Колесницы в пустыне - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 32

Однако лингвистические исследования показали, что самоназвание жителей острова Тенерифе было не guanche, a wincheri, и последнее под влиянием испанского языка превратилось в guanche. На языке островитян guan (а точнее, wan) означает «один человек», a chinet — название острова Тенерифе. Отсюда wan-chinet — «человек с Тенерифе», «гуанч». У жителей остальных островов Канарского архипелага были другие самоназвания. Островитяне Фуэртевентуры называли себя maxoreros, а свой остров — Maxorata. Однако слово maxoreros, как мы видим, оформлено по правилам испанского языка (ср. obreros, braceros) и исконно канарским являться, видимо, не может. Тут нужны дополнительные исследования. Важно одно: называть гуанчами жителей всех островов неточно, на каждом острове люди называли себя по-своему.

Сразу сделаем оговорку: мы обращаемся к конкретному объекту историко-этнографического исследования, а не к пресловутым белокурым пастухам-атлантам, как называют древних канарцев иные восторженно настроенные исследователи.

Когда мы пытаемся воссоздать историческое прошлое народа, сравнительно поздно вступившего в контакт с европейской цивилизацией (а именно таким народом были гуанчи — будем все же всех жителей Канарских островов называть так для краткости), многие сотни лет до этого развивавшегося в относительной изоляции, то для нас представляют огромный интерес первые сообщения европейцев о том, каким они этот народ увидели. Поэтому вкратце на них остановимся.

Самые ранние достоверные сведения об островах оставили Бонтье и Леверье — монахи, сопровождавшие нормандского завоевателя Жана де Бетанкура в его первом походе на Канары в 1402 году. Вот что писали монахи: «Сейчас там мало народу (это об острове Иерро. — Авт.). Страна плодородна, покрыта купами сосен, множество пернатых, есть овцы и козы, а также ящерицы величиной с кошку. Жители острова — красивые мужчины и женщины. У мужчин есть длинные копья без наконечников, ибо металлов там нет. Мяса едят очень много. Жители другого острова (Пальма. — Авт.) очень трудолюбивы и искусны, только такие люди могут там выжить… На острове Тенерифе, или Адском острове, есть большая гора, видная со всего острова. Зарос он прекрасными лесами, и пересекают его горные потоки; много деревьев, среди которых есть драконово. Людей здесь много, и они очень сильны». Особенно тщательно монахи обследовали остров Фуэртевентура: «Там есть большая каменная стена, пересекающая остров от одного берега до другого. Земля гористая, есть и тихие речки, и дремучие леса. Жители очень высокого роста, живут в крупных поселениях. Едят только мясо с солью. Дома проветриваются плохо, там стоит смрад из-за подвешенного мяса. У них есть свои храмы и святыни…»

Благодаря свидетельствам первых хронистов исследовательская мысль могла уже развиваться в самых различных направлениях, творчески перерабатывать и дополнять драгоценное наследие. О Канарах написано множество работ, и этот факт, сам по себе положительный, породил массу трудностей. С одной из них, ставшей краеугольным камнем канарских загадок, мы и начнем наш обзор.

В 1930 году, получив от крупнейших научных обществ Европы значительную сумму денег, австрийский лингвист и этнограф Д. Вельфель предпринял в архивах Испании, Ватикана и Италии интереснейшие розыски неизвестных манускриптов, относящихся ко временам захвата Канарских островов. Он нашел множество документов, благодаря которым историю островов пришлось радикально пересмотреть. Дело в том, что в 1550 году испанский хронист Франсиско Тамарра убеждал читателей, что гуанчей почти совсем не осталось на островах, что их уничтожили французы и испанцы. Через 30 лет другой хронист, итальянец Бендзони, сообщал, что «гуанчей вообще уже нет». Это же повторили десятки людей через сотни лет, приняв сообщения двух наблюдателей за непреложную истину. Однако в одном из испанских архивов Д. Вельфель обнаружил документ, принадлежащий перу венецианского мореплавателя Кадамосто и относящийся к 1450 году. Кадамосто писал: «Население островов состоит в основном из коренных жителей, которые плохо понимают друг друга из-за того, что говорят на разных языках». Трудно предположить, что за сто лет, отделявшие данные Тамарры от свидетельств Кадамосто, гуанчи были полностью истреблены, тем более что война с испанцами в то время уже шла на убыль. Так одно невнимательное, поверхностное наблюдение вызвало своеобразную цепную реакцию, приведшую к созданию ложных концепций. Для наглядности приведем табличку, составленную при изучении литературы по истории Канао:

Антропологические исследования показали, что коренное население Канарских островов вовсе не истреблено испанцами полностью, как считали раньше. Оно частично смешалось с франко-испанскими пришельцами, а некоторая часть гуанчей, жившая в отдаленных горных районах, даже осталась в расовом отношении несмешанной. Как справедливо отмечает Д. Вельфель, гуанчи исчезли не потому, что были истреблены испанцами, а потому, что смешались с европейцами. Это заключение находит подтверждение во многих вышедших уже в наше время работах испанских, немецких, австрийских и французских ученых. Жители Канарских островов, быть может, не подозревают, как много крови гуанчей течет в их жилах.

