Врата рая - Эндрюс Вирджиния. Страница 23

— Поблагодари их за меня, Люк. И спасибо им за открытки. Мне очень понравилась твоя открытка с пожеланием скорейшего выздоровления. — Я кивнула в сторону стены.

— Я так и думал. — Он засиял.

— А где открытка, которую послала я? — потребовала тетя Фанни после того, как просмотрела все открытки на стене.

— Ты послала открытку? Когда?

— Несколько дней назад. Я потратила уйму времени, выбирая самую лучшую. И я помню, что наклеила марку на нее, Люк. Так что не обвиняй меня в том, будто я забыла, — быстро добавила она, предвосхищая то, что может утверждать ее сын.

— Может быть, она придет сюда завтра, — предположила я.

— А может, ее выбросила эта ужасная сестра, не вручив тебе, — произнесла она с ухмылкой.

— Но, тетя Фанни, зачем ей это делать?

— Кто знает? Она невзлюбила меня в ту же минуту, когда уставила свои глаза на меня, да и она мне тоже не нравится. Я не доверяю ей так сильно, что могла бы пихнуть ее ногой.

— Тетя Фанни!

— Ma! — предостерег ее Люк.

— Ладно, — проворчала она.

— Все готово к выпуску, Люк? — спросила я, пытаясь произнести эти слова бодрым голосом. Я пропущу свой собственный выпуск из школы!

— Осталось всего три дня, Энни. — Он провел указательным пальцем по горлу, показывая, что это будет для него катастрофа. — Это первый случай, когда я буду делать что-то действительно важное без тебя. Раньше ты всегда находилась рядом со мной и оказывала поддержку и помощь.

Мне было очень приятно услышать от Люка, что я много для него значила, и надеялась: так будет всегда. Но я была уверена, что у него все сложится хорошо, даже если меня и не окажется рядом с ним. Мало было молодых людей его возраста, способных, как он, умело действовать, когда им бросали вызов или когда речь шла о выполнении долга. Нашим учителям нравилось, когда он сам брался за выполнение какого-либо задания, потому что, в отличие от большинства подростков, Люку не требовалось, чтобы они стояли у него за спиной.

— У тебя все очень хорошо получится, Люк. Я уверена в этом. Хотела бы я быть там и слушать твою речь!

Мои глаза лишний раз убеждали его, как сильно я этого желала.

— Он часто повторяет свою речь перед деревьями за нашим домом, но я еще не слышала никаких аплодисментов, — вмешалась в наш разговор тетя Фанни. Люк поморщился. В нем нарастало раздражение в отношении матери. Такое же чувство испытывала и я. — Хорошо, вот что я скажу тебе, Энни. Если эти снобы в Уиннерроу не устроят Люку овацию, стоя на ногах…

— Ma, я просил тебя…

— Его больше всего беспокоит то, что я не смогу удержаться и брошу в лицо этим снобам что-нибудь такое, о чем будут опять судачить, — объяснила тетя Фанни. Потом она зашагала по комнате, ее возбуждение становилось все сильнее, а голос все громче. — Люк, дай мне тот стул, вон там, тот, на котором высиживала яйца медсестра Энни.

Я поспешно посмотрела на дверь, чтобы убедиться, что миссис Бродфилд еще не вернулась и не слышала этих слов. Она, очевидно, решила не заходить в комнату до ухода моей тети.

Люк принес матери стул, и она села на него, осторожно сняв свою шляпу и положив ее на кровать около моих ног. Ее волосы были аккуратно уложены назад. Я была уверена, что в ней появилось что-то новое, в ее голубых глазах было больше серьезности. С минуту тетя Фанни пристально смотрела на меня, сжав губы, затем коснулась моей руки.

— Энни, дорогая, последнее время я много думала. Ничего не делала, только думала. Правда, Люк?

— Это все, что она делает обычно, — сказал Люк насмешливо.

Тетя Фанни заметила взгляды, которыми мы обменялись с Люком.

— Я говорю серьезно.

— Хорошо, тетя Фанни. Я слушаю. Продолжайте. — Я сложила руки на груди и откинулась на подушки. Мои ноги по-прежнему были подобны двум мертвым привескам. Я должна была перекладывать их руками с одной стороны на другую, а дважды в день миссис Бродфилд массажировала ноги и двигала ими вверх-вниз.

