Серебряная ветка - Сатклифф Розмэри. Страница 33

— Итак, мои внучатые племянники… и еще некто.

Указав рукой с зажатым кинжалом туда, откуда доносился шум голосов, который становился все громче, не оставляя сомнений в том, что это погоня, она спросила:

— Это за вами?

Юстин молча кивнул, слова застряли у него в горле.

— Да, это саксы, — ответил Флавий. Скорее в дом! — Она отступила вглубь, и все трое оказались в атрии, тут же дверь за ними захлопнулась и ее закрыли на засов. — Идите в нагревательную камеру. Хвала богам, сейчас лето и она не топится.

— Мы с тобой всегда думали одинаково, — сказал Флавий, подавив невольно вырвавшийся смех. Он стоял прислонившись к двери. — Но мы считали, что в доме никого нет. Самое лучшее выпустить нас через помещение для рабов, и мы побежим дальше. Мы навлечем на тебя опасность, если останемся. — Флавий, дорогой мой, у нас нет времени на благородство. — Ясный взгляд тети Гонории на мгновение остановился на маленьком шуте, который, как куль, висел на руках Флавия и Юстина. — Во всяком случае, один из вас вряд ли способен бежать. Ну а теперь быстро! — И пока она говорила, она незаметно провела их через атрий, вывела в темный проход, затем выпустила их через наружную дверь и спустилась с ними на три ступеньки в узкую, без окна, кочегарку. Свет маленькой лампы позволил разглядеть дрова и уголь, сложенные у беленой стены, и квадратную железную дверцу самой топки. Шум погони пока не стал отчетливей: саксы, очевидно, все еще прочесывали храмовые сады или же зашли в чей-нибудь дом. Флавий наклонился и потянул на себя створки железной двери.

— Ты первый, Юстин.

И вдруг привычный ужас перед закрытым помещением, которое он не может покинуть по своей воле, схватил Юстина за горло — он с трудом заставил себя встать на четвереньки и проползти через темный квадрат, напоминающий вход в ловушку, вход в могилу.

— Следующий ты, — сказал Флавий, и Юстин услышал, как вслед за ним пополз Куллен, а затем снова послышался торопливый шепот Флавия:

— Тетя Гонория, я останусь где-нибудь снаружи, чтобы прийти тебе на помощь, если будет нужно, а заодно испытаю судьбу.

— Ты что, хочешь всех нас погубить? — спросила сухо тетя Гонория. — Живо лезь за остальными, и не смейте носа показывать, пока я не приду за вами.

Все трое теперь оказались взаперти. Железная дверь захлопнулась за ними, и их окружил мрак такой густоты, о существовании которого Юстин и не подозревал. Черный мрак давил на глаза, как пресс. Будто издалека он слышал, как тетя Гонория закладывает поленьями их дверь.

— Немного продвинься вперед, — прошептал Флавий.

Юстин ощутил, что они выбрались в какое-то более широкое помещение. Они, очевидно, находились прямо под полом атрия. Он вытянул руку и уперся в один из столбов из обожженного кирпича, на которых покоился пол, столб был крепкий, но совсем низкий, и вздумай Юстин сесть прямо, он уперся бы плечами в перекрытие. Юстин попытался не думать об этом и весь обратился в слух. Наверху слышались шаги тети Гонории и где-то еще женские голоса. Он слышал также и шум погони, теперь совсем уже близко. Странно было — сразу так много звуков, когда, казалось, ты погребен глубоко под землей и каменный свод отделяет тебя от мира живых людей. Звуки, должно быть, доходили через трубопровод в стенной кладке, как и воздух.

«Нет оснований думать, что тебе нечем дышать. Перестань, не будь дураком, — уговаривал он себя с раздражением. — Ты прекрасно можешь дышать, ты просто немного запыхался от бега, больше ничего, и пол атрия не валится тебе на голову. Дыши медленней… медленней. Нельзя сейчас впадать в панику, Юстин, жалкий ты трус, другим и без тебя тяжело».

