Паутина грез - Эндрюс Вирджиния. Страница 32

— Что произошло? Почему вы оказались в лабиринте? — набросился на нас Тони. Вместо ответа я расплакалась. Он тут же смягчился. — С вами ничего не случилось?

— Замерзла, — пробормотала я с трудом. Ноги онемели, и пальцы нестерпимо ныли. Мне было одновременно и жарко, и холодно, и от этого становилось жутко.

— Быстро в дом, — распорядился Таттертон и, обхватив меня за плечи, возглавил печальное шествие. Трой по-прежнему сидел на руках у Бориса. Когда Куртис открывал нам дверь, из музыкального салона вышла мама. Вид у нее был недовольный и удивленный.

— Они заблудились в лабиринте, — сразу объяснил Тони.

— В лабиринте?! — перекосилась мама.

— Миссис Хэстингс, прошу вас, уведите мальчика и немедленно отправьте его в горячую ванну, — скомандовал Энтони. — Он простужается в момент.

Мама не отрываясь смотрела на меня. На ее лице не исчезала гримаса изумления: расширенные глаза, приоткрытый рот, поднятые брови. Похоже, она не верила происшедшему. И все качала головой.

— Джиллиан! — окликнул ее Тони, беря за руку. — Джиллиан, Ли тоже необходима горячая ванна. Она не была готова к многочасовой прогулке в снежном буране.

— Просто не верится. Зачем ты отправилась в лабиринт, Ли? — с вызовом спросила мать.

А у меня зуб на зуб не попадал. Перчатки, ботинки, чулки, шапка — все промокло насквозь. С волос стекали ледяные капельки и струились по лбу, по шее, за шиворот, как будто ожил вылепленный Троем снеговик и щекотал меня своими снежными пальцами.

— Я… мы… нам нужны были веточки… и мы…

— Джиллиан, ей немедленно требуется горячая ванна, — повторил Таттертон.

— Но ведь Тони предупреждал тебя об опасностях лабиринта. Устроить такое! Тем более сегодня, когда в доме столько гостей, — будто не слыша его, продолжала мать. — Мы все переполошились, не знали, где искать вас, куда бежать… Столько пережили!

Она закрыла лицо руками, как бы отгораживаясь от реальности.

— Девочка вымокла с ног до головы, — теребил ее Тони.

— Что?

— Джиллиан, ей нужна ванна, ей нужно согреться, переодеться в сухое.

Но она все трясла головой и твердила:

— Просто не верится, Ли, что ты так поступила со мной, просто не верится.

В ее голосе появились истерические нотки. Тони схватил меня за локоть и потащил к лестнице. Я оглянулась на маму, которая так и стояла в оцепенении. Рядом была только ее подруга, одна из «дам свиты», некая Сесилия Бенсон. Мама повернулась к ней:

— Ты видела? Кто бы мог подумать, что со мной так обойдется родная дочь…

Но Сесилия смотрела мне вслед и не отвечала. Тони стремительно протащил меня по дому и в моих апартаментах помог побыстрее снять промокшее пальто, обувь, свитер, а потом помчался в ванную, чтобы напустить горячую воду.

— Махровые фартинггейлские халаты висят у тебя в каждом шкафу, — на ходу сообщил он. — Выбирай любой и поскорее снимай всю сырую одежду.

В теплом помещении озябшие пальцы сразу стали непослушными. Меня трясло все сильнее и сильнее, даже зубы стучали. На улице холод был не так ощутим.

Я принялась стаскивать пуловер, но руки дрожали, я запуталась в толстом трикотаже, голова застряла в вороте, и в этот момент почувствовала, что мне помогают сильные мужские руки.

— Ну что, порядок? У тебя даже губы посинели.

Я только кивнула. В голове все шло кругом. События развивались слишком быстро: сначала репетиция, потом лабиринт, потом снегопад… Мама, наверное, возненавидела меня. Она, скорее всего, решила, что все это я затеяла специально, чтобы досадить ей… Я ничего не сумела объяснить внизу, ибо слишком испугалась и замерзла.

— Сядь на кровать, — приказал Тони и, усадив меня, принялся стаскивать носки и чулки. — Ноги-то ледяные, — растирая ступни, встревоженно говорил он. — Как бы тебе не схватить пневмонию. Пойду проверю воду.

Я сбросила мокрую юбку и осталась в рубашке, которая тоже была, увы, сырая. В изнеможении плюхнулась на кровать. Где же мама? Почему она не идет помочь мне? Почему она все переложила на Тони? Может быть, она хочет таким образом наказать меня?

