Свободные отношения - Вулф Энн. Страница 29

Играла прекрасная музыка. Она не была громкой, не была торжественной, но в ней было столько теплоты, соответствующей моменту, что Лите внезапно захотелось плакать. Она так давно не плакала, не поверяла свои страдания слезам, а теперь, в самый неподходящий момент, все невыраженное страдание готово было хлынуть наружу. Лита подумала, что это будет выглядеть глупо и сентиментально, поэтому взяла себя в руки, сдержала слезы.

Жених с невестой взялись за руки, и процессия, сопровождаемая музыкой и песнями, направилась к «мараэ». То, что происходило в святилище, компания могла наблюдать лишь снаружи — внутрь их не пустили, объяснив, что это — привилегия жениха и невесты.

Лита обратила внимание на то, что внутри «мараэ» стояли деревянные идолы, увеличенная копия «тики», тех самых божков, которых Лита видела в сувенирной лавке Папете. Жених и невеста встали в центре «мараэ» и отвечали на вопросы полинезийца, «шамана», проводящего церемонию.

Лита оглянулась назад, чтобы не потерять в разряженной толпе своих спутников. Флосси что-то шептала на ухо Барту, который внимал ей с видом философа. Джефри посасывал какой-то напиток. Лита почувствовала себя ужасно одинокой, всеми забытой, отвергнутой. Где же Вин? Только с ним она ощущала себя нужной и значимой. Но его почему-то нет рядом.

— Не меня ищешь? — Он протиснулся между стоящими вплотную друг к другу музыкантами. — А я кое-что принес тебе.

— Что же? — посветлела Лита. Кто-кто, а Вин все время думает о ней.

— Держи. — Он протянул ей несколько шелковых белых волокон. — Это как с букетом невесты. По местному преданию — если получишь что-нибудь с ее наряда, скоро сама выйдешь замуж.

— Спасибо, конечно. Только зря ты обрывал тунику невесты — замуж я не хочу.

— В любом случае удача и везение тебе обеспечены. У невесты сегодня счастливый день. Считай, что она поделилась с тобой своей радостью.

— Хорошо, — засмеялась Лита. — Я хочу пить, веселиться и танцевать.

— Будет сделано. Церемония как раз завершается — так что развлечения в наших руках. Я покажу тебе, как в Тики Вилладж готовят пищу. Тебе понравится и процесс готовки, и сама еда. Попробуешь настоящую полинезийскую кухню.

Счастливые новобрачные вышли наконец из «мараэ». Жених отдал бумаги (те самые свидетельства, написанные на ронго-ронго) высокому мужчине в красном, поднял невесту на руки и пошел в сторону берега.

— Сейчас они отправятся в шале на воде. Там у них будет первая брачная ночь, — подмигнул Лите Вин.

— Все-то ты знаешь. — Лита игриво толкнула его локтем в бок. — А если серьезно, неужели ты так часто здесь бывал?

— Не сказать чтобы часто, но… Пожалуй, мне просто нравится эта церемония. А то, что нравится, легче запомнить.

— Ты околдован Полинезией…

— Да. Я влюблен в этот рай. Родись я полинезийцем, я стал бы самым счастливым человеком на земле.

— Я открою тебе секрет. Я тоже потихоньку влюбляюсь. В Таити, в Манихи, в Муреа… Уверена, что Бора-Бора тоже не оставит меня равнодушной.

— Значит, я нашел единомышленника?

— Значит, мы отправимся веселиться и не будем задаваться серьезными вопросами. Ведь так здесь принято?

Их шутливую беседу нарушили подошедшие Барт, Флоренс и Джефри. Барт вальяжно положил руку на бедро Флосси. Во всем его облике читалось: это моя женщина и я намерен провести с ней вечер. Лита не дала бешенству вырваться наружу, решив быть последовательной и оставаться леди-вамп до конца. Она улыбнулась подошедшей парочке ослепительной голливудской улыбкой и, придав голосу сексуальность, произнесла:

— Не знаю, как вы, а мы с Вином намерены повеселиться. Отведать местной пищи, выпить и потанцевать. Не желаете ли составить нам компанию?

— Я всегда только за, — согласился Джефри, уговаривая очередную порцию выпивки.

— Я бы предпочла… — начала было Флосси.

— С удовольствием, — перебил ее Барт. Если Лита думает, что он не примет ее вызов, она ошибается. Только выдержат ли его нервы?

— Отлично. — Лита театральным жестом взяла Вина под локоток. — Тогда — вперед.

