Черный ястреб - Борн Джоанна. Страница 72

Чудесная Сова.

— Мне и самому не терпится отведать мести.

В кабинет вошел Дойл. Он все утро провел в пререканиях с коронером и теперь выглядел угрюмым и недовольным. Следом за ним шли Пакс и Флетчер. Шорох юбок на лестнице внизу известил о прибытии Севи.

Дойл окинул взглядом кабинет, задержавшись на ноже.

— У нас Каммингс?

— Ждет в гостиной.

Дойл коротко кивнул. Преисполненная чувства собственного достоинства Севи опустилась в большое кресло возле камина и сложила руки на коленях. Основную работу с дневником Джейн Кардифф проделала она, ибо умела читать шифровки так же быстро, как писать. Пакс, Флетчер и Дойл встали в углах комнаты точно часовые. Они не собирались встревать в то, что сейчас здесь произойдет.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Каммингс, сопровождаемый агрессивно настроенным Римсом.

— Какого черта вы меня сюда позвали, Хоукхерст? Ваша записка составлена, на мой взгляд, слишком категорично!

— Я не отниму у вас много времени.

Каммингс огляделся по сторонам, отметив всех присутствующих, и его голос зазвучал чуть мягче:

— Думаете, мне больше нечем заняться, кроме как бежать сюда по вашему первому зову?

Каммингс был гладко выбрит. Его седеющие волосы аккуратно подстрижены, набриолинены и зачесаны назад. Костюм, как всегда, выглядел безупречно. Просто образец благопристойности, хотя и немного вычурный для простой обстановки Микс-стрит. Он где-то оставил пальто и шляпу, но трость принес с собой.

Все шло по плану.

Римс подошел к своему хозяину и что-то зашептал ему на ухо. Можно было лишь различить слова «ножи» и «Боу-стрит». Он хотел продолжить, но Каммингс отмахнулся от него, как от назойливой мухи, ибо заметил лежащую на столе тетрадь в кожаном переплете.

Хоукер занял место между столом и Каммингсом и повернулся к Сове:

— Лорд Каммингс и полковник Римс приходили справиться о вашем здоровье, когда вы получили ранение. Когда это было, мадемуазель? Пять дней назад?

— Раньше. Думаю, прошла неделя. Мы были так заняты, что я потеряла счет времени. — Жюстина двинулась к Хоукеру, проводя рукой по спинкам стоящих на пути стульев. — День за днем мы беседовали с людьми, раскрывали маленькие тайны. У меня не было времени даже на то, чтобы перевести дыхание.

Жюстина остановилась у дивана и коснулась пальцами сложенных на нем документов.

— Как же утомительно копаться в старых шифрах и перекладывать их на нормальный язык. — Жюстина наклонила голову и посмотрела на верхний документ. — Но теперь мы закончили. Эта маленькая тетрадь заинтересует многих. Весьма занимательное чтение.

Каммингс быстро перевел взгляд с документов, до которых дотрагивалась Жюстина. на тетрадь в черном переплете и назад.

Римс, стоящий возле Каммингса, не переставал бормотать:

— …подлые ублюдки. Они каким-то образом пробрались на Боу-стрит. Мы можем это доказать. Этот нож со стола необходимо…

— Не сейчас, полковник. — Каммингс повел плечом, чтобы сбросить руку Римса. — Хоукхерст, я здесь не для того, чтобы в игры с вами играть. Что все это значит?

— Предательство. Жадность. Убийство. И тому подобные мелочи. На рассвете на Перси-стрит было обнаружено тело женщины. Но вам уже это известно.

Да. Каммингс действительно знал об этом. Он сразу закрылся, точно устрица в раковине, но самодовольство осталось.

— Это было чрезвычайно трусливое убийство, — произнесла Жюстина. — Ее убил тот, кого она знала. Этот человек смотрел ей в глаза, когда убивал.

Каммингс высокомерно взмахнул тростью.

— Все это, конечно, очень трогательно, но к разведывательной службе не имеет никакого отношения. Если только вы не споткнулись о тело, Хоукхерст. Боу-стрит непременно заинтересуется, почему рядом с вами постоянно закалывают женщин.

Хоукер дал Каммингсу время понять, где он допустил ошибку.

— А разве я сказал, что ее закололи?

На лицах Севи и троих мужчин, стоящих возле стен, не дрогнул ни один мускул. Они выступали в роли бесстрастных и молчаливых свидетелей. Даже Римс — и тот был свидетелем.

