Врата рая - Эндрюс Вирджиния. Страница 25
— Я скажу: «Ах, Люк Кастил, я так рада видеть тебя».
— Энни, ты выглядишь еще более прекрасной, чем когда-либо раньше, — продекламировал он, подражая голосу, которым говорил в фильме Кларк Гейбл. — Но мне нельзя терять голову. Я знаю, как вы играете мужчинами благодаря своей блистательной красоте.
— О нет, Люк! Я никогда не буду играть тобою.
— Но, Энни, нет на свете другой, кого бы я предпочел, чтобы она играла мною. — Он сказал это с такой искренностью в глазах, что на какое-то время у меня перехватило дыхание.
— Это нехорошо, Люк Кастил, когда ты даешь мне знать, мол, понимаешь, что я так поступаю, — сумела я наконец произнести прерывающимся голосом.
Мы оба рассмеялись. Потом я посмотрела на юношу и сказала:
— Люк, есть еще одна вещь, которую я хотела бы увидеть. Очень-очень.
— Что? — Его сапфировые глаза заискрились.
— Коттедж, который находится по другую сторону от лабиринта. Это то, что мне обязательно надо увидеть. Я это чувствую.
— Итак, мы сделаем это. Вместе, — добавил он доверительным тоном.
— Я надеюсь на это, Люк. — Я сжала его руку для убедительности. — Обещай мне, действительно обещай.
— Каждое обещание, которое я даю тебе, Энни, настоящее, — заявил Люк хрипло. При этом он выглядел более взрослым и решительным, чем когда-либо прежде.
С минуту мы не отрываясь смотрели в глаза друг другу. Мне представилась его любовь ко мне в виде теплого чистого озера, достаточно большого, чтобы в нем можно было купаться.
Затем вернулась миссис Бродфилд, которая налетела на нас подобно холодному ветру.
— Пора сменить повязку на вашей голове, — объявила она.
— Подожди немного в коридоре, Люк.
— Я пойду посмотрю, где моя мать. За это время она могла перевернуть все здесь с ног на голову.
Фанни и Люк вернулись после второго завтрака. И мы с Люком договорились о времени, когда он позвонит на следующий день, чтобы зачитать мне последний вариант своей речи.
— Я кое-что добавил к ней, — сказал он. — И хочу, чтобы ты первая услышала это.
Позднее пришли Тони и Дрейк.
— Я слышал, что тебя навещала твоя тетя, — заметил Тони с порога.
— Да. — Я повернулась к Дрейку. Он очень хорошо выглядел в шелковом черном костюме в тонкую белую полоску, совершенно таком же, как у Тони. Мне показалось, что он стал еще на несколько лет старше, очень возмужавшим и преуспевающим в делах. — Дрейк, тетя Фанни хочет переехать в Хасбрук-хаус, чтобы проследить там за порядком. Я сказала, что она может это сделать.
— Что? Подожди минутку, Энни.
— Спокойно, спокойно, — вмешался Тони. — По тому, что я слышал, это большой дом.
Я перехватила и расшифровала взгляд, который он бросил на Дрейка: «Не делай ничего, что может расстроить Энни». Огонь в глазах Дрейка сразу погас. Он пожал плечами.
— Хорошо. Я полагаю, что все в порядке. Временно, во всяком случае. Я буду слишком занят, а ты будешь в Фарти, так что она не сможет беспокоить ни тебя, ни меня.
— Она пытается сделать что-либо приличное, Дрейк. — Я пробовала защитить тетю Фанни, мне очень хотелось верить в нее. — Она хочет, чтобы у нас опять была семья. Я верю ей, и у меня не хватило сил, чтобы оттолкнуть ее. Во всяком случае, не сейчас.
Он кивнул.
— Это очень мило с твоей стороны, Энни, — заявил Тони, — думать о нуждах других в то время, как у тебя самой их полно. Присутствие в Фартинггейле такого человека, как ты, внесет свежую струю в жизнь поместья. Ты согреешь его, сделаешь таким, каким оно перестало быть с тех пор… с тех пор, как его покинула твоя мать. А теперь, — сменил тему Тони, — у меня есть приятные новости. Доктор Малисоф сказал мне, что они могут отпустить тебя в конце этой недели и ты продолжишь курс лечения в Фарти. Разве это не здорово?!
— О да! Я не могу дождаться, когда выберусь отсюда! — воскликнула я.
