

От одной лишь мысли о ней он вновь загорелся от желания, тело охватила горячка страсти. Если б он был уверен, что она будет ему рада, то оделся бы и поехал к ее дому, постучал бы в дверь и потребовал впустить его к ней в постель и в тело.

Но она отвергла его и как будущего мужа, и как любовника. Пусть это тщеславие, но правда заключалась в том, что еще никогда ни одна женщина не отказывала ему — только Лили. Он уже давно потерял счет женщинам, которые за все эти годы старались заманить его в свои сети, некоторые в погоне за богатством, другие — за титулом и статусом замужней дамы.

Прошлой ночью он хотел отдать все это Лили, готовый нарушить свой обет — составить лишь такую партию, которая удовлетворит его семью и подарит наследника. Амелия — прекрасный выбор для него по всем статьям; в ней есть все, что должно быть в благоверной супруге. Так почему же он даже не может вспомнить ее лицо? И почему, когда думает о ней, ему кажется, будто он предает Лили?

Глупо, поскольку Лили решила закончить их отношения еще даже до того, как они по-настоящему начались. Даже сейчас он не вполне понимает почему — ведь знает, что она желает его. Ни одна женщина не может изображать такую необузданную страсть и горячий отклик, которые она подарила ему в его объятиях, особенно женщина, которая была девственницей, пока он не забрал ее невинность. Если б у него и были какие-то сомнения на этот счет — а их не было, — пятна крови на простыне, которые он увидел утром, достаточное тому доказательство.

Так почему она отвергает его сейчас, когда целомудрия уже нет? Так сильно любила своего мужа? Неужели тот брак ей так дорог, что она хочет сохранить воспоминания о нем даже ценой собственного счастья и положения?

Что касается его, то ему следовало бы изгнать Лили из своих мыслей еще сегодня к середине дня. Одной ночи должно было хватить, чтобы умерить его аппетит, по крайней мере настолько, чтобы идти дальше, забыть ее и искать другую.