Ангельское личико - Феррари Лили. Страница 18

Марионетта остановилась. Она видела, что он внимательно изучает ее. На какое-то мгновение девушка пожалела, что на ней все те же белая хлопчатобумажная блузка и черная юбка, в которых она каждый день работает в «Империале». Но тут же подавила сожаление. Ее заворожили поток солнечного света, льющийся из окна за спиной Микки, красноватый отсвет на стенах и непрерывный стук молотка в другом углу. Ей казалось, что пульс ее бьется в такт этим ударам. Хотя они с Микки, оказавшись вместе в облаке сигаретного дыма, говорили о вчерашней драке в клубе, но на самом деле вели совершенно другой разговор. И души их, неожиданно узнав друг друга, пытались осторожно соприкоснуться.

— Что же случилось? — спросила она напряженно.

Микки Энджел резко опустил свои смуглые руки на клавиши пианино, зазвучавшего в диссонанс. Казалось, он хочет разрушить наваждение.

— А как вы думаете, что случилось? — Голос звучал резко. — Они все тут разбили. Билл разоряется, пытаясь сменить мебель, а полицейские ничего не делают. Еще есть вопросы?

Завораживающее мгновение исчезло, будто его и не было. Но расстроенная девушка решила не сдаваться.

— Да, — ответила она. — Еще один вопрос. После драки Моруцци сюда приходили?

Последовало молчание. Микки Энджел тихо закрыл крышку пианино.

— Так приходили? — настаивала Марионетта.

Он взглянул на нее, выражение его лица изменилось, рот сжался в злую линию.

— Разумеется, приходили, — отрезал он. — Барти Моруцци нанес нам визит.

Сердце Марионетты упало.

— И потребовал денег за охрану?

Микки вздохнул и пригладил волосы.

— Нет, не думаю, чтобы вы все до конца понимали. — Неожиданно он нетерпеливо спросил: — А у вас все было так же?

Она не поняла.

— У меня?

Он наклонился вперед и загасил сигарету в пепельнице, стоящей на пианино. Голос звучал ровно, немного устало, словно Микки был уверен, что девушка уже знает то, что он собирается ей сказать.

— Порядок событий, очевидно, был тем же. Раз — приходит Барти Моруцци и заявляет: дескать, платите деньги, я присмотрю за вашим заведением, иначе не могу гарантировать, что не произойдет никаких несчастных случаев. Два — вы посылаете его куда подальше. Три — пара уродов устраивают драку у вас в кафе или клубе, что там у вас, и рушат все начисто. Четыре — снова приходит Барти Моруцци и опять предлагает заплатить деньги за охрану, только на этот раз цена несколько выше. Я угадал?

Девушка не сводила с него глаз.

— Барти Моруцци приходил сюда и требовал от владельца деньги за охрану?

— Совершенно верно. Только Билл все еще говорит «нет». Потому у нас сегодня прослушивание.

— Прослушивание? — Марионетта удивилась. Она чувствовала, как ее втягивают во что-то, чего девушка была не в состоянии понять.

Микки взглянул на нее с некоторой жалостью.

— Ищем новую певицу. Старая ушла. Сказала, что не хочет, чтобы Моруцци порезали ей лицо… — Он в ужасе замолчал, вникнув в смысл своих слов. — Извините меня. Я не хотел…

Рука Марионетты потянулась к горящей щеке. Только на мгновение она забыла о шраме, о том, что она не такая, как остальные молодые женщины, что ей и надеяться нечего, чтобы такой парень, как Микки Энджел, обратил на нее внимание.

— Все в порядке, — заверила она. — В самом деле…

Теперь девушка рассердилась. Он смотрел на нее таким ясным и честным взглядом, а на самом деле видел то же, что и другие — лицо, изуродованное Моруцци.

— Так или иначе, — произнесла она холодно, — «Минт» открывается в субботу. И я хочу зазвать туда как можно больше посетителей. Поэтому скажите Биллу и другим владельцам клубов, которых знаете, что они должны бояться не Моруцци, они должны бояться меня!

Она повернулась, чтобы уйти, торжествуя, что последнее слово осталось за ней, но раздраженный пианист вскочил и схватил ее за руку.

— Я бы и рад пожелать вам всего наилучшего, — сказал он слегка дрожащим голосом, — но знаю, в этом нет необходимости. Братья Моруцци позаботятся, чтобы у вас все шло, как по маслу.

