Падшие сердца - Эндрюс Вирджиния. Страница 12

— Что? — я быстро взглянула на мужа. — Сюрпризам сегодня не будет конца?

— Точно. Подумай только, у нас есть все, что может дать курорт, и даже больше. У нас даже собственный пляж. Нам не придется общаться с другими туристами. По вечерам мы сможем выезжать в Бостон посмотреть какое–нибудь представление или посидеть в первоклассном ресторане, а днем будем ездить верхом, загорать на пляже или устроим пикник. Никто не станет нас беспокоить. Тони занят своими делами, твоя бабушка не выходит из своих комнат. Дом в нашем полном распоряжении. Ну, что скажешь?

— Просто не знаю… — Я оглянулась. — Все случилось так быстро.

— В конце недели мы вернемся в Уиннерроу и сообщим родителям о нашем решении.

— Нашем решении? Но… нужно еще о многом подумать. Например, где мы будем жить?

— Конечно, вы будете жить здесь, — сказал Тони. Он появился в дверях неожиданно, словно обретший форму призрак. — Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор, но я зашел кое–что взять и случайно услышал последнюю фразу.

— Мы будем жить здесь? — Я недоуменно посмотрела на Логана. Он улыбался во весь рот. — Что это значит?

— Мы приберегли это в качестве последнего сюрприза, — сказал Логан.

«Мы? — рассуждала я. — Мы приберегли это в качестве последнего сюрприза? Он уже думал, как Тони, и действовал заодно с ним».

— И что же это за сюрприз? — Они посмотрели друг на друга с видом заговорщиков. Вернулся ли Тони случайно или оставался за дверью на протяжении всего разговора, поджидая нужного момента? Хотелось бы мне это знать.

— Если вы сейчас пойдете со мной, я все вам покажу.

— Пойдем, глупышка, — Логан взял меня с улыбкой за руку. — Посмотрим, что он нам хочет показать.

Я поднялась медленно и неохотно, сознавая, что мне предстоит заглянуть в будущее. «Всякого бы охватил трепет, случись ему увидеть свою будущую жизнь», — думала я. Меня увлекала сила, помимо моей воли. Как марионетка, держалась я за руку Логана, и мы вслед за Тони стали подниматься по мраморной лестнице.

— Ты помнишь те комнаты в южном крыле, — обратился ко мне Тони, когда мы поднялись наверх. — Мы никогда не открывали их для гостей. В этой части Фарти жили мои дедушка и бабушка. Мне всегда хотелось, чтобы эти комнаты выглядели по–особому. — Он повернулся и взглянул на меня. — Надеюсь, что тебе тоже так покажется, Хевен.

— Не понимаю тебя, Тони, — удивилась я. В ответ он лишь улыбнулся, и его светло–голубые глаза словно зажглись изнутри, напоминая золотистое пламя масляной лампы, надежно защищенное прозрачным стеклом. Тони подошел к массивным дверям красного дерева, которые обычно оставались закрытыми, величественным жестом распахнул их и отступил в сторону, давая мне возможность увидеть, что находилось за ними.

— Покои мистера и миссис Стоунуолл, — объявил он.

— Как? — Я обхватила себя руками, словно защищаясь, и повернулась к Логану. А он стоял и широко улыбался. — Что это? — Я переступила порог и вошла в комнату.

Почти все здесь было обновлено. Полосатый шелк новой обивки, моего любимого вишневого цвета, украшал мебель гостиной. Пол, собранный из твердых древесных пород, устилал огромный персидский ковер. Стены комнаты были обтянуты тканью с цветочным орнаментом, красные и белые лепестки которого сочетались с расцветкой обивки и ковра. На окнах висели старинные шелковые шторы, а за ними — легкие занавески.

Тони прошел вперед и открыл перед нами дверь спальни. Даже огромная кровать терялась в необъятных размерах комнаты, пол которой покрывал толстый бежевый ковер, настолько мягкий, что мне казалось, я иду по болотистому лугу. Окна по обе стороны кровати были переделаны, они стали шире и выше, пропуская в комнату больше солнечного света, что делало ее веселой и светлой.

Резные дубовые столбы по углам кровати поддерживали балдахин нежного абрикосового цвета. В тон ему было и покрывало, обшитое по низу оборками; в центре постели лежали подушки. Почти на всю длину комнаты протянулся мраморный прилавок, стена над которым была сплошь зеркальной и по краям отделана золотом. В центре прилавка, справа от двери, находился мраморный туалетный столик, а внизу были устроены ящики, отделанные деревом.