За несколько веков изучения коренного населения Канар сложилась целая система гипотез о возможной родине гуанчей. Французскому антропологу Э. Ами первому пришло в голову сравнить черепа древних гуанчей с откопанным в начале XIX века черепом кроманьонского человека, т. е. человека современного вида. Он обнаружил удивительное сходство. Однако последующие раскопки на островах показали, что население их было отнюдь не однородным. Французский исследователь Рене Верно после нескольких лет изысканий на островах выдвинул следующую гипотезу. В верхнем палеолите кроманьонцы из Европы начали продвигаться на юг. С одной стороны, их следы обнаружены в Италии (Ментона. Канталупо), с другой — на Пиренейском полуострове (Гранада). Через Средиземное море они «перешагнули» благодаря какому-то сейчас не существующему мосту, соединявшему Африку с Европой, возможно через Гибралтар или Сицилию. Недавно следы их нашли в Северной Африке. Уже оттуда кроманьонцы проникли на Канары. Однако на островах к тому времени уже было население нескольких антропологических типов. Р. Верно определил их так: 1) берберский тип — люди атлетического сложения, долихокефалы (с удлиненным черепом): в наше время этот тип обнаружен немецким антропологом Э. Фишепом среди солдат тенерифского гарнизона; 2) восточный тип (арменоидный) — долихокефалы, нос с горбинкой, миндалевидные глаза; 3) нордический тип — люди со светлыми волосами (иногда пепельного оттенка), голубыми глазами, розовой кожей; 4) негроидный тип.

До недавнего времени подобное деление оставалось неизменным. Однако несколько экспедиций, работавших на островах в 50-е и 60-е годы, внесли коррективы, и немалые. Ученые выделили на островах два типа: узколицый (средиземноморский) и широконосый, сходный с неолитическим населением Северной Африки. И, конечно же, остался нордический, доставляющий ученым больше всего хлопот. Оксфордская экспедиция, изучавшая группы крови канарцев, установила, что у мумифицированных гуанчей и у современного населения имеются группы крови, свидетельствующие о значительном генетическом вкладе из Северо-Западной Европы. Специалисты выяснили, что завоеватели средневековья антропологически мало повлияли на жителей Канар. Предполагают другое: какие-то древние связи Канарских островов с Северо-Западной Европой. Это самые последние антропологические данные, исследования в этой области только начинаются.

Но в то же время изучение групп крови мумий с Канар показало и генетическое родство древнего населения островов с населением Северной Африки, особенно с жителями марокканского Атласа. Данные о цвете кожи и волос канарцев, кажется, подтверждают гипотезу о заселении островов из Северной Африки. Еще Эспиноса писал: «Цвет кожи жителей Тенерифе темен от смешения крови или от климата, и ходят они почти нагие, однако на севере острова кожа у них светла и нежна, а волосы длинные». Соседний с Канарами район Африки — Атлас, по мнению ученых, является одним из центров распространения «блондинов» в древности. Советский антрополог В. П. Алексеев считает, что наличие множества светлых индивидов в населении Северной Африки задолго до прихода туда вандалов и живучесть «блондизма» позволяют рассматривать светлопигментированное население Канарских островов в качестве западной ветви той самой ливийской расы, которая видна на египетских рисунках эпохи Нового царства. Так кого же все-таки изобразили древние египтяне — местных, марокканских «блондинов» или представителей пришедших сюда во II тысячелетии до н. э. «народов моря» — европейцев (по мнению большинства ученых) с голубыми глазами и светлыми волосами? Анри Лот писал: «Можно предположить, что после неудачных походов против Египта воинственные племена критского происхождения (они, по-видимому, пришли из более отдаленных мест, может быть даже с севера Европы) двинулись по направлению к Сахаре, где и смешались с ливийскими союзниками». Так, может быть, это североевропейское влияние, обнаруженное оксфордской экспедицией, и проявилось на Канарах благодаря «народам моря», среди которых были представители норманнов? Или оно все-таки местное, берберское?