Он не имел представления, сколько он пролежал так, обливаясь потом, во мраке, который мягко обволакивал его, становясь все отвратительней и удушливей. Но вряд ли это продолжалось долго: едва маленький измученный Куллен стал дышать ровно, как раздался страшный стук в одну из дверей атрия, потом треск, потом топот ног почти прямо у них над головой, а затем нестройный гул голосов, множество гортанных голосов, которые, прежде чем доходили до них, сливались в какой-то невнятный рев. И голос тети Гонории, быть может чуточку повышенный по сравнению с ее обычным спокойным тоном, но четкий и повелительный:

— Не скажет ли мне кто-нибудь, что все это означает?

И в ответ низкий голос, почти неразборчивый из-за его густоты:

— Мы ищем троих людей, они бежали куда-то в вашу сторону. Вы их тут случайно не прячете?

— Троих людей? — удивленно переспросила тетя Гонория. — Здесь никого нет, кроме меня и моих рабынь, четырех старух, как вы видите.

— Это ты так говоришь, старая тощая корова. Но мы сами посмотрим.

Именно в этот момент Юстин вдруг понял: рядом с ним нет Куллена, но сделать ничего уже было нельзя, разве что молить богов, чтобы маленький шут не совершил какого-нибудь безрассудства.

И снова послышался спокойный голос тети Гонории:

— Ну что ж, смотрите сами. Но я заранее вас предупреждаю: если вы хотите найти этих людей, кто бы они ни были, вам следует искать их в другом месте.

Затем разноголосица, грубый смех и скорый топот ног над ними. И в то же мгновение откуда-то из тьмы водяной камеры донесся скребущий звук, звук, как показалось Юстину, каких-то передвигаемых предметов. Клянусь Эскулапом! Что он там делает?! Юстин напрягся в ожидании следующего звука, но тьма молчала. Громко взвизгнула женщина, и шаги вдруг послышались повсюду, и лай гортанных голосов, скликающих друг друга, гогочущих, дикарских. Вскоре Юстин почувствовал, как Куллен скользнул обратно ему под бок.

Громкий топот ног в атрии над ними здесь внизу, в замкнутом пространстве, отдавался глухими, гулкими ударами, которые то замирали, то возобновлялись с новой силой, так как саксы рыскали, как собаки, по всему дому. Где-то что-то обрушилось, и тут же раздался взрыв смеха, а за ним нарастающий шум каких-то других голосов, визгливых и испуганных, — должно быть, домашних рабынь. И вновь голос тети Гонории. Но все трое под полом, сколько ни напрягали слух, так и не могли понять, что же происходит там наверху.

Затем неожиданно все звуки смолкли. Правда, скорбные женские голоса все еще доносились до них, но как бы издалека, гортанные же выкрики саксов растворились в ночи. И над ними больше не было топающих шагов. Испуганные голоса рабынь постепенно стихли, и теперь ничего не оставалось, как снова ждать.

Наконец они услышали через железную дверь, как кто-то раскидывает поленья. Дверь открылась, ворвался сноп слепящего света от лампы, и голос тети Гонории произнес:

— Простите, что так долго держала вас здесь. Мне пришлось успокаивать моих старых дурех, а потом препроводить их во флигель.

Спустя немного времени вся троица, с головы до ног в копоти, стояла в кочегарке; теперь, когда над головой было блаженное свободное пространство и достаточно воздуха, Юстин судорожно глотал его, как после быстрого бега, а Флавий сразу же спросил:

— Ты не ранена, тетя Гонория?

— Нет, нет, все в порядке. Просто мне доставили немного хлопот, только и всего.

Атрий, куда они вскоре снова пришли, носил явные следы недавнего пребывания саксов: поломанная мебель, сорванные занавеси, затоптанный мозаичный пол, крашеная штукатурка на одной из стен была изрезана вдоль и поперек, скорей всего кинжалом, просто из бессмысленного желания сломать и испортить. Тетя Гонория, не обращая внимания на все эти разрушения, направилась прямо туда, где хранились домашние боги, и поставила лампу в виде цветка на алтарь.

— Как хорошо, что наши домашние боги всего лишь бронзовые, — заявила она. — А вот алтарная лампа была из серебра. — Потом она повернулась к трем чумазым оборванцам, стоявшим возле нее. — Вы когда вернулись из Галлии? — спросила она.

— Мы не были в Галлии, — сказал Флавий. — Мы нашли вашим браслетам лучшее применение по эту сторону моря.

Она пристально поглядела на него, сверкнули из-под напряженных морщинистых век ее прекрасные глаза.