Марионетта попыталась сбросить его руку.

— Как вы смеете! — задохнулась она от гнева. — У меня нет никаких дел с Моруцци, как вы можете так говорить, после…

Неожиданно Микки отпустил ее руку, и на лице его появилось отвращение.

— Я не знаю. — Он огорченно сел. — Вы совсем не такая, какой я вас представлял, — неожиданно вырвалось у него. — Совсем не такая.

Марионетта не понимала, о чем он говорит. Она знала одно: парень ее оскорбил.

— Моя семья не имеет ничего общего с Моруцци! — заявила она. — Если мы тоже итальянцы, это не значит, что мы жулики, сутенеры и грабители! Члены моей семьи — порядочные, трудолюбивые, честные…

На ее глаза навернулись слезы, но разжалобить Микки Энджела было невозможно.

— Идите домой и спросите отца, — с горечью сказал он. — Спросите вашего отца про Моруцци. В Сохо все об этом знают. Перетти наконец заплатили деньги за охрану Моруцци, и с кафе «Империал» теперь все будет в порядке! Надеюсь, дело того стоило.

Побелев, Марионетта смотрела на него.

— Я вам не верю, — произнесла она решительно.

Микки пожал плечами и повернулся к стопке нот, делая вид, что роется в них.

— Это уж как хотите, — зло бросил он. — Но на вашем месте я сначала поговорил бы с отцом, прежде чем обращаться к кому-либо с такой невинной миной — просто святая, да и только.

— Вы не знаете моего отца, — парировала девушка. — Он никогда не станет связываться с этими людьми. Существует такое понятие, как честь.

Микки пожал плечами.

— Только не на Сицилии, — тихо заметил он.

Она встала, не зная, что делать дальше. С одной стороны, ей хотелось закатить Микки пощечину, но его слова смутили и шокировали ее. Она словно приросла к месту, неосознанно закрывая рукой щеку и глядя ему в затылок.

— Микки! — позвал от дверей Билл, хозяин клуба. — Тут еще одна жертва… послать ее к тебе?

— Конечно. — Микки поднял глаза, все еще избегая прямо смотреть на Марионетту. В дверях стояла блондинка в джинсах и клетчатой рубашке. — Привет, Вики, — сказал он, — иди сюда. Я был уверен, что ты объявишься.

Девушка прошла через комнату. Ее крошечные ножки в легких черных туфельках не издавали ни звука. Приблизившись, она улыбнулась Марионетте и поцеловала Энджела в щеку.

— Салютик, Микки, — произнесла она на явном кокни, — я слышала, у вас тут работенка объявилась. Хочешь, я сделаю у вас свой номер Пегги Ли?

Микки принялся просматривать ноты.

— Разумеется, все, что захочешь, — согласился он.

Девушка взглянула на Марионетту с извиняющейся улыбкой. Свежее умытое личико, совсем не соответствующее представлению Марионетты о певице в ночном клубе. Этот другой мир Сохо оказался весьма противоречивым и трудным для понимания.

— Простите, — начала девушка, — вы уже закончили?

— Да, я уже закончила, — холодно ответила Марионетта. Микки Энджел так и не посмотрел на нее. — Желаю вам удачи при прослушивании у этого идиота… этого… zotico! [21] — Она вышла, стараясь по возможности соблюдать достоинство, но глаза застилали слезы. Спускаясь по истертым ступенькам, услышала за спиной треньканье пианино и мягкий глуховатый голос: «Я отправлюсь в путь скорее, чтобы успокоиться…»

Девушка выбежала на улицу в полном смятении, смахивая слезы с ресниц. Как посмел он с ней так разговаривать! Она уже привыкла к рассеянному привычному предубеждению англичан против итальянцев, к шуткам о Муссолини, уверенности, что итальянцы все сплошь ленивы, трусливы, грязны или еще хужено такое! Этот парень не только оскорбил сицилийцев, он оскорбил ее семью, Перетти! Марионетта осознала, что бежит тем же путем: мимо индусов, продолжающих прохлаждаться около перил, мимо бродячей собаки, все еще грызущей кость, брошенную ей с кухни Дженнаро, мимо греков на углу Дин-стрит, которые, правда, уже не спорили, а слезливо мирились, обняв друг друга за плечи.