Каммингс заскрежетал зубами.

— Я догадался. Может, она умерла от сифилиса или попала под колеса экипажа. Мне все равно, как умерла какая-то шлюха.

— Что она шлюха, я гоже нe говорил. — Пришло время облокотится о стол и удобно устроиться, как если бы впереди предстоял долгий разговор. — Ее квартиру перевернули вверх дном. Еще ни разу в жизни я не видел столь неаккуратной работы.

— К сожалению, я не так хорошо знаком с подобной областью деятельности. Никогда не видел, как переворачивают жилище шлюхи.

Римс обратил свое внимание на кипу документов, сложенных на диване. Он сунул в них нос, томно свинья, роющаяся в навозе.

— Что это такое? — Он прищурился, взяв в руки верхний документ. — «Р.Т. сделает, что ему прикажут. Он попал в ловушку. Хозяин очень мной доволен». Что это значит?

— Это расшифровка дневника убитой женщины, — ответила Севи. При этом ее голос звучал так, словно она говорила о каких-то совершенно обыденных вещах. — На протяжении многих лет она шантажировала мужчину, с которым спала. Ей не нужны были деньги. Она требовала политических привилегий. Приказы ей отдавал Хозяин.

Хоукер внимательно наблюдал за выражением лица Каммингса. Выстроенный им карточный домик начинал рушиться.

— Шантажу подвергались несколько дюжин человек. Некоторые имена мы уже знаем. Остальные станут известны чрез пару дней. Все это есть в дневнике.

— Однако шантажом дело не ограничивалось, — продолжала Севи. — Эта женщина убивала людей, когда Хозяин приказывал ей это. Имена убитых мы тоже выяснили.

Римс не обращал внимания на беседу. Он продолжал просматривать документ за документом, сминал их и отшвыривал в сторону.

— «Он лежал па постели обнаженный. И я начала втирать масло в его…» О Господи! Здесь написано: «…в его гениталии»! Какая непристойность. Что это за дневник? Это просто французское дерьмо.

Холодная, точно мрамор. Жюстина медленно развернулась, чтобы посмотреть на Римса.

— Да, это дневник. А вы разве не знали, что подневольные женщины часто описывают собственную жизнь? Для некоторых из них это настоящая страсть. Они описывают каждый свой шаг, каждое свое деяние. — Жюстина улыбнулась и превратилась в настоящую француженку. — Это одна из причин, по которым благоразумному мужчине не следует поверять свои тайны шлюхам.

Римс разорвал страницу надвое.

— Вы только послушайте, «…от маленькой трости остаются маленькие синяки. Мне не хочется, чтобы меня побили за визит Д. Р. Я должна уговорить его вновь совершить маленькое предательство в министерстве иностранных дел, но у него в последнее время вдруг проснулась совесть. Пожалуй, я…» Это мерзко! Просто отвратительно! — Римс смахнул на пол лежавшие на столе документы.

— И эта грязь запачкает многих людей, — произнесла Севи. — Ведь Д.Р. — это Джордж Рейнольдс. Дальше она объясняет, как его убила.

Хоукеру хотелось, чтобы Каммингс смотрел на него. Чтобы подошел ближе.

— Мы найдем в этом дневнике ответы на все наши вопросы. — Взяв тетрадь со стола, он погладил ее так, словно она была сделана из золота. — Убийца этой куртизанки не нашел ее дневника.

Каммингс сделал шаг вперед.

— Говорите, что хотели, и покончим с этим.

— Я поступлю иначе. Глядите сами. — Хоукер бросил тетрадь Каммингсу. Ее страницы раскрылись, точно крылья птицы. Каммингс уронил свою трость, чтобы поймать тетрадь.

Хоукер схватил трость, едва только она выскользнула из руки своего хозяина, и одним движением открутил набалдашник. Причудливая шестиугольная рукоятка с резными позолоченными углами легко отделилась от трости.

Всем на Микс-стрит была знакома эта трость. Каммингс таскал се за собой на протяжении многих лет. Но впервые за все это время присутствующие в кабинете познакомились со скрывавшимся внутри се кинжалом. У тонкого в шесть дюймов длиной лезвия отсутствовал кончик.

На столе блеснул крошечный металлический треугольник, который Хоукер обнаружил в спальне Джейн Кардифф. Он положил кинжал рядом с обломком. Они подошли друг другу. Идеально подошли.