Зеркало Кассандры - Вербер Бернард. Страница 119

— Нет, ну что за дурак! Просто идиот первостатейный! Я тебе сказала — небольшое столкновение! А ты сметаешь все на своем пути. Ты же мог ее убить, кретин несчастный.

— Да это все тормоза, Герцогиня, они работают не лучше, чем все остальное, — отвечает другой голос из тумана.

Звучит выстрел.

— Черт, осторожно, баба из полиции вооружена!

— Смываемся, Барон, газу!

Выстрелы хлопают рядом с ними, взрывая стекла. Кассандра слышит крик. Ким наклоняет ей голову вниз и закрывает девушку своим телом. Еще несколько выстрелов, все более и более далеких, машина продолжает движение. Девушка часто моргает, не в силах широко открыть глаза.

— Ну вот, Царевна пришла в себя! — почтительно объявляет Фетнат.

— Осторожно, там мотоциклисты.

— Не беспокойся, все учтено. Новый искупомобиль Барона лучше, чем машина Джеймса Бонда!

Сенегалец бросает в окно горящие бумажные кульки с порошком собственного изготовления. Ким швыряет бутылку масла. Эсмеральда рассыпает пакет обойных гвоздей.

Кассандра понимает, что снова находится в машине. Не в «Пежо-404», а в более новой модели, пикапе «ситроен». В полу нет ни одной дырки.

Орландо делает крутой вираж и выруливает на встречную полосу проспекта. Он лавирует между машинами, мчащимися ему навстречу.

— Потушите ремни и пристегните сигареты, мы находимся в зоне турбулентности и воздушных ям, — объявляет он.

Кассандра чувствует слабость, ее тело словно перестало ее слушаться. Она смотрит на часы, которые, как ни удивительно, ободряюще показывают: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 37 %».

213

Мне почудилось?

Герцогиня, Барон, Маркиз…

Они приехали за мной. Они не бросили меня.

Мне кажется, что лучше ничего не пытаться понять и просто отдаться во власть происходящих событий.

И поскольку ничего умнее я придумать не могу, надо жить дальше.

Жить и действовать в своем личном времени-пространстве.

Риск умереть уже меньше пятидесяти процентов, и я могу расслабиться.

214

Они едут, и Кассандра сквозь пелену образов и звуков слышит обрывки разговора:

— …я уверен, что ты больше ничего не придумаешь, Барон.

— Ты так считаешь? «Любопытство — порок», но антипоговорка вернее: «Любопытство — большое достоинство». Вот и все, Маркиз.

— Теперь я, — говорит Фетнат. — «Лучше маленькое, да свое, чем большое, да чужое». Неверно. «Лучше большое и свое, чем маленькое и чужое».

— «Кто платит долги — богатеет». Неверно. «Кто платит долги — беднеет».

— Моя очередь, я тоже знаю, — перебивает Герцогиня. — «В жизни всем всегда воздается по заслугам». Неверно. «В жизни редко кому воздается по заслугам».

— Да, поговорки часто призывают к смирению, — признает Орландо ван де Пютт.

Они опять играют в антипоговорки! Я ошибалась, это не пенсионеры, а дети. Я в школе, на перемене.

«Ситроен»-пикап добирается наконец до Северных ворот МГС, перед которыми выстроилась очередь медленно двигающихся и ревущих, словно стадо мамонтов, мусоровозов.

Странно, но, когда я слишком долго нахожусь вдалеке от Искушения, я испытываю нечто вроде тоски по дому.

Пикап петляет между мусорных гор, едет по «Елисейским Полям» и наконец останавливается у хижины Эсмеральды.

Ким Йе Бин берет Кассандру на руки и несет к дивану, на котором Фетнат осматривает девушку.

— Все нормально, несколько легких ушибов, — успокаивает сенегалец. — Она просто в шоке. Я ей настойку сделаю.

Эсмеральда видит, что Орландо продолжает сидеть в машине, навалившись на руль, и подходит к нему. Спереди на ткани его куртки проступает липкое пятно крови.

— Барону пуля попала в живот. Помогите мне его вытащить, он слишком тяжелый, я одна не справлюсь.

Шарль де Везле подбегает к машине. Вместе с Кимом они несут бывшего легионера в хижину Фетната, который знаком приказывает положить раненого на стол.