— Готово! — объявил он, появляясь на пороге ванной комнаты. Я начала было расстегивать пуговицы на рубашке, но пальцы были совсем деревянными.

— Давай помогу, — заметив это, предложил Таттертон.

— Нет, я…

— Я все понимаю. Ты стесняешься. Но я только начну, а дальше ты сама.

Я покорно смотрела в его голубые глаза и на красивое, мужественное лицо. Он был так близко, что наше дыхание сливалось. Одну за другой он ловко расстегнул все пуговки, потом помедлил, вглядываясь в глаза. Меня колотила дрожь, но теперь не только от холода. Тони ласково улыбнулся и похлопал меня по замерзшей руке.

— Не переживай. Все обойдется. Помокнешь как следует в горячей воде и тогда…

— А мама… — перебила я.

— Она просто расстроилась. Я пойду успокою ее, и она поднимется к тебе, не волнуйся.

Он казался таким участливым, таким мягким, и стены ненависти, которые я возводила, чтобы отгородиться от него, начинали разрушаться. Неимоверным усилием я пыталась их удержать. Мне хотелось к папе, к своему любимому папе, мне, как никогда, нужна была его помощь, но отца рядом не было. Он в такой дали, куда не докричишься.

— Ну, пошли! — Тони потянул меня за руку.

Я медленно встала на пол, а он осторожными движениями снял с меня рубашку. Я осталась лишь в трусиках и лифчике. — Иди же, — прошептал он, обдавая жарким дыханием шею. Не в силах посмотреть на него, я быстро прошла в ванную.

Вода гостеприимно булькала и пузырилась. Хорошо, что я обернулась, перед тем как раздеться: в дверях все еще стоял Тони с моей рубашкой. На губах у него играла кривая улыбка. Я решительно захлопнула дверь в ванную, быстро сняла белье и шагнула в голубую душистую воду. Сразу заломило коленки, спину, руки, но озноб не выдержал атаки жара и отступил. Зато появилась расслабленная истома, от которой я закрыла глаза и даже начала постанывать и улыбаться.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Наконец-то мама!

— Да, можно! — крикнула я.

Дверь приоткрылась. Это была не мама.

Это заглянул Тони.

— Ты халат забыла, — сказал он и зашел. Я как можно глубже погрузилась в воду. Шапки мыльной пены частично скрывали мою наготу, но далеко не всю. — Нравится? — спросил Тони как ни в чем не бывало и повесил халат на вешалку.

— Очень нравится.

— Так я и думал. — Теперь он во все глаза смотрел на меня. Невозможно представить, чтобы он не замечал моего смущения. — Ты не переживай. С Троем тоже все будет в порядке, — произнес он, будто бы это было причиной моего беспокойства.

— Я не думала, что мы можем заблудиться. Ведь мы надеялись найти обратную дорогу по нашим следам, мы не знали, что снова будет снегопад, который все завалит, и мы…

— Ли, все хорошо. Ничего страшного. — Тони присел на краешек ванны. — Вода не остыла? — Он сунул пальцы в воду буквально в дюйме-другом от моего бедра. — Прекрасная водичка. Ну что, сама пока справишься?

— Да, — быстро сказала я, прикрывая грудь.

— Я могу потереть тебе спину мочалкой. В этом деле я настоящий специалист, — с невинной улыбкой добавил Тони.

— Не надо. Я скоро вылезаю.

— Не торопись. Ты что, стесняешься меня? Напрасно. Мы теперь одна семья. Мы будем близки друг другу так же, как будто всю жизнь прожили вместе. Вот увидишь.

Тони наклонился, взял в ладони мое лицо и нежно поцеловал в лоб. Его бездонно-голубые пронзительные глаза были так близко, что у меня закружилась голова… Затем он быстро встал и вытер полотенцем руки.

— Хорошо, что у тебя здесь уже много вещей. Найдешь во что переодеться. Может быть, мне принести тебе что-нибудь? Ты же знаешь, слуга я незаменимый! — весело улыбнулся он.

— Нет, я сама справлюсь.

Он кивнул, но не уходил, а все смотрел на меня.

— Хорошо, — наконец молвил он. — Пойду посмотрю, как там мама и Трой.

С огромным облегчением я вздохнула, когда Тони все-таки ушел. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мне казалось, что от этого сейчас начнет плескаться вода в ванне. Ни один мужчина, даже отец, вот уже который год не видел меня голой. А сейчас я совершенно голая, «одетая» только в мыльную пену! А руки Тони были так близко. С одной стороны, меня оскорбила эта вольность, с другой — вызвала поток неведомых ощущений. Я закрывала глаза и вновь видела перед собой его пронизывающий, завораживающий взгляд.