Отец монстров - Арно Сергей Игоревич. Страница 8

— А я слышал, — таинственным шепотом, еще больше напрягая обстановку, начал Антон, — что висельнику нужно в гроб положить веревку, на которой он повесился, и мыло, чтобы он за ней не возвращался после смерти. А то придет: «Отдай мою веревку!!»

— А мыло-то зачем? — давясь от смеха, спросил Максим. — Мыться, что ли? Или веревку стирать?

Все расхохотались, должно быть, представив моющегося в гробу повешенного. Потом хихикали и пугали друг друга еще, но страшно уже никому не было.

Антона разбудил Максим. Сквозь маленькое оконце рядом с печкой поступал свет — значит, было уже утро.

— Проснись, — легонько тряс его за плечо Максим. — Слышь, Антон.

Антон открыл глаза и не сразу вспомнил, где находится. Рядом на диване спала Даша. Максим стоял с вытаращенными глазами, прикладывая палец к губам.

— Только тихо, — шептал он на ухо. — Не шуми.

— Что случилось? — Антон, вспомнив вчерашнего покойника, тут же сел на диване.

— Кто-то ходит вокруг дома, — проговорил Максим одними губами. — Я его видел, он в окно заглядывал.

— Положение безнадежно, — заключил Антон, тихонько вставая с дивана и надевая кроссовки. — Теперь подумают, что мы его… — Он кивнул в сторону другой комнаты. — Положение безнадежно…

— А вдруг это убийца, — еле слышно проговорил Максим.

Глава 4

ФРЕДЕРИК РЮЙШ

Фредерик Рюйш родился в 1638 году в Гааге. С детства его тянуло к естественным наукам, и он с душевным трепетом и восторгом отрывал ножки мухам, вскрывал им животики маленьким ножичком, препарировал кузнечиков и ящериц, в более осознанном возрасте подобравшись к мышам и кошкам. Фредерик был любознательным и развитым мальчиком с хорошей памятью. Нередко отец наказывал его за излишнее усердие и интерес к внутреннему, но не к внешнему. Отец не мог уразуметь, что может привлекать Фредерика в Божией епархии — во внутреннем мире живых существ. И как вообще можно разобраться в этих переплетениях кишок и органов мертвой крысы, где сам черт ногу сломит. И казалось ему, что перепутано все это нарочно и бессмысленно, так чтобы заморочить честных людей. Но маленький Фредерик с интересом копался в этом добре, выискивая закономерности и соответствия, не оставляя своих занятий порой до позднего вечера. Кроме этого страстного увлечения, в праздничные дни Фредерик, как, впрочем, и многие мальчишки счастливого и беззаботного возраста, любил бегать смотреть на казни. Он приходил всегда заранее и, подобравшись поближе к эшафоту, с интересом наблюдал за приготовлениями и в особенности за самой казнью. Но делал это не как все мальчишки, с замиранием сердца, а с каким-то особенным затаенным вожделением и научным любопытством. Впитывая в себя каждую кажущуюся незначительной мелочь. Как ломается шейный позвонок под тяжестью повешенного, как конвульсивно вздрагивает и извивается его тело… и если тяжести тела осужденного недостаточно, палач обхватывает ноги преступника и виснет на нем, удвоив вес и сокращая страдания несчастного. И почему после этой нехитрой операции человек умирает почти мгновенно. Особенно же привлекали любознательного Фредерика казни через усекновение головы. Гильотин в то время еще не было. Предложенную парижским врачом-гуманистом Жозефом Гильотеном машину для безболезненного обезглавливания введут в эксплуатацию только в 1792 году. А до тех пор головы в Голландии рубили мечом. Фредерик тянулся к плахе, изо всех сил высматривая подробности отсечения головы, чтобы дома, уединившись, обдумать это действо, в деталях воспроизводя его в памяти.

Видя такой интерес сына к естественным наукам, отец решает отдать его в ученики аптекаря. Здесь, среди склянок со снадобьями, среди дурманящих запахов лекарственных трав, среди разноцветных целебных порошков, Фредерик обрел наконец счастье. Целыми днями перетирая в ступке целебные корневища и пахучие травы, диковинные цветы и лапки насекомых, он учится готовить лекарства от кровотечений и мужского бессилия, от радикулита и мигрени… Обучается готовить яды, которые могут убить человека мгновенно или, затаившись в организме, исподволь точить его, разрушая и еще при жизни превращая в разлагающееся тело. Там, среди склянок, он прикоснулся к тайне бытия. И эта тайна очаровала его.