— Какой позор, — бурчит Орландо, морщась от боли. — Я тридцать лет от Калашниковых уходил, а тут меня достала баба, да еще пережившая аварию. Я не хочу так умереть. Только не от пули калибром шесть миллиметров, это стыд. Сделай что-нибудь, Фетнат!

Кассандра хочет дать легионеру свои часы, чтобы узнать, насколько опасно его положение, но вспоминает, что Пробабилис запрограммирован только на нее лично. Тогда девушка берет Орландо за руку, пытаясь настроиться с ним на одну волну. Ее пальцы должны играть роль антенн. Она чувствует, как уходят из легионера силы. Кровь продолжает литься из раны.

— Не волнуйся, Царевна, — говорит, морщась, Орландо. — Я, может быть, и стал неженкой, но складки жира заменяют мне бронежилет. Холестерин еще надежней, чем кевлар.

Фетнат тихо просит Эсмеральду нагреть воды и положить в кипяток ножницы и щипцы для стерилизации. Шарль де Везле садится рядом с Кассандрой:

— Ну а с тобой все хорошо?

— Как вы меня нашли?

— Я откуда угодно могу подключиться к Пробабилису. Я все время отслеживал твое местонахождение. Ким проник в компьютерную систему комиссариата. Мы узнали, что тебя увозят, определили номер машины. Трудней всего оказалось перехватить вас на местности.

— На этот раз мы решили не рисковать, поэтому украли новую машину, — объясняет Ким, следя за стерилизацией хирургических инструментов. — Заглохнуть прямо перед нападением было бы смешно.

Фетнат протягивает легионеру бутылку рома. Тот осушает ее тремя мощными глотками.

— Так, и под какой складкой находится пуля? — спрашивает африканский колдун в некотором замешательстве.

— В качестве подсказки сообщаю тебе, что под нижней складкой находится его половой член, — замечает Эсмеральда с видом знатока.

Она двумя руками поднимает валик жира, и все видят какую-то выпуклую бородавку с двумя маленькими узелками, являющимися, видимо, мошонкой. Затем Эсмеральда берется за следующий валик, и появляется пупок, чуть меньшего размера, чем половой член. Прямо над ним Кассандра замечает татуировку в виде орла, держащего в когтях змею.

Черт, этого не может быть. Эта эмблема…

Только один человек рассказывал мне о таком рисунке в таком месте.

Орландо — отец Шарлотты!

Эсмеральда приподнимает третью складку. Все видят наконец рану. Валик жира перестает давить на нее, и начинается обильное кровотечение. Фетнат направляет на пулевое отверстие свет настольной лампы и берет в руки лупу филателиста.

— Ты уже делал такое, Фетнат? — спрашивает Эсмеральда.

— Нет. Но у Барона тоже не было водительских прав, когда он отправился Кассандру спасать. Я не буду семь лет учиться на врача, прежде чем начать операцию, если ты об этом спрашивала, Герцогиня.

— Ну а как же ты справишься?

— Я — колдун-волоф. А магию белых видел в американских фильмах. Они заменят мне диплом спасателя.

— Дело делу учит, — не может не прокомментировать Ким.

— Или наоборот, — морщась, вздыхает Орландо.

Фетнат дезинфицирует рану остатками рома, затем запускает в нее еще горячие ножницы и начинает искать пулю. Орландо стискивает зубы, чтобы не кричать.

Кассандра чувствует, как ему больно. Она видит кипящую от крови рану, и в голову ей приходит нелепая мысль:

«Мы понимаем боль только тех, кто кричит и истекает кровью. Интересно, если устрицы вопили бы, когда открывают раковину, хрипели бы, когда их поливают лимонным соком, если бы из них хлестала ярко-красная кровь в тот момент, когда их жуют, смогли бы мы есть их живыми?»

Все сосредоточенно следят за ходом сенегальской операции.

— Как ты терпишь такую боль? — спрашивает Эсмеральда.

— Стараюсь не думать о ней. И ты, сделай милость, не напоминай, Герцогиня… хорошо?!

Орландо морщится, пот течет по его лицу, а Фетнат лихорадочно копошится в ране, пытаясь найти пулю.