Обман - Фрэнсис Клэр. Страница 50

У меня перед глазами отчетливо встает этот плащ – белый с синей каймой понизу и зеленым воротником. Гарри купил его два или три года назад.

Несколько секунд я молчу, затем решительно говорю:

– В тот день на Гарри был плащ оранжевого цвета. И эта картина также ясно возникает передо мной:

Гарри в оранжевом плаще стоит на палубе яхты, уходящей от нашей пристани в стену дождя.

– Свидетель не мог ошибиться…

– У Гарри было несколько плащей и комплектов водонепроницаемой одежды. Думаю, не меньше трех-четырех. Он их постоянно терял и покупал новые.

Морланд явно заинтересован.

– Некоторые из них могли находиться на яхте?

– Да.

– Может, и белого цвета?

– Может быть. Точно сказать не могу.

Но для Морланда этого достаточно. В глазах у него отражается удовлетворение тем, что он наконец близок к разгадке мучающей шарады.

Я наклоняюсь к карте и пытаюсь спроецировать гипотезу Морланда. Справа от устья реки вижу обширное пространство, окрашенное белым цветом. На нем виднеются только две-три точки голубого. Большие глубины. Десятки квадратных миль.

– Они будут искать здесь? – спрашиваю я Ричарда.

Он медленно поводит головой из стороны в сторону.

– Слишком большая территория. Начальный район поисков выделить трудно. Нет, если что и будет здесь найдено, то только благодаря случаю. Может быть, что-то зацепит трал рыболовецкой шхуны.

Я откидываюсь на спинку стула.

– Значит…

Морланд смотрит на меня. Взгляд у него добрый и одновременно сочувствующий.

– Да, боюсь, что особенно рассчитывать на успех не стоит.

– Знаете, в действительности я… – Внутри меня звенит предупредительный звоночек, и я делаю паузу. Пытаюсь оценить, как прозвучит то, что я собираюсь сказать, как это будет понято. – В действительности я ни на что и не надеялась. Никогда. Все полагали… – Я опускаю глаза на карту. – Понимаете, для меня было бы лучше, если бы яхту не нашли.

Морланд в течение нескольких секунд смотрит в сторону, затем переводит на меня неожиданно понимающий взгляд.

– Да, я понимаю. Вам будет больно.

– Не то чтобы больно. Просто я считаю, что тело Гарри должно остаться там, где оно покоится. Не нужно его трогать. Не нужно его искать. Я бы не хотела…

Ричард кивает.

– Я разделяю ваши чувства. Но, Эллен, с чисто практической точки зрения обнаружение яхты значительно облегчило бы вашу жизнь. Я имею в виду все эти юридические вопросы.

– Но если они найдут «Минерву», то найдут и… – Я не могу окончить фразу.

– Эллен… – Морланд касается своей рукой моей руки. – Маловероятно, что тело Гарри будет на яхте.

Я удивленно смотрю ему в лицо.

– Что вы имеете в виду?

– Видите ли, – серьезно поясняет он, – если Гарри не смыло за борт после возможного происшествия с яхтой, то тело наверняка унесло после гибели «Минервы».

– Почему? – Мой голос кажется мне незнакомым.

– Эллен, обычно так и происходит.

– Почему?

– Подводные течения. Колебания воды…

– Понимаю, понимаю…

Я встаю. Морланд тоже поднимается.

– Вам не стоит так волновать себя, Эллен. – Он выглядит расстроенным.

Я иду к двери. Понимая, что говорю что-то не то, бодро произношу:

– Надеюсь, ваша идея верная! – Прежде, чем Ричард успевает ответить, небрежно указываю на фотографии. – Ваша семья?

Он следует глазами за моим жестом.

– Что? Ах, это. Да. И друзья. И крестники.

– Красивая, – говорю я, имея в виду женщину. Морланд бросает на меня какой-то странный взгляд.

Смысл его мне непонятен.

– Моя жена, – произносит он невыразительным голосом. – Она сейчас в Нью-Йорке. Работа.

Да, к этому лицу подходит сочетание слов «Нью-Йорк» и «работа».

Пытаясь разрядить возникшую напряженность, я спрашиваю его, не отвезет ли он меня домой, поскольку дел еще уйма.

– Конечно, – сразу соглашается Морланд. Он сгребает со стола ключи, и мы выходим из дома. По дороге попадаем в обычное для уик-энда плотное движение и говорим о наплыве туристов и о необходимости защиты окружающей среды.

Оказавшись на своей кухне, я долго размышляю обо всем за кружкой чая. Только сделав последний глоток, решительно встаю и иду через холл в кладовку. Там у окна разноцветными гирляндами висят прорезиненные плащи, куртки и штаны, предназначенные для походов на яхте. Старая желтая куртка Гарри, сделанная из жесткого пластика, выставила рукав в сторону, словно полицейский на дороге. На крючках рядом висят ярко-красные детские вещи. А еще, чуть дальше, из-под небрежно наброшенной куртки-аляски выглядывает мой костюм – куртка со штанами. Я снимаю куртку с крючка и, вернувшись на кухню, раскладываю ее на столе. Куртка ярко-белая, за исключением зеленого воротника и синей полосы внизу. Я складываю ее так, как это делают в магазинах: рукава крест-накрест, пополам, еще раз пополам, пока не образуется аккуратный прямоугольник. Я укладываю его в пластиковый пакет, плотно обматываю широкой клейкой лентой и закладываю сверток в ведро для мусора поглубже в середину. Затем затягиваю шнурок черного пластикового мусорного мешка, достаю его из ведра и отношу в контейнер, стоящий возле гаража. Мусоровоз приедет к нам в среду.

ГЛАВА 10

Со стороны моря дует крепкий ветер. Погода далеко не подходящая для прогулки по вересковым полям. Сила ветра так велика, что мне и детям приходится идти наклонившись вперед, словно героям Диккенса с известных иллюстраций к его романам. И все же я рада, что мы вышли на эту прогулку. Такие воскресные прогулки были традиционными у нас в семье в те годы, когда мы жили в доме на вересковой пустоши, и я считаю, что сейчас очень важно восстановить этот ритуал. Надеюсь, что вместе с ним хотя бы частично восстановятся и прежние счастливые отношения между нами.

Мы только что пообедали в гостинице на окраине Вудбриджа. Обед был невкусным: пережаренный ростбиф, недопеченный пудинг и жесткий яблочный пирог. Дети были голодны и съели все, у меня же энтузиазм отсутствовал. Кроме всего прочего я была поглощена обязанностью направлять разговор таким образом, чтобы избегать взрывоопасных тем. Первым за мои усилия поблагодарил меня Джош. Он мастерски продемонстрировал недавно приобретенные навыки вежливого невнимания, отсутствующих взглядов и подчеркнуто сосредоточенного изучения содержимого своей тарелки. Больно задетая еще одним проявлением безразличия с его стороны, я вновь пришла к мысли о том, что виновата сама.

Под тяжестью этих переживания я в конце концов утратила контроль над ситуацией за обедом. Но тут, то ли сознательно, то ли инстинктивно на помощь мне пришла Кэти. Сбросив с себя некоторую изначальную сонливость, она разразилась целой серией веселых и даже остроумных историй из своей школьной жизни, проявив при этом свойственную ей артистичность. В такие минуты, когда Кэти, забыв о своих комплексах и страхах, так вот зажигается, меня переполняет чувство восхищения и гордости за нее. В ней вспыхивают такие таланты, что я не могу не думать о том, какое замечательное будущее ждет дочь. Нет, не будущее актрисы, для этого она слишком хрупка по натуре, а судьба писательницы, журналистки или, может быть, художницы. Судьба, которая даст ей возможность реализовать Богом данный ей талант тонкого наблюдателя.

Когда история закончилась, Кэти начала весело подтрунивать над Джошем, намекая на какой-то эпизод, известный только им двоим. Джош в ответ строил гримасы. Затем Кэти начала подшучивать над собой. Меня бы это обрадовало, если бы самовысмеивание в конце концов не приобрело несколько истерический характер. Тут я попросила счет, и мы покинули гостиницу.

Теперь я иду позади детей и вижу, что Джош широко раскинул руки и бежит навстречу ветру, изображая самолет. Его догоняет Кэти, хватает за руку, и оба начинают выписывать широкие пируэты. Джош и Кэти бегут все быстрее, их головы наклонены вперед, ноги быстро мелькают. Затем они неожиданно останавливаются и оглядываются на меня, переводя дыхание. Кэти кладет руку Джошу на плечо, склоняет голову к его голове и медленно ведет брата дальше. Я поспеваю сзади.