Погребённые заживо - Биллингем Марк. Страница 7

Торн проследил за ее взглядом: она смотрела на искусно украшенный газовый камин и на сидевшего сбоку керамического гепарда в половину натуральной величины.

— Неужели ссора была настолько серьезной, — поинтересовался он, — что Люк уехал, не сказав ни слова?

— Ни в коем случае! — Маллен был категоричен. Он повторил это еще раз, чтобы Торн и Портер поняли.

— Миссис Маллен?

Музыка в стиле драм-энд-бас, льющаяся с потолка, казалось, на несколько секунд зазвучала громче. Все еще не отрывая взгляда от камина, Мэгги Маллен отрицательно покачала головой.

— Имеет эта ссора отношение к исчезновению Люка или нет, — Портер подождала, пока все лица обратятся к ней, а затем продолжила: — неизвестно. По крайней мере, мы не можем исключить такую возможность.

Мэгги Маллен встала и одернула сзади юбку.

— Охотно соглашаюсь с вами, милочка. Я не перестаю молиться о сыне. — Она подошла к камину, протянула руку за лежащей на нем пачкой «Силк Кат».

— Разумеется, мы проверили всех его друзей, — сообщила Портер. — Но, поскольку гипотетический похититель не выходит на связь, остается вероятность, что он сам с кем-то уехал.

— Вы имеете в виду ту женщину? — уточнил Маллен.

— Его время от времени видели с «той женщиной». — Торн тоже встал и зашел за диван; боль в ноге мгновенно утихла. — Если Люк встречается со взрослой женщиной, он, скорее всего, не собирался вас в это посвящать.

Мать мальчика этот довод явно не убедил.

— Не могу этого представить. — Она нащупала сигарету. — Я не могу себе представить Люка со сверстницей, не говоря уже о женщине постарше. Он теряется с девочками. Он немного застенчив.

— Перестань, Мэгги, — заявил Маллен. — Он мог во что-нибудь ввязаться. Я не имею в виду наркотики и подобные вещи, но у детей всегда существуют свои секреты, верно?

— А ваш муж прав, — заметил Торн. — Какие родители могут быть уверены, что знают все о своем чаде?

Мэгги Маллен прикурила сигарету, глубоко затянулась, как будто вдохнула кислород.

— Я тысячу раз себя об этом спрашивала, — призналась она. — А с некоторых пор я стала задумываться, увижу ли я снова своего сына?

На кухне констебль Кенни Парсонс открыл еще один шкаф и вглядывался в его содержимое.

— Может, ну его, этот кофе?

Холланд сидел за столом, яростно листая «Дейли экспресс».

— Не нервничай, приятель. Как ответственный за связь с семьей ты точно имеешь право побаловаться печеньем.

— Опа! Вот оно, — Парсонс показал нераспечатанную пачку печенья и положил ее на поднос рядом с чашками. В каждую уже был засыпан кофе. Чайник закипел пару минут назад, но они этого не заметили.

— Ну и как тебе кажется, какие у них отношения? — спросил Холланд, кивком указывая в сторону гостиной. — Я имею в виду — в обыденной жизни.

Парсонс поставил поднос на стол. «Ему лет тридцать — тридцать пять», — предположил Холланд. Чернокожий полицейский со стрижкой «под ноль», который даже в идеально сшитом костюме умудрялся выглядеть неряшливо.

— Ты знаешь, что несколько лет назад они расходились?

Холланд кивнул: Портер об этом упоминала. Полиция, естественно, проверяла семью, но не так тщательно, как в том случае, если бы Люк был поменьше, или же дело больше походило бы не на похищение с целью выкупа, а на насильственное лишение свободы. Семья, несомненно, была вне подозрений — по крайней мере, на данном этапе.

— Это она его бросала? — спросил Холланд.

— Да, но ее хватило ненадолго.

— «Старик» гулял на стороне, ты думаешь?

— Так ведь обычное дело.

— А как сейчас?

Парсонс думал над этим.

— Я так понимаю, все в полном порядке.

Холланд уже осознал, что у его нового коллеги собственных взглядов хоть отбавляй. Он много чего мог порассказать о своих товарищах из подразделения и заметно оживился, когда разговор зашел о семье Малленов.

Холланд был рад посмотреть на дело под другим углом зрения.

