Роман - Миченер Джеймс. Страница 13

— Да, но, как вы только что сказали, вы уже не дитя. Вы серьезный писатель, от которого ждут больших свершений. «Кинетик» возлагает на вас большие надежды. И я тоже. Если книгу можно спасти, мы для этого должны сделать все возможное. Через десять минут в соседней комнате у нас совещание.

— У кого это у нас?

— У вас, у меня, Ивон и мистера Макбейна.

Я был изумлен, что мисс Крейн решила организовать эту встречу, не посоветовавшись со мной. Но она объяснила:

— Я ничего не организовывала. Это инициатива «Кинетик». И тот факт, что они приходят сюда, а не мы к ним, доказывает, что они относятся к происшедшему гораздо серьезней, чем вы.

Так как до сегодняшнего дня она никогда не разговаривала со мной подобным тоном, я понял, что в тот момент она была уже не только моим представителем, а профессиональным агентом, который не может позволить, чтобы в книгоиздательских кругах один из ее клиентов угодил лицом в грязь. На предстоящем совещании она будет защищать наряду с моими и свои интересы.

Меня очень смутило, когда миссис Мармелл начата извиняться, что наговорила мне накануне лишнего:

— Мистер Йодер, мне очень жаль. Я не знала об этих печальных новостях до сегодняшнего утра.

— Не думаю, что новости столь печальны. Ведь большие заказы в Европе — это успех. Для меня, во всяком случае.

— Но не для нас, — резко перебил мистер Макбейн. И, когда я посмотрел на его суровое бесстрашное лицо, лицо человека, чья улыбка или хмурый взгляд так много значили для меня на протяжении всей моей писательской жизни, мне стало стыдно, что я поставил свои интересы выше интересов «Кинетик». На критических разборках моего творчества, коих за всю мою карьеру было устроено с полдюжины, он всегда был готов поддержать миссис Мармелл, которая не щадя себя боролась за меня. Другие в «Кинетик» всегда хотели свалить меня. Лишь он всегда один среди всех был тверд, и я чту это.

Ему было под шестьдесят. Ходили слухи, что он находится в ситуации не из приятных, так как три или четыре крупные компании хотели купить «Кинетик». Каждый из них рассуждал так: «Мы будем качать из „Кинетик“ деньги — и его руководство, не выдержав напряжения, подаст в отставку. Тогда мы поведем дела так, чтобы „Кинетик“ приносил пусть небольшие, но гарантированные доходы». Заявки на покупку издательства еще не поступили. Но закулисные подсчеты уже проводились, и все выглядело так, что, если поступит какое-нибудь более или менее выгодное предложение, держатели акций соблазнятся неожиданной прибылью и проголосуют за продажу «Кинетик», кем бы покупатель ни был и каковы бы ни были его издательские планы. Если это случится, мистер Макбейн, несмотря на все его заслуги в управлении «Кинетик», окажется за бортом.

Провал моего романа на американском рынке, самого важного для «Кинетик», может обернуться для него катастрофой и подорвет его авторитет в издательских кругах. Этого-то я и боялся: если мои «Каменные стены» будут спасены, а это произойдет, когда кто-то из трех самых крупных покупателей проявит к ним интерес, то «Кинетик», Макбейн — его президент, миссис Мармелл — старший редактор, и мисс Крейн — мой агент, будут избавлены от позора. Всматриваясь в их лица, я понял, что эта встреча не сулит ничего приятного. Я еще не знал, что они мне могут посоветовать и как мне реагировать на их предложения.

Мистер Макбейн начал с того, что коротко изложил ситуацию:

— Неприятные вести с трех основных рынков сбыта отрицательно сказались на предварительных продажах. Почему мы так ошиблись, когда оценивали рукопись? Боюсь, мы предположили, что любое произведение мистера Йодера застраховано от провалов. Короче, мы его переоценили.

Оскорбленный столь откровенным обсуждением меня в моем присутствии, я вынужден был протестовать:

— А я думаю, что результаты предстоящих продаж будут вполне удовлетворительными. Я не обязан каждый раз достигать сумасшедших высот.

Мистер Макбейн холодно перебил меня, обращаясь к присутствующим:

— Вы бы лучше проинформировали автора о пересмотре заказов. С семисот пятидесяти тысяч…

— Я уже говорила, — прервала его мисс Крейн, — до двухсот пятидесяти тысяч.

