Одиссей покидает Итаку - Звягинцев Василий Дмитриевич. Страница 58

Чтобы настроение стало еще более отчетливым, Алексей оделся по погоде, закинул на плечо ремень карабина и вышел под ненастное небо. Сильно похолодало. Над головой без конца, гряда за грядой, тянулись пропитанные водой низкие тучи. Как мокрая серая вата из солдатских матрасов. Но где-то далеко все же пробивался солнечный луч и чуть подсвечивал розовато-желтым подвечерний горизонт.

Он прошел километров пять на юг. Где лес стоял не сплошняком, а прорезался широкими полянами и волнами пологих сопок. Непромокаемая куртка с капюшоном и высокие, хорошо промазанные сапоги делали прогулку под моросящим дождем своеобразно приятной. Особое ощущение независимости от погоды, автономного уюта.

Следы сапог на мокрой земле сразу расплывались, наполнялись влагой, дождевые капли чуть слышно шелестели о ткань капюшона, стены и крыши форта быстро растаяли в сероватой пелене, и Берестин подумал, что зря не взял с собой компас. По такой погоде заблудиться – плевое дело.

Ничто вокруг не напоминало, что он – на чужой планете. При желании можно было вообразить себя помещиком старых времен, бродящим по своим охотничьим угодьям. Опять же без всякого намерения романтизировать частную собственность на землю и присвоение прибавочного продукта, а так. Вроде Тургенева, Некрасова, да и самого Пушкина, весьма одобрявшего деревенскую, причем отнюдь не крестьянскую жизнь.

Алексей остановился, заслоняясь ладонями от дождя и ветра, прикурил. А когда поднял голову, метрах в тридцати от него стоял диковинный зверь, непонятно как и откуда появившийся. Размером с уссурийского тигра, он пропорциями своими гораздо больше напоминал увеличенного до безобразия домашнего котенка: такой же головастый, пушистый, словно бы округлый и совсем, на первый взгляд, не страшный. Пепельно-серого цвета, с почти черными пятнами, в беспорядке разбросанными по телу. И с желто-зелеными глазами размером с фары «Жигулей». В других обстоятельствах, к примеру на фотографии, он мог бы показаться даже забавным. Но сейчас он смотрел на Берестина немигающими глазищами, и чувствовалось, что смотрит зверь не просто так, а может прыгнуть.

– Ух, черт… – прошептал Алексей. Он вспомнил те, виденные в первый день, следы чудовищных когтей.

За время строительства, когда здесь гудела и воняла соляром техника, шумели голоса многих людей и часто гремели тренировочные выстрелы, зверье, конечно, поразбежалось, попряталось, а теперь вот наступила первозданная тишина, и местная фауна начала возвращаться на свои исконные территории. Этот котик, возможно, еще не самое серьезное из того, что здесь обретается…

Карабин висел у Алексея на плече стволом вниз, и, самое главное, он никак не мог вспомнить, на предохранителе оружие или нет. Как взводил затвор, загонял в ствол маслянисто блестящий золотистый патрон, он помнил, а вот поднимал ли после этого флажок предохранителя? Обрубило начисто. Стараясь не делать порывистых движений, Берестин опустил руку, отвел назад, сжал пальцами цевье.

На такое он не охотился никогда. На кабана – да, приходилось, но там было совсем иначе. Большая компания, хороший обзор, сколько угодно времени. Кстати, кабан и тигр – все же разные объекты. А эта животина – черт ее знает, кто она вообще и на какие пакости способна?

Секунды тянулись, как в дурном сне, и страшнее всего было представить, что и дальше может быть, как в том же сне – когда жмешь на спуск, а выстрела нет. И плохо, что он не представляет характера неведомого зверя. Что лучше: резко шагнуть вперед – вдруг испугается – или, наоборот, медленно отступать, как от кобры, не раздражая хищника?

Инстинктивно Алексей выбрал третье решение. Резко отпрыгнул назад, одновременно вскидывая карабин. И зверь прыгнул тоже. Будто того и ждал. В чудовищно мощном броске пересек почти все разделяющее их пространство. Но чуть-чуть ему все же не хватило. Огромная туша бесшумно приземлилась метрах в пяти перед Берестиным, и тут же, словно сам по себе, загрохотал карабин. Как потом выяснилось, для такой охоты его калибр был совсем никуда, но оттого, что частые выстрелы заполыхали практически в упор, к острой боли от прошивающих могучее тело пуль прибавилось бьющее в глаза пламя, резкий пороховой запах, грохот – и зверь потерял момент, на какое-то решающее мгновение съежился, испуганно прижал уши и взвыл, оскаливая кривые десятидюймовые клыки.