— Я решила переехать в Хасбрук-хаус, пока ты поправляешься, просто для того, чтобы быть уверенной, что дом содержится в должном порядке, а слуги делают то, за что им платят деньги. Поселюсь в одной из гостевых комнат. Их достаточно там, и всякий раз, когда Люк будет приезжать туда из своего колледжа, он сможет занимать одну из этих комнат.

— Я начинаю занятия в колледже летом, — объяснил Люк. — В Гарварде есть летняя программа, и я могу ею воспользоваться. Благо, моя стипендия позволяет сделать это.

— Это замечательно, Люк! Но, тетя Фанни, ты сказала Дрейку о своих планах?

— Я не думаю, что должна получать разрешение Дрейка. У меня есть определенные права и обязательства. Мои адвокаты просмотрели завещания. Твоя мать была добра ко мне, Энни, и я чувствую, что у меня есть обязательства здесь. Никто не сможет сказать мне что-либо другое — ни Дрейк, ни, тем более, Тони Таттертон.

— Я не вижу причин, тетя Фанни, по которым Тони стал бы возражать.

— Видишь ли, Дрейк все еще заканчивает учебу в колледже, и, поскольку никто не скажет, что я не являюсь здесь самым старшим родственником, все еще здравствующим, я буду делать то, что должно быть сделано для моего семейства. Дрейка здесь не будет, тебя тоже, кто-то ведь должен взять на себя заботы. Хевен хотела бы, чтобы я сделала это. Я уверена.

— Я не имею ничего против того, чтобы ты, тетя Фанни, и Люк переехали в Хасбрук-хаус. Я ценю то, что ты собираешься сделать.

— Спасибо тебе, Энни, дорогая. Очень мило, что ты так сказала. Не правда ли, это мило с ее стороны, Люк?

— Да, — ответил Люк и посмотрел на меня так, как смотрел в тот день, после того как рассказал мне, что тетя Фанни сделала с его извещением о принятии в Гарвард. Я почувствовала, что краснею, и быстро отвела от него глаза.

— Я желаю только одного: чтобы ты вернулась в свой дом набираться сил, Энни, вместо того чтобы уезжать в тот большой каменный дом и жить среди чужих людей. Я смогла бы ухаживать за тобой не хуже, чем это может сделать та сестра с кожаным лицом, которую нанял для тебя Тони Таттертон. Готова поспорить, что она стоит недешево. Во всяком случае, твоя мать, живя в Уиннерроу, никогда не была более счастливой. Я имею в виду время после замужества. По крайней мере, так я думаю.

— Почему, тетя Фанни? — Меня интересовало, как много она знала о таинственном прошлом.

— Она не любила всех этих задрипанных шарлатанов, — быстро ответила она. — И у нее были серьезные стычки с этой ее сумасшедшей бабушкой. С Тони тоже. Все они путали одного с другим, и дело доходило до того, что человек уже не знал, кем он был или кто живет с ним рядом. Ты знаешь, Джиллиан убила себя, — решительно заявила она и бросила на меня испытующий взгляд.

— Я думала, что это был несчастный случай, тетя Фанни.

— Несчастный случай?! Никаких несчастных случаев! Однажды ночью ей стало плохо, я полагаю, от того, что ее заперли, как сумасшедшую. И тогда она приняла слишком много снотворных таблеток. Не говорите мне, что это был несчастный случай.

— Но если она не знала, кем она была и что она делала…

— Энни права, ма. Это мог быть несчастный случай.

— Может быть, но все равно это не принесло твоей матери ничего хорошего, когда она вынуждена была жить в этом большом доме со всем этим сумасшествием, которое там происходило. И я не думаю, чтобы она захотела быть похороненной на этом шикарном кладбище. Она, вероятно, предпочла бы, чтобы ее положили в Уиллисе, среди лесов, рядом с ее родной матерью.

Мы с Люком обменялись быстрыми взглядами. Он знал, что я часто поднималась одна к той простой могиле в Уиллисе, чтобы посмотреть на могильный камень, на котором было написано: «Ангел. Любимая жена Томаса Люка Кастила».

— Конечно, твой отец, вероятно, предпочел бы громадный монумент и все такое.

— Ты видел его? — Я снова быстро взглянула на Люка. Он кивнул и закусил нижнюю губу.

— Да, мы с Люком заезжали на семейное кладбище Таттертонов по пути сюда, чтобы засвидетельствовать свое уважение.