Вин разглядел в ее поведении новую черту, которую не замечал раньше. К чему весь этот маскарад? Неужели его догадка верна и Лита все-таки влюблена в Барта? Когда того нет, она ведет себя непринужденно и естественно, но стоит только ему замаячить на горизонте — от прежней обворожительной девушки не остается и следа. Вина обдало холодом, когда она взяла его под руку. В ее движении был вызов, в ее взгляде — решимость. Но ни то, ни другое не имело ни малейшего отношения к Вину — и это задело его. Как отвратительно быть марионеткой в руках людей, ведущих свою игру, догадываться об этом и не иметь возможности защитить себя — ведь это всего лишь догадка.

Ему захотелось сбросить руку Литы со своей, сказать ей, что он отлично понял причину ее порыва. Закричать, что он не хочет быть «пересадочным пунктом» и роль объекта ревности его не устраивает.

Но Лита и сама почувствовала напряжение Вина, освободила его руку, заглянула в глаза.

— Прости, — попыталась оправдаться она. — Я сегодня весь день на взводе. Знаю, что веду себя не так, но не могу остановиться.

— Ты не думаешь, что нам нужно поговорить?

Вот он, подходящий случай рассказать ему правду. Но не слишком ли много тяжелых разговоров на сегодня? Сначала Барт, потом Вин… Выдержит ли она это? Сможет ли открыться ему?

— Не сегодня. — Она коснулась его руки и сжала ее в своей, теперь уже не играя на публику, а ища поддержки. — Сегодня я хочу развлекаться и забыть обо всем на свете.

Вин оценил искренность ее порыва и не стал настаивать. В конце концов, поговорить можно и завтра. И вообще, так ли уж он хочет этого разговора?

Кормили в Тики Вилладж выше всяких похвал. Еду, как и говорил Вин, готовили весьма оригинальным образом. Очаг располагался прямо в земле. В яму с горячими углями клали покрытые банановыми листьями овощи, мясо, рыбу. Затем вся эта снедь засыпалась песком и некоторое время тушилась в земле. После чего готовое блюдо откапывали и его можно было есть, не боясь, что песчинки окажутся во рту. Овощи были мягкими и ароматными, тушенное в земле мясо таяло во рту, еще не будучи пережеванным.

Флосси, увидев, что блюда готовятся в яме, наотрез отказалась есть. Это же полная антисанитария — есть в таких условиях! У нее весь рот будет полон песка. Неужели ее Барти будет есть такое?! Это, конечно, его выбор, но она бы посоветовала… Впрочем, пусть делает, как хочет, но она не прикоснется к этой пище, даже если будет умирать с голоду!

Лита потягивала ананасовый коктейль и пыталась насладиться праздником: горящими факелами, ритмичной музыкой, пляшущими мужчинами и женщинами. Она перебрасывалась фразами с Вином и Джефри, время от времени поглядывая в сторону «сладкой парочки», которая начинала затевать маленький скандальчик. Барту, кажется, надоели постоянные капризы Флосси, и он решил отстоять свое мужское право принимать решения. Ну-ну, злорадствовала про себя Лита, развлекайтесь, голубки.

Выпитый коктейль слегка ударил ей в голову, и Лите захотелось танцевать. Музыка звенела, звала, притягивала своим неуловимым очарованием. Она была и нежной, и страстной, и робкой, и волнующей… Лите казалось, что это она сама, а не музыка, льется из полинезийских «гитар».

Лита встала в круг танцующих юношей и девушек. Двигаясь в такт музыке, она почувствовала спокойствие и свободу, о которых совсем недавно не могла и мечтать. Ей стало так легко, что на мгновение она ощутила себя птицей, парящей над океаном. Все-таки люди умеют летать, точнее, не летать, а испытывать ощущение полета. Они могут превратиться в кого угодно, в кого только пожелают, — для этого им достаточно лишь расслабиться и достигнуть гармонии с собой, с музыкой, песней, природой. Казалось бы, все так просто, но почему ей не удавалось это раньше? Была музыка, были песни, только при этом на ней лежали незримые оковы чего-то, точного определения чему Лита не могла дать.

Рядом с ней оказался Вин, которому тоже надоело сидеть и смотреть на то, как Барт что-то возмущенно шепчет Флосси, а Джеф после очередной порции коктейля пялится в одну точку. Он ничего не сказал Лите, но в его глазах ясно читался вопрос, не хочет ли она потанцевать с ним. Лита ответила на этот немой вопрос, положив свои обнаженные, горячие от танца руки ему на плечи.