Этой секунды Алексею и хватило. Гром выстрелов его, наоборот, успокоил, окружающий мир вновь приобрел четкость, он поправил прицел, и от нескольких пуль в голову зверь взвыл еще раз, теперь уже мучительно-жалобно, почти как котенок, прихваченный дверью, согнулся в дугу, потом резко выпрямился – и издох.

– Ни хрена себе каламбурчик… – хрипло сказал Берестин. Он никогда не считал себя слабонервным человеком, как сказано уже – воевал, но сейчас его затрясло. Надо думать – от неожиданности случившегося.

Сигарета его так и дымилась в траве, куда он ее уронил, и этот дымок в мокрой траве нагляднее всего демонстрировал мгновенность происшедшего. Он закурил новую сигарету, внимательно огляделся – не крадется ли где еще один суперкотик. Так, не задумываясь, он окрестил зверя, и так впоследствии это имя к нему и пристало.

Он осмотрел мертвого зверя. Четыре пули пробили череп и все остались внутри. Значит, прочность костей мало уступает рельсу. Дырки от остальных попаданий затерялись в мохнатой шкуре.

Добычу Алексей притащил в форт трактором и сразу принялся неумело, но старательно сдирать драгоценную шкуру, имея в виду поразить друзей изысканным трофеем. Литература по таксидермии имелась, он только не решил, что будет лучше – чучело или ковер под ногами. Закончив, распялил шкуру на наскоро сколоченной раме, тщательно отмыл от крови и жира руки и вдруг вспомнил слова одной из песен Новикова:

– Вот именно, гражданин Новиков, – сказал он громко. – А вы как думали?

ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ИНТЕРМЕЦЦО-2

Встреча между высокими договаривающимися сторонами (разумеется – неофициальная) состоялась в маленьком отеле на берегу одного из норвежских фиордов. Антон приехал первым и, прогуливаясь во внутреннем дворике с позеленевшими медными пушками XVII века, обращенными в сторону моря, с интересом ждал появления своего коллеги-соперника.

До этого момента прямых контактов с представителями неприятеля ему осуществлять не приходилось. Хорошим тоном считалось вообще как бы не подозревать о самом существовании на Земле постоянных резидентур как той, так и другой стороны. И если и поступило предложение о переговорах, значит, разработанный Антоном план начал действовать.

Скрипнула чугунная кованая калитка в стене, сложенной из глыб серого дикого камня, Антон обернулся. Сопровождаемая шофером в коричневой фуражке с позументами, по пологой лестнице спускалась элегантная женщина. На улице крупного города или в холле отеля «Хилтон» она могла бы и не привлечь особого внимания, но здесь, где даже в разгар сезона бывают все больше небогатые туристы да агенты мелких торговых фирм, такая дама выглядела неожиданно. Лицо ее скрывали поля шляпы с короткой вуалью, но фигура, строгий и очень дорогой костюм, не рассчитанные на пешее хождение туфли, осанка, с которой она держалась, достаточно отчетливо указывали на ее общественное и финансовое положение.

Антону стало весело. Был у аггров все-таки некий дефект в подготовке, а может быть, даже в психике. Они словно не до конца понимали, в каком мире работают, и постоянно переигрывали. В то время как опыт земных разведок неопровержимо доказал, что лучшая тактика – это внешняя неприметность и высокий профессионализм, они все делали наоборот. Такое впечатление, будто весь свой опыт они черпали из наиболее низкопробных фильмов и книжек, считая наиболее массовую продукцию наиболее адекватной действительности… «Впрочем, не так уж они не правы, – подумал Антон. – Простой человек, обыватель, с большим уважением отнесется к такой вот странствующей миллионерше, чем к студентке в потертых джинсах. А нестандартно мыслящее меньшинство без серьезных оснований тоже не станет проявлять пристального внимания к сильным мира сего. Короче, как любит выражаться мой друг Воронцов: «Стоп, сам себе думаю, а не дурак ли я?»