Мужчины рассмеялись, при этом Дрейк бросил мимолетный взгляд на Тони, чтобы убедиться, не засмеялся ли он по неосторожности первым. Я была поражена тому, как быстро Тони подчинил себе Дрейка. И как же тот изменился! Во всяком случае, я никогда не замечала, чтобы Дрейк был настолько почтительным к кому-нибудь.
Таттертон взял меня за руку.
— Я слышал, что ты удивительно послушная пациентка. Миссис Бродфилд просто в восторге от тебя, — добавил он, посмотрев в ее сторону. Вместо того чтобы изобразить на лице одну из своих искусственных улыбок, та посмотрела на меня и кивнула головой, ее глаза были наполнены настоящей симпатией и теплотой.
— Спасибо, — отозвалась я, улыбнувшись сестре.
— Однако, Энни, существует нечто важное, что ты скрываешь от меня.
— Скрываю?
— Дрейк сказал мне, что ты довольно хорошо рисуешь.
— Ты слишком преувеличиваешь мои способности, Дрейк!
— Я сказал правду, Энни. Ты хороший художник, — заявил он уверенно.
— Я только учусь рисовать, — обратилась я к Тони. Я не хотела, чтобы он разочаровался, увидев мою работу.
— Хорошо, я постараюсь найти одного из самых лучших учителей в городе и устрою, чтобы он приходил в дом и давал тебе уроки. Я не позволю скучать тебе, обещаю. Нам нужна новая картина Фарти, и я думаю, что никто другой не сможет ее сделать лучше тебя, Энни.
— Но, Тони, вы даже не видели и не знаете, что я могу делать.
— Думаю, что знаю.
Он задумчиво смотрел на меня острым, пронизывающим и в то же время глубоко сочувственным взглядом. Глаза его были прищурены. А я старалась понять, что же он имел в виду, сказав, будто знает мои способности. Что ему было видно во мне, чего не видела я сама?
— А вот еще один сюрприз. — Тони просунул руку в карман и вынул маленькую ювелирную коробочку. Я взяла ее и медленно раскрыла. В ней было золотое кольцо с великолепной жемчужиной. — Я долго копался в вещах, принадлежавших твоей бабушке, пока не нашел того, что, по-моему, будет лучше всего смотреться на твоей руке.
Он вынул кольцо из коробочки, взял мою левую руку в свою и не торопясь надел кольцо на палец. Он, казалось, совсем не удивился, что оно было моего размера.
— О Тони, оно восхитительно! — воскликнула я с восторгом. Кольцо с крупной жемчужиной, оправленной в розоватое золото, было действительно восхитительным.
Я подняла руку с украшением и повернула ее к Дрейку.
— Великолепное, — согласился он, одобрительно кивнув головой.
— Со временем все, что я имею, и все, что принадлежало твоей бабушке, будет твоим, Энни.
— Спасибо, Тони. Но вы и без того уже так много сделали для меня, что я просто не знаю, как благодарить вас.
— Просто отправляйся в Фарти и выздоравливай там. Большей благодарности я никогда и не надеялся получить.
Мне очень хотелось спросить его «почему?», но я вновь сказала себе, что все вопросы и, я надеялась, ответы на них будут произнесены в Фартинггейл-Мэноре. Внезапно я почувствовала, что было бы правильно, если бы тайны прошлого моей матери раскрылись для меня именно в том месте, где она жила.
На следующий день в условленное время позвонил Люк, чтобы прочесть мне новый раздел своей речи.
— Все в Уиннерроу знают о трагедии, случившейся в нашей семье, Энни. После того как директор школы представит меня в качестве лучшего ученика, который должен будет произнести речь, я попаду в центр всеобщего внимания. Поэтому я много думал о Хевен, о том, как, по ее мнению, я должен себя вести на церемонии и что должен сказать.
Энни, ты знаешь, что твоя мать всегда вдохновляла и стимулировала меня в моей жизни. Ведь когда она родилась, ее ожидала трудная, бедная жизнь, но она боролась и выбралась наверх, в основном за счет своих собственных сил. Она преодолела так много трудностей, выйдя из них достойно и красиво. Я уж не говорю о том, что Хевен ни разу не подала мне ни малейшего повода почувствовать себя лишним в вашем доме, хотя ей было больно видеть меня там, я знаю.
— Но, Люк, она никогда…
— Нет, Энни, это было совершенно естественно, что она испытывала боль. Я понимал и… — Его голос надломился. — И я любил ее за это. Любил по-настоящему. Да простит меня Бог, любил больше, чем свою родную мать.