— Зловещий факт. Объясните мне, что же их всех отпугивает в этой рукописи?

К моему удивлению, ответила не моя редактор, а мисс Крейн:

— В центре всех четырех романов мистера Йодера, начиная с «Изгнанного», — сильные характеры, вовлеченные в мощные человеческие драмы. Мы все помним драму двух братьев, каждый из которых защищал свой принцип. В «Нечистой силе» в семейную драму вмешиваются и колдовские силы. В «Маслобойне» была почти смертельная схватка из-за собственности, и, наконец, в «Полях», которые так всем понравились, повествовалось об отчаянной решимости Хаддла Амоса защитить свою ферму от двоюродного брата, предъявляющего на нее права по фальшивому свидетельству представителей церкви. Читатели могли выбирать, на чью сторону им встать. Всегда был герой, за которого они переживали.

Макбейн поразил меня своими словами:

— А в «Каменных стенах» я переживал за трех фермеров, которые не хотели продавать свои фермы, не хотели, чтобы их постройки снесли бульдозерами.

— Да, но здесь их трое, — поправила мисс Крейн. — Эффект уже не тот. Читатель уже особенно не переживает ни за кого из этой компании.

— И что же, в этом весь изъян? — поинтересовался мистер Макбейн.

Нарушив молчание, заговорила миссис Мармелл. В ее голосе явно слышалось сомнение:

— Боюсь, что налицо синдром обманутых ожиданий. Все ждут привычных йодерских историй о пенсильванских немцах. И никому нет дела до лекций по экологии. Поэтому читатели чувствуют себя обманутыми. Все очень просто.

Все молча смотрели на мистера Макбейна, и после мучительной паузы он сказал:

— Мистер Йодер, мы не можем потерять этот роман.

— А вы и не теряете его, — возразил я, но тут же осекся, подумав, что я нахожусь в более выгодном положении, чем они, и поэтому не чувствую себя несчастным из-за возможных последствий. Но мистер Макбейн перебил меня:

— Скажите мне, мистер Йодер, что вы думаете о некоторых изменениях, которые могли бы немного сгладить реакцию разочарования наших рецензентов? — И, не давая мне ответить, он добавил: — Я не имею в виду полную переделку романа. Мне он нравится. Я думаю, что вполне возможно, внеся небольшие изменения, сделать его больше похожим на привычный йодерский роман, на то, чего ожидает публика. Ведь она имеет на это право.

Передо мной сидели три человека, перед каждым из которых я был в большом долгу. Они сделали меня писателем и поставили на верную прибыльную тропу, Я видел, что каждый из них очень хотел, чтобы я переделал роман так, чтобы он был удобным и понятным для читателя. Но я написал «Каменные стены» как кульминацию всей моей грензлерской серии, показывая возвращение людей к земле, то, как люди злоупотребляют ею, утилитарно используя ее, вместо того чтобы заботиться о ней так, как она того требует.

Обвинение было верным. Взамен героев я вывел негодяев. Но иногда ведь и негодяев надо показывать. Я не мог переделать это громадное сооружение, которое я построил.

Но, прежде чем я успел облечь мои мысли в слова, заговорила миссис Мармелл:

— В период редактирования я уже предвидела, что могут возникнуть трудности, как раз те, что мы сейчас обсуждаем, и я предложила варианты возможных изменений, которые приведут к более удачному балансу между литературой и публицистикой. Но мистер Йодер отклонил мои предложения, и я скрепя сердце с ним согласилась. Это ведь его, а не мой роман.

Президент «Кинетик» спросил меня напрямую:

— Мистер Йодер, можно ли все-таки рассчитывать, что вы согласитесь на внесение поправок, не нарушающих замысла романа?

— Нет, — ответил я твердо, и это означало, что разговор окончен.

Мистер Макбейн поднялся, поклонился мисс Крейн и сказал:

— Итак, нам остается одно — продолжить начатую работу и сделать все от нас зависящее.

Он покинул комнату в сопровождении миссис Мармелл и мисс Крейн. Я последовал за ними. В ожидании лифта мистер Макбейн отозвал меня в сторону и тихо произнес: