Бойцы Данвейта - Ахманов Михаил Сергеевич. Страница 50

– Подрообности не интереесны, – заметил Птайон. – Ваажно, что мы умеем упраавлять муутациями.

– И получаем в результате женщин, мужчин и две промежуточные формы, – подхватил Гхиайра. – Я, например, мужчина – не совсем в том понимании, который вкладывают в этот термин гуманоиды, но в примерном смысле я…

Птайон что-то произнес на языке лоона эо, но так быстро, что сказанное осталось непонятным. Гхиайра смолк. Вальдес посмотрел на него и перевел взгляд на Птайона.

– Ты мужчина. А он?

– Промежуточный вид. Я затрудняюсь перевести название.

– Полумуужчина, – подсказал Птайон. – А друугую промежуточную фоорму моожно назвать полуженщиной.

– Пусть так. Женщины приносят потомство, мужчины и полумужчины инициируют этот процесс, а полуженщины бесплодны, хотя в период зрелости могут испытывать… ээ… как это называется у гуманоидов…

– Оргаазм, – снова вмешался Птайон. – Сексуаальные перееживания. Сиильное эротиическое чуувство. Веернее, его анаалог, с учетом нашей физииологии.

Вальдес поглядел на лоона эо в зеленом, потом на его сиреневого соплеменника. Пожалуй, они не лгали, но речь их была полна умолчаний и недомолвок. Им явно не хотелось посвящать его в детали, и он их понимал: самое уязвимое место расы – ее воспроизводство.

– Благодарю за вашу откровенность. – Вальдес пошевелился, стараясь поудобнее устроиться в узком креслице. – Рассказанное вами имеет отношение к Занту?

– Несомнеенно, – произнес Птайон. – Даа, несомнеенно.

– В генетическом плане она должна была стать полуженщиной, – пояснил Гхиайра. – В юности ей был рекомендован нужный способ действий.

Вальдес молчал, и тогда они, придя в возбуждение, заговорили, перебивая друг друга:

– Она не стаала приниимать необхоодимых препааратов…

– Это никем не контролируется. А когда выяснилась истина…

– …процеесс зашел слишком даалеко…

– …и стал необратимым. Это серьезное отступление от…

– …нааших обычаев и ноорм. Слуучается только с полужеешцинами.

– Такое наказывают изгнанием. На весь репродуктивный период, на сорок лет по вашему счету времени.

– Накаазывают, чтобы лишиить того, к чему она стреемилась…

– Это справедливо. Она дорога нам, но мы признаем…

– …да, приизнаем…

– …справедливость этого решения. Мы…

– Стоп, – сказал Вальдес, и они умолкли. – Я правильно вас понял? Занту полагалось стать полуженщиной, но она не выполнила нужных процедур. Теперь она женщина, и за это ее изгнали на сорок лет. Так?

– Так, – с мрачным видом подтвердил Гхиайра.

Пятна на его висках потемнели. Такого Вальдес у Занту не замечал – видимо, эта реакция была связана с возрастом или сильным потрясением. Птайон казался более спокойным.

– Теперь она женщина, – медленно повторил Вальдес. – Но в чем причина? Отчего у нее возникло такое желание? Такое сильное, что она не побоялась стать изгоем?

– Как я упомянул, полуженщины бесплодны, а ей хотелось выносить и принести потомство, – произнес Гхиайра. – Она хотела стать тальде.

– Матерью, – уточнил Вальдес. Все внезапно встало на свои места, за исключением одной проблемы. Он поднял взгляд на Гхиайру, лучше владевшего земным языком, и спросил: – Если она захотела стать женщиной и матерью, почему бы ей это не разрешить? Какое в этом преступление?

– Он не пониимает, – пропел Птайон.

– Не понимает, – эхом откликнулся Гхиайра. – Мы древняя раса, Сергей Вальдес с Земли, и мы тщательно контролируем свою эволюцию, дабы не исчезнуть с лица Вселенной. Полуженщина, ставшая женщиной, иногда приносит дефектное потомство. Это недопустимо. Поэтому Занту отправили в изгнание на весь репродуктивный период. Она не встретит трла и тайос и не станет… как ты сказал?… да, матерью. Потом она вернется к нам в Анат и проживет долгую жизнь, но время будет упущено. После семидесяти наши женщины не дают потомства.

– Жестоко, – сказал Вальдес, поразмыслив. – Жестоко, но вам виднее, как сохранять свой генофонд. Когда мы отбили крепость за Шестой факторией, выяснилось, что в давние годы у дроми был пленник лоона эо, отключивший искусственный разум станции. Не знаю, как его поймали – его или, скорее, ее, – но думаю, она тоже была изгнанницей. Женщиной, преступившей ваш закон.

– Да, это случалось прежде и бывает сейчас, – неохотно признал Гхиайра. – Редко, очень редко… Мы не любим вспоминать об этом.

– Но мне вы рассказали. Вы встретились со мной и рассказали про Занту.

– Это знак доверия. Ты ее Защитник, и мы надеемся, что ты будешь беречь и защищать ее долгие годы. До той поры, пока она не вернется к нам.

Сердце Вальдеса объял холод.

– Так вот чего вы хотите… Чтобы я служил еще больше трех десятков лет… – пробормотал он. – Приличный срок! Я закончу службу пожилым человеком, без дома, без семьи, без кола, без двора…

Ледяные тиски сжимали его грудь. Если бы Занту была человеком! Не раздумывая ни секунды, он остался бы с нею не на тридцать лет, а навсегда. Если бы!..

– Часть твоих проблем поддается решению, – сказал Гхиайра. – Нам известно про остров в земном океане, где живет твоя семейная группа. Мы отправим на Землю металл… нужное количество металла, чтобы снять с твоих близких все неприятности и тяготы. Ты сам его отвезешь, ибо в следующем рейсе «Ахирос» пойдет в Солнечную систему. Это станет твоей наградой, Сергей Вальдес, и к твоему экипажу мы тоже будем щедры. Храни нашего потомка, и мы сделаем так, что временами ты сможешь посещать свой дом, своих трла и тальде. И ты закончишь службу молодым. Наша медицина умеет многое… больше, чем земная.

– Мне надо подумать, – сказал Вальдес. – Сейчас я не могу принять решение.

– Подумай. Поговори со своими людьми. – Гхиайра поднял руки, всколыхнув расшитую золотом накидку. – Возможно, мы на пороге великих перемен, Сергей Вальдес. Возможно, мы привыкнем к людям, и наши контакты станут более тесными. Добрососедство – редкий товар в Галактике. Такой мы до сих пор не продавали и не покупали.

Фигуры лоона эо окутало радужное сияние. Дом, похожий на раковину, астроид Анат, планета, солнце и вся Вселенная растворились в этом зыбком мареве, и наступила темнота. Затем внезапно вспыхнул свет, показавшийся Вальдесу слишком резким и ярким после нежных оттенков жилища Занту. Он сидел в тесном кресле, и белые вогнутые стены по-прежнему окружали его, как скорлупа огромного яйца.

Гулкий голос Планировщика нарушил тишину.

– С прибытием. Старший Защитник. Есть какие-то вопросы? Или пожелания?

– Пожеланий нет, но вопрос имеется. Я встретился с Гхиайрой и Птайоном, трла и тайос Занту, но я не видел ее матери, тальде Баани…

– Бриани, Защитник.

– Да, Бриани. Она не захотела говорить со мной?

– Скорее, не смогла. Встреча с представителем другой расы – тяжкое испытание для Хозяев. Особенно для их женщин. Они слишком эмоциональны и чувствительны.

– Как наши, – сказал Вальдес. – Может быть, женщины разных народов больше похожи друг на друга, чем мужчины.

– Почему, Защитник?

– Все они хотят иметь детей.

Рука Инги была в его руке, легкий ветер шевелил ее волосы, и временами тонкая прядь касалась щеки Вальдеса. Замок возносился над ними гигантским органом, в прорезях башен рождались странные мелодии, и звуки их плыли над площадью, спящим Данвейтом, рекой и холмистой равниной. Свет уже взошедших лун падал на городские крыши и серебристую ленту дороги – отсюда, с высоты, она казалась еще одним речным потоком, уходившим прямо к Млечному Пути, к великому бесконечному звездному тракту. Ночь была теплой и чарующей, полной небесного блеска, тихой музыки и свежих запахов листвы. Впрочем, на Данвейте все ночи были такими.

Взявшись за руки, они стояли у подножия Замка. Чертов Круг сиял в полутьме паутиной узоров, и Вальдесу чудилось, что над ним скользят призраки танцующих фигур. Должно быть, они кружились тут давным-давно, когда на Земле еще не возвели пирамиды и не засеяли первое поле, когда охотничьи племена шли следом за мамонтами и быками, убивали их и рисовали магические изображения на скалах. Тысячелетий, минувших с тех пор, хватило бы, чтобы угасла древняя и вспыхнула новая цивилизация. Но, к счастью, они не разминулись во времени, они были живы и прекрасны, как Инга и Занту, как девушка Земли и маленькая упрямая женщина лоона эо. Кого из них он любил больше? С кем суждено остаться? Одна могла подарить ему так много, другая – почти ничего… Ничего, кроме касания рук и губ и ментальных полетов в озаренной светом бездне.