На острове - Гарвис-Грейвс Трейси. Страница 20

– Больше нет. Я гулял с девочкой по имени Эмма. Мы познакомились в больнице.

– У нее тоже была лимфома Ходжкина?

– Нет, лейкемия. Она сидела в соседнем кресле на моей первой химиотерапии. После этого мы провели вместе довольно много времени.

– Вы с ней были ровесниками?

– Она была чуть младше. Четырнадцать.

– Какой она была?

– Ну, тихой. Мне она казалась очень красивой. Тогда ее волосы уже выпали, и ее это бесило. Она всегда ходила в шляпе. Когда мои волосы тоже выпали, она перестала стесняться, и мы просто сидели на процедурах с лысыми черепушками, и нам было все равно.

– Наверное, тяжело терять волосы.

– Ну, девочкам тяжелее. Эмма показывала мне старые фотографии, где у нее были длинные светлые косы.

– А вы проводили время вместе помимо химиотерапии?

– Ага. Она хорошо знала больницу. Медсестры всегда прощали нас, когда ловили где-то вне палат. Мы ходили в сад на крыше и грелись там на солнышке. Я хотел куда-нибудь сводить Эмму, но ее иммунная система не выдержала бы пребывания в толпе. Однажды ночью медсестры разрешили нам посмотреть кино в пустой палате. Мы вместе забрались в постель, а медсестры принесли нам попкорн.

– Она была сильно больна?

– Когда мы познакомились, она неплохо справлялась, но спустя полгода ей стало хуже. Однажды по телефону она сказала мне, что составила список того, что хотела бы сделать, и призналась, что, возможно, ей осталось совсем недолго.

– О, Ти-Джей.

– К тому времени ей исполнилось пятнадцать, но она надеялась дотянуть до шестнадцати, чтобы получить водительские права. Ей хотелось сходить на выпускной бал, но она бы согласилась на любые школьные танцы. – Я заколебался, но здесь, в постели с Анной в темноте, мне было легко делиться своими секретами. – Еще она сказала, что хочет попробовать заняться сексом, чтобы узнать, каково это. Врач снова направил ее в больницу, и ей дали одиночную палату. Думаю, что медсестры были в курсе, скорее всего, Эмма сама их попросила, и они оставили нас наедине, позволив вычеркнуть из того списка один пункт. А три недели спустя Эмма умерла.

– Так грустно, Ти-Джей. – Судя по голосу, Анна едва сдерживала слезы. – Ты любил ее?

– Не знаю. Я заботился о ней, но тогда все было совсем ужасно. Моя химиотерапия перестала действовать, и мне начали делать лучевую. Я жутко испугался, когда Эмма умерла. Наверное, если бы я любил ее, я бы об этом знал, да, Анна?

– Да, – прошептала она.

Я уже довольно давно не вспоминал об Эмме. Но я никогда ее не забуду – ведь тогда у меня все тоже было в первый раз.

– И что ты решила насчет того парня, Анна?

Она не ответила. Возможно, не хотела мне говорить, а может, уже заснула. Я слушал, как волны бьются о риф. Размеренные звуки расслабляли, я закрыл глаза и не открывал их, пока наутро меня не разбудило солнце.

Глава 19 – Анна

– Хочешь сыграть в покер? – спросил Ти-Джей.

– Конечно, но я оставила карты на пляже.

– Пойду схожу за ними.

– Да ладно, я сама. Мне все равно нужно кое-куда. Захвачу их на обратном пути.

Я терпеть не могла подходить близко к лесу в темноте, а до заката осталось всего несколько минут.

Едва успела взять в руки карты, когда это случилось. Я не видела, как оно приближается. Должно быть, спикировало с неба на большой скорости, потому что, влетев прямо в голову, чуть не сбило меня с ног. Спустя секунду я поняла, что именно в меня врезалось, и закричала. Я запаниковала, шаря руками в волосах, пытаясь вытащить оттуда летучую мышь.

Ко мне подбежал Ти-Джей:

– Что случилось?

Прежде чем я успела ответить, зверюга вонзила зубы в мою руку, и я завизжала во весь голос.

– У меня летучая мышь в волосах! – выдохнула я, чувствуя жгучую боль в руке. – Она меня кусает!

Ти-Джей сорвался с места. Я мотала головой из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть гнусное животное. Ти-Джей вернулся и толкнул на меня на песок, распластав на земле.

– Не двигайся, – предупредил он, прижимая к земле мою голову, и вонзил лезвие ножа в гадину. Мышь перестала дергаться. – Просто потерпи. Сейчас я вытащу ее из волос.

– Она совсем мертвая? – спросила я.

– Да.

Я лежала неподвижно. Сердце бешено колотилось, и мне хотелось вопить, но я заставила себя лежать смирно, пока Ти-Джей выпутывал мышь из моей шевелюры.

– Готово.

В бледном лунном свете рассмотреть ее было сложно, поэтому Ти-Джей сбегал к костру и принес горящую ветку. Он наклонился и приблизил факел к тушке мыши.

Она была отвратительна: темно-коричневого цвета с большими черными крыльями, заостренными ушками и острыми зубами-иголками. Тельце было покрыто нарывами. Мех вокруг рта выглядел мокрым.

– Пойдем, – позвал меня Ти-Джей. – Возьмем аптечку.

Мы вернулись к шалашу и сели у костра.

– Дай руку.

Он очистил рану дезинфицирующими салфетками, намазал антисептической мазью и заклеил пластырем. Рука подрагивала.

– Болит?

– Да.

Я могла вытерпеть боль, но меня пугала мысль о том, что попало в мою кровь.

Должно быть, Ти-Джей тоже об этом подумал, потому что перед тем, как пойти спать, он положил нож лезвием в костер и оставил так на всю ночь.

Глава 20 – Ти-Джей

Анна уже не спала, а сидела у костра, когда следующим утром я вернулся с рыбалки.

– Как твоя рука?

Она протянула мне ладонь, и я осторожно отклеил лейкопластырь.

– Выглядит не слишком жутко, – высказался я после осмотра. Из укуса сочилась кровь, и за ночь рука немного отекла. – Пожалуй, еще разок очищу рану и залеплю пластырем, ладно?

– Ладно.

Я провел спиртовой салфеткой по укусу.

– Выглядишь усталой, – откомментировал темные круги под глазами Анны.

– Плохо спала.

– Хочешь снова прилечь?

Она покачала головой:

– Подремлю попозже.

Я приклеил к пострадавшей руке свежий лейкопластырь.

– Вот так. Совсем как новенькая.

Но Анна, наверное, меня не услышала, потому что смотрела в никуда и ничего не ответила.

Позже этим утром я закончил устанавливать остов дома и начал возводить стены. Из хлебных деревьев сочилась маслянистая живица, и я заделывал ею щели.

Анна молча трудилась рядом со мной, поддерживая доски и передавая мне гвозди.

– Ты сегодня какая-то тихая, – заметил я.

– Ага.

Я вбил гвоздь в доску, приколотив ее к брусу, и спросил:

– Беспокоишься об укусе?

Анна кивнула:

– Мышь выглядела больной, Ти-Джей.

Я положил молоток и вытер с глаз пот.

– Да, зверюга выглядела неважнецки, – признал я.

– Как думаешь, бешеная?

Я приладил следующую доску и взял молоток.

– Нет, уверен, что нет. – Но я знал, что иногда летучие мыши являлись переносчиками бешенства.

Анна глубоко вдохнула.

– Что ж, придется подождать. Если в течение месяца не заболею, то, скорее всего, со мной все нормально.

– А какие могут быть симптомы?

– Понятия не имею. Может, жар? Конвульсии? Вроде, бешенство разрушает центральную нервную систему.

Это до чертиков меня испугало.

– Что мне делать, если ты все-таки заболеешь? – Я попытался вспомнить содержимое аптечки.

Анна покачала головой:

– Ничего ты не сделаешь, Ти-Джей.

– Почему нет?

– Потому что без специальных уколов эта болезнь смертельна на сто процентов.

Секунду я не мог дышать, будто из легких вышибло весь воздух.

– Я не знал.

Анна кивнула, и на ее глазах выступили слезы. Я бросил молоток и положил руки ей на плечи.

– Не переживай, – сказал я уверенно. – Все будет хорошо.

Не знаю, правда это или нет, но нужно, чтобы мы оба в это поверили.

В ежедневнике Анны я сам отсчитал пять недель с сегодняшнего дня и обвел дату в кружок. Она хотела подождать дольше месяца, чтобы убедиться наверняка.