Обман - Фрэнсис Клэр. Страница 51

Вот так же гуляли они прошлым летом в Провансе, когда мы в очередной раз поехали во Францию. Рука Кэти обнимала плечи Джоша. Мы шли ранним утром по винограднику. Только позади детей были мы с Гарри вдвоем.

В тот раз поездка вышла случайной. Очередная прихоть Гарри. Я узнала о ней за два дня до отъезда. Мы полетели до Марселя, наняли машину и сняли большую виллу с бассейном неподалеку от Горда. Я не спрашивала Гарри о расходах (а они, наверное, были внушительными), поскольку почувствовала, что тогда этот вопрос был второстепенным. Я поняла, что впервые после потери места в парламенте Гарри тянется к нам за моральной поддержкой и каким-то непонятным мне образом пересматривает для себя свои чувства по отношению к семье. Во Франции он явно старался позабыть о своих проблемах и уделять нам максимум внимания. Он весело смеялся над шутками детей и смотрел на нас так, будто заново узнавал.

Тогда Гарри резко сократил количество потребляемого спиртного, трижды в день плавал и после совсем непродолжительных уговоров согласился сопровождать нас в походах по рынкам и магазинам. Самое важное – то, что значительную часть своего времени и внимания он уделил Кэти. Гарри терпеливо выслушивал ее подростковую болтовню, покупал ей одежду, давал советы по поводу прически.

Гарри уделял внимание и своей внешности. Он купил себе плотно облегающие джинсы, которые, правда, невыгодно подчеркивали его живот, появившийся после многочисленных парламентских обедов и других гастрономических мероприятий. Он стал носить полурасстегнутые рубашки, чтобы подчеркнуть мужественность волосатой груди и даже (никогда бы не поверила) сумочку типа визитки, наличие которой у мужчины в Англии могло бы вызвать недоуменные взгляды. Отрастил подлиннее волосы и отпустил челку, что придавало ему мальчишеский задорный вид.

Я наблюдала за всеми этими переменами со смешанным чувством восхищения и сомнения. Я не могла отогнать от себя мысль о том, что он просто пробует какую-то новую роль. Но со временем эта мысль постепенно ушла. Какое удовольствие мне доставляло смотреть на возню Гарри с детьми! Как приятно было отмечать его терпеливость в отношении Кэти, у которой, конечно, прорывались подростковые капризы и срывы. Я любила наблюдать за тем, как они дурачатся

(в книге отсутствует строка)

дерева, или читают в шезлонгах.

«Так должно быть всегда, – твердила я себе, – так и должна строиться жизнь в нашей семье». Если во мне и оставались какие-то обиды от прошлого, я безжалостно подавляла их.

Если бы я поведала Молли о тогдашних своих настроениях, она бы сказала: «Разве ты не видела?» Видела, все видела. Но желание счастья было столь велико, что заслоняло любые мало-мальски неприятные мысли.

Теперь, оглядываясь назад, легко предположить, что в ту нашу поездку Гарри просто работал на свой имидж, что он холодно просчитывал наперед все ходы. Примерный отец и семьянин. Никаких подозрений. Отличные отметки за поведение. Но я не думаю, что это так. Если в действиях Гарри и появился расчет, то это произошло позже.

Правда, в его поведении во Франции были непонятные моменты. Временами в глазах появлялась грусть, он мрачнел и неожиданно уходил в себя. Но тогда я связывала все это с деловыми проблемами Гарри.

Разумеется, были у нас и обычные для любого отдыха мелкие неприятности. Мы потеряли ключи от машины. Между мной и Гарри порой возникали споры из-за дорогой одежды, которую он продолжал покупать для Кэти. В Англии точно такую же можно было бы приобрести раза в два дешевле. Но мы благополучно разрешали эти небольшие конфликты. Мы чувствовали себя счастливыми.

Правда, в конце второй недели отдыха неожиданно сорвалась Кэти. Без всякой видимой причины она впала в страшную хандру. Все стало ее раздражать. Я пыталась урезонить дочь, приласкать, даже рассердить, – но мои усилия наталкивались лишь на сопротивление с ее стороны.

Ситуацию спас Гарри. Он продемонстрировал такую степень понимания проблем, мучивших Кэти, что все мое недовольство дочерью оказалось как бы безосновательным. Гарри не обращал внимания на ее хандру, улыбался Кэти (даже когда она меньше всего этого заслуживала), старался больше говорить с ней. Клал ей руку на плечо или слегка трепал по волосам, как бы показывая, что понимает трудности пятнадцатилетнего возраста. Я искренне выражала свое восхищение Гарри. Он принимал мои признания с отстраненной улыбкой.

…Я иду по тропинке. Заросли папоротника и невысокого вереска постепенно сменяются деревьями, которые несколько сдерживают порывы ветра. За поворотом меня поджидает Кэти. Она весело улыбается, отбрасывает прядь волос, падающую на глаза, и берет меня под руку.

– Противный мальчишка, – незлобно замечает Кэти, указывая на Джоша, шагающего впереди. – Вот уж действительно противный!

– Что он такого натворил?

– Не дает мне свой «вокмэн».

– А разве он должен его тебе давать?

– Конечно, мой совсем не работает. Просила всего до следующего уик-энда. Маленькая жадина. – Кэти тихо напевает какую-то песню, прижимаясь ко мне. Порывы ветра отбрасывают назад ее волосы. Она все еще возбуждена после нашего обеда. – И к тому же ничего не рассказывает о школе и этом происшествии. Глупый. Какой он глупый! – Кэти театрально закатывает глаза и складывает губы в презрительную гримаску.

– Он не сказал тебе, почему хочет перевестись в интернат?

– Не-е-т. Но ты знаешь, я бы на твоем месте отпустила его. Правда, мам. Это только пойдет ему на пользу. Он становится несносным. Кстати, я могла бы тогда в любое время приезжать домой. – Кэти снова затягивает какую-то мелодию.

Это ее заявление повисает между нами, словно горящий бикфордов шнур.

– Может, это так и будет, – осторожно замечаю я. – Но после того, как мы переедем в другой дом. Я уже подумывала о том, чтобы устроиться поближе к твоей школе, на другом конце города. Но тебе ведь не захочется все свободное время проводить дома. Тебе достаточно будет и уик-эндов. Ты же будешь скучать по своим друзьям.

Она пожимает плечами.

– Не знаю. Может, и захочу.

Слова дочери удивляют меня. Я сразу начинаю волноваться.

– В школе что-нибудь не так?

– Да нет, все нормально… Но иногда девчонки бывают такими глупыми. Все время об одном и том же. Поп-музыка, замужество, деньги. А еще делают вид, что у них у всех есть такие парни! – Кэти изображает гримасу недовольства. – Они просто свихнулись на своих романах. Телефонные звонки, письма. Как будто это действительно так важно. Даже Джо Миллс, единственная приличная девчонка из всех, даже она сходит с ума по одному прыщавому юнцу. Буквально виснет на нем. – В голосе Кэти появляется нотка обиды, которую она тут же пытается подавить. – Ну нравится им, и ладно. Если они без этого не могут жить. Но я… – Кэти ищет подходящее слово и делает резкий, как бы отталкивающий, жест рукой. – Понимаешь, я просто чувствую, что мне этого не надо, что я выше этого.

Выше отношений с мальчиками? Сомневаюсь. Просто Кэти хочет убедить себя в этом, хочет ощущать себя полной хозяйкой своей жизни. В данный момент она права. Когда повзрослеет, мужчины от нее никуда не уйдут.

– А в остальном?

– Да все в порядке.

– Спишь нормально?

– Я слишком устаю, – фыркает дочь.

Джош мелькает где-то впереди. Он сломал ветку и очищает ее от коры. Пригнув голову, Кэти что-то говорит, но ее слова относит в сторону ветер.

Я наклоняюсь к ней.

– Что?

– Одна ночь была ужасной, – сердито произносит она, будто бы я вырвала у нее это признание.

Раньше Кэти часто мучили кошмары. Начиная с двенадцати лет, а, может, и раньше, она часто в страхе просыпалась по ночам. Эти кошмары отражали ее представления о собственном бессилии перед окружающим миром. Во всяком случае, так их объяснял Боб Блок.

Мы почти догоняем Джоша.

– Запиши содержание своих снов, – прошу я Кэти, – отправь Бобу письмо. Он в любом случае ждет от тебя весточки.

Кэти пожимает плечами, и я понимаю, что писать она не станет. В следующую секунду дочь высвобождает руку и выхватывает у Джоша ветку. Между ними завязывается борьба, Джош неловко пинает сестру, та резко его осаживает, он не остается в долгу. Повисает молчание. Затем, неожиданно широко улыбнувшись, Кэти треплет Джоша по плечу и отдает ему ветку. К тому времени, когда мы подходим к машине, Джош снова весел.