— Не забывай, что, даже сменяя друг друга, мы не можем оставаться тут круглые сутки, — заметил Парсонс. — Маллен категорически заявил, что не хочет, чтобы полицейские оставались в доме на ночь. Исходя же из того, что я успел увидеть, думаю, он в семье так или иначе верховодит. Вполне понятно — привык, что он командует, а другие выполняют.

— А они действительно выполняют? Его жена совсем не похожа на «тряпку».

— Ой, нет, она не «тряпка». Точно не «тряпка».

— Хотя, по-моему, она по натуре мягкий человек, — заметил Холланд. — Просто сейчас она, ясно, немного не в себе.

— Она сильнее, чем кажется, если хочешь узнать мое мнение. — Парсонс переставил чашки на подносе: выстроил их в линию, освобождая место для молока и сахара. — Бывшая учительница, верно?

Он поднял вверх руки, как будто этот факт не требовал доказательств.

— Верно.

— Поэтому я подумал, что она в долгу не остается. Держу пари, что временами уже она говорит ему, что делать. — Он тщетно ждал реакции на столь шокирующее предположение, затем продолжил: — Полагаю, семейка отлично научилась делать вид, что выполняет распоряжения «старика», понимаешь? Они преуспели в том, чтобы создавать у него иллюзию, будто он главный. Вероятно, совсем так же, когда он еще был на службе, верно?

Несмотря на явную склонность Парсонса к сплетням и домыслам, Холланд видел, что его слова не лишены смысла. Отец Дейва тоже был полицейским, и в тот короткий период между его отставкой и скоропостижной кончиной отношения родителей развивались по точно такому сценарию, о котором говорил Парсонс.

— А что парень?

— Ты видел его комнату?

— Еще нет.

— Знаешь, она совсем не похожа на комнату моего сына. Думаю, что мы говорим о необычном шестнадцатилетнем подростке.

— Обычного шестнадцатилетнего подростка не похищают, — заметил Холланд.

— Комната слишком опрятная и чистенькая. — Парсонс скорчил гримасу, как будто даже упоминать об этом было ему противно. — И могу побиться об заклад, что под кроватью мы найдем порножурналы.

Он замолк, увидев, как изменилось выражение лица у Холланда, обернулся и увидел в дверях девушку. Джульетта…

Холланд понятия не имел, как долго Джульетта Маллен стояла за дверью и что из их разговора слышала. По ее манере поведения и голосу он не мог сказать, то ли она злится на них, то ли расстроена из-за случившегося с братом, а может, просто из-за того, что она обычная четырнадцатилетняя девочка.

Джульетта повернулась, чтобы уйти, потом кивнула на поднос и мимоходом сказала:

— Я буду чай. С молоком и двумя ложками сахара. — В ее словах Холланду послышалась скрытая издевка.

— В котором часу приносят почту? — спросил Торн.

— Прошу прощения?

— Мне, например, приносят ее до обеда, и она валяется повсюду.

Если Тони Маллен и понял, к чему клонит Торн, то не подал виду.

— Обычно где-то между восемью и девятью часами утра, но я не…

— Ваша жена сказала, что она остановила вас и не дала сразу позвонить в полицию.

— Она меня не останавливала.

— Значит, она полагала, что волноваться не о чем.

— Я бы и сам не стал пороть горячку. Не было причины.

Торн обогнул диван и подошел к камину, у противоположной стороны которого Мэгги Маллен тушила в пепельнице окурок.

— Извините, если я что-то превратно истолковал, но ваша жена ясно дала понять, что вы волновались или, по меньшей мере, были обеспокоены. Поэтому я и спросил, в котором часу доставляют почту. — Торн перехватил понимающий взгляд Портер. — Мне кажется, что вы ожидали требования о выкупе. Вы предположили, что кто-то похитил Люка и на следующее утро вы получите от него известие. Думаю, вы выжидали, чтобы понять, чего именно они хотят, вы намеревались уладить все своими силами. А когда по почте вы ничего не получили — вот тогда и заволновались всерьез, потом стали недоумевать, что случилось. Поэтому нам и позвонили.

Мэгги Маллен пересекла комнату и села на подлокотник кресла, в котором сидел ее муж. Она на мгновение схватила его за руку, потом положила ее себе на колено.