Его острый ум и хорошая память, точность движений и прежде всего особое чутье, которое необходимо аптекарю, служили ему хорошую службу. При помощи отца у Фредерика появляется своя аптека, к нему идут за лекарствами, ему верят. Но молодому амбициозному Рюйшу уже недостаточно работы аптекаря — его влечет анатомия человеческого тела. Он поступает в знаменитый Лейденский университет, где прилежно изучает медицину.

Голландская анатомическая школа того времени приобрела в Европе огромную популярность, чему способствовало первое применение здесь микроскопа. Хотя изобретателем микроскопа и считался итальянец Мальниги, но широко применяться он начал именно здесь, в Голландии. Лейденский университет, куда поступил Фредерик, славился одним из лучших в Европе анатомических театров. В кабинетах театра хранилось удивительное собрание редкостей. Главное место в нем занимали экспозиции скелетов. Скелет осла, верхом на котором восседал скелет женщины, убившей своего ребенка. В бешеную скачку смерти на скелете быка отправился скелет мужчины, казненного за воровство домашнего скота. Тут же стоял обезглавленный скелет убийцы со своим собственным черепом в костлявых руках. В углу красовалась виселица с висящим на ней скелетом юного вора. Их были десятки, сотни — и все они были выстроены композиционно, создавая жутковатые картины смерти. Здесь же хранились заспиртованные препараты кистей рук, ног, забальзамированные головы, изготовленные знаменитым доктором Бильсом.

В семнадцатом-восемнадцатом веках анатомические театры и кабинеты украшали скелеты преступников верхом на скелетах лошадей, ослов, свиней… Это было нашествие скелетов на Европу, они мчались галопом в кровавый век девятнадцатый.

Рюйша, как и его современников, впечатляли эти собрания и, можно сказать, там, в Лейденском университете, определилось направление всей его жизни, которому он отдаст свои силы, которое сделает его великим и богатым, принесет ему всемирную славу, многочисленных и влиятельных врагов, а также сделает его глубоко несчастным и одиноким человеком. И в конце жизни, не зная, кому передать открытую им великую Тайну, понимая, что не может взять ее с собой в могилу и не может никому оставить, он будет умирать в муках, как умирают все, кто уносит с собой в могилу Тайну, которая была открыта только ему.

Глубину теоретических познаний Рюйша известные анатомы того времени ставили под сомнение, но в практической медицине он превзошел многих. Поэтому после окончания университета в 1665 году подающего большие надежды анатома Фредерика Рюйша приглашают в столицу, в Амстердамскую хирургическую школу в качестве демонстратора анатомии.

Здесь, в столице, перед двадцатисемилетним амбициозным молодым человеком открываются большие возможности. Он производит перед публикой анатомические вскрытия, приобретает широкую врачебную практику. И вновь ему несказанно везет, как везло всю жизнь. Как раз в это время освобождается место судебного медика, и Фредерик Рюйш благодаря связям, деньгам и в особенности одной любовной истории с дочерью городского палача получает это место. Должность судебного медика практически не приносила дохода, но она дает несказанно большее. У Фредерика Рюйша появился доступ к телам казненных и их жертвам. Он присутствовал на казнях преступников, констатировал их смерть, а затем ночью тело казненного отвозили к нему в мастерскую, где он производил свои опыты.

В те времена считалось, что казненные преступники не имеют права на христианское погребение, и анатомы со всего Амстердама, радостно потирая ручки, растаскивали покойников по своим кабинетам. В этом была и назидательная сторона — каждый преступник знал, что после казни тело его будут препарировать при большом скоплении народа, после чего части его с вывороченными внутренними органами выставят на всеобщее обозрение или, выварив в большом чане, смастерят скелет и усадят верхом на свинью в назидание другим преступникам на веки вечные. И этот посмертный позор должен был уберечь многих от совершения преступления… но не уберегал.