В конце этого мраморного предмета находился вход в ванную комнату, предназначенную для меня. Очевидно, недавно была пристроена и другая. Все оборудование было современным и шикарным, в том числе и большая ванна, встроенная в кафельный пол светло–коричневого цвета. Все краны и ручки имели позолоченные накладки. Повсюду висели зеркала, отчего комната казалась еще больше, хотя она и так была одной из самых больших, которые мне приходилось видеть. В сравнении с этой ванная Джиллиан казалась меньше.

Выйдя из ванной комнаты, я очутилась в невероятно длинном стенном шкафу, наверное, в нем уместился бы наш домик в Уиллисе. На вешалках была развешана новая одежда: платья, юбки, костюмы самых модных фасонов. Я с нескрываемым удивлением посмотрела на Тони.

— Я как–то прошелся по магазинам. То, что тебе не понравится, мы отошлем обратно. Не беспокойся об этом. — Он улыбнулся.

— Просто не верю своим глазам, — произнесла я. На нижних полках стояли туфли в тон одежде. Тони всегда старался следить за всем, что касалось меня, даже за тем, как я одеваюсь и пользуюсь гримом.

Но на одну вещь я обратила внимание особо. Прямо под балдахином над нашей кроватью висела картина с запечатленным на ней пейзажем Уиллиса: на склоне маленького холма стоял маленький домик, на веранде в креслах–качалках сидели две фигурки, поразительно похожие на дедушку и бабушку.

— Конечно, ты можешь изменить здесь все, что захочешь, — сказал Тони.

С минуту я пристально смотрела на него, потом отрицательно покачала головой. Без сомнения, работы по реконструкции и оформлению интерьера начались не вчера. Тони задумал все это в надежде, что мы с Логаном будем здесь жить. Мне хотелось рассердиться на него за его постоянное стремление настоять на своем, но комнаты явно перестраивались и отделывались специально для меня, в моем вкусе; и вообще все вокруг служило одной цели: сделать меня счастливой, дать возможность почувствовать себя как дома. Поэтому я уже не испытывала раздражения и возмущения, вспыхнувшие искры гнева погасли.

Я взглянула на стоявшего рядом с Тони Логана: он прямо весь светился от радости. Неожиданно мне в голову пришла еще одна пугающая мысль. Не мог ли Логан знать обо всем еще до нашего приезда в Фарти, может быть, он был в курсе того, что Тони предложит ему пост вице–президента, и искусно разыгрывал удивление и восторг? Был ли он способен на такой обман? Хотелось верить, что это не так, но, если в этом участвовал Тони, все было возможно.

— А почему ты предположил, что мы будем обсуждать этот вопрос? Как ты узнал об этом? — спросила я у Тони.

— Какая разница, — пожал тот плечами. — Если бы вы не захотели здесь жить, эти комнаты сохранили бы для вас, чтобы вы могли воспользоваться ими, когда пожелаете. В финансовом отношении я ничем не рисковал, — улыбнулся Тони. Логан рассмеялся.

— Меня не интересуют твои деньги, — проговорила я. Глаза Тони сузились, но на лице осталась напряженная улыбка. Я снова взглянула на картину. — Кто ее написал?

— Один из моих мастеровых. Я послал его в Уиллис, и он привез оттуда эту картину. Мне понравилось, а что скажешь ты?

— Замечательно, — призналась я, снова обхватывая себя руками. Картина действительно получилась удачной. Каждый раз, когда я на нее смотрела, на сердце у меня теплело и в сознании пробуждались воспоминания. Мне даже казалось, что я слышу скрип кресел.

— Ну так как? — спросил Тони.

Я посмотрела на обоих. Логан уже стал подражать улыбке Тони, его позе.

— Не знаю, — я чувствовала, что какая–то сила словно срывает меня с места и старается унести куда–то. — Мне нужно подумать… о многом подумать.

— Отлично, — подытожил Тони. — Пойду взгляну, как идут дела. — Он посмотрел на часы. — Прием завтра, и времени остается не так много. — Он направился к двери, но на пороге остановился и обернулся ко мне: — Не сердись, Хевен, что я забочусь о тебе и хочу твоего счастья. — С этими словами он вышел, не давая мне возможности возразить.