Между плахой и секирой - Чадович Николай Трофимович. Страница 67

Поставить Леву на место удалось только острой на язык Верке, рассказавшей историю о непутевой обезьяне, затюканной своими более сильными и нахальными сородичами. Эта обезьяна случайно подобрала на опушке тропического леса брошенную кем-то из людей жестяную канистру и приспособила ее вместо ударного инструмента, звуки которого всякий раз повергали стаю в ужас. Очень скоро благодаря канистре обезьяна стала вожаком и уже сама беззастенчиво третировала своих бывших угнетателей.

Лева то краснел, то бледнел, ловя на себе недвусмысленные взгляды Верки, и на следующий день сам нес свой рюкзак и по собственной инициативе бегал на привалах за водой к ближайшему озерцу.

Стыдно было признаться, но в бой никто особо не рвался, даже отчаюга Зяблик. Обладание пушкой внушало расслабляющее чувство безопасности, и собственная жизнь уже не казалась тягостной обязанностью, заранее обреченной на скорый и мучительный конец. Кроме того, хотелось поскорее вернуться в свою пусть и нищую, пусть и постылую, но все же родную сторонку. Если бы не бдолах, о котором втайне мечтал каждый, они давно бы махнули на аггелов рукой. Тем, похоже, и без них жилось здесь не сладко.

Ватага и так могла гордиться своими заслугами. За месяц с небольшим действительно было сделано немало: разведан путь в легендарный Эдем, получены все сведения о бдолахе, выяснены источники снабжения аггелов продовольствием и всякими экзотическими штуковинами вроде тех самых громадных сковородок, которых ни в Отчине, ни в Кастилии отродясь не производили, исследована Нейтральная зона и частично Будетляндия. Впереди, правда, еще предстоял не очень близкий и совсем небезопасный путь, но в душе уже затеплилась надежда на успех. А тут опять надо лезть под пули, да вдобавок еще заниматься рискованными фокусами с одним из основополагающих столпов бытия – принципом причинности.

В тот же день они оказались на расстоянии прямой видимости от здания казино. Наблюдательный пункт решено было оборудовать в расположенном посреди площади бездействующем фонтане, центром которого являлась громадная фигура Посейдона, окруженная более мелкими морскими божествами обоего пола, но по преимуществу хвостатыми. Цыпф, укрывшийся за монументальной задницей какой-то нереиды, поймал себя на мысли, что громадный бетонный ящик казино, у которого стены и крыша поменялись местами, больше всего напоминает вставший торчком гроб, предназначенный для погребения целого народа.

Наблюдение показало, что пост аггелов по-прежнему существует и меняется через неравные промежутки времени, зависящие неизвестно от каких причин. Очередная смена могла длиться и час, и полсуток кряду. Немало аггелов шныряло и в окрестностях, причем с самым деловым видом. Те, чьи головы были прикрыты черными колпаками, постоянно покрикивали на других, ни колпаков, ни рогов еще не удостоившихся.

Высланный на разведку Толгай вернулся с хорошими новостями. Ему удалось определить местонахождение штаба – «Сарай-башлык», как он выразился. Вот только оставалось неизвестным, там ли находится лаборатория по очистке бдолаха.

– Ничего страшного, – сказал Зяблик. – Надо «языка» брать. Все у него, голубчика, выпытаем.

Это в общем-то вполне реальное предложение вызвало у Смыкова странную реакцию. Он хрюкнул, словно нашатыря понюхал, и произнес будто даже со злорадством:

– Боюсь, братец вы мой, как бы нас самих сейчас «языками» не взяли.

Перестраховщик Смыков был известный, но сейчас, судя по всему, его опасения имели под собой почву. Площадь очень быстро опустела, хотя аггелы не убрались с нее куда подальше, а сконцентрировались в боковых улочках и заранее оборудованных по периметру укрытиях. В одном из самых верхних оконных проемов казино блеснуло стекло бинокля. Наступившую зловещую тишину нарушил знакомый шепелявый голосок.

– Вон туда их татарин мотанул! К фонтану! – с подобострастием сообщил кому-то Оська-Иавал, затаившийся где-то в соседних руинах. – Я его сразу засек! Вы это, пожалуйста, не забудьте.

Ответа не последовало, зато сам Оська чуть ли не кубарем вылетел из-под защиты стен на открытое место. По выражению его лица и наклону головы стало ясно, что он только что заработал увесистую оплеуху. Расстояние от него до фонтана было метров пятьдесят, попасть из пистолета можно запросто, но парламентеров трогать не полагалось, а именно такие функции, судя по всему, и возложили на юного предателя.

Был Оська бос, одет в те же самые заскорузлые от крови шмотки, которые успел напялить в казино, морду имел синюю от фингалов и зуботычин, но старался держаться вызывающе.

– Ну что, попались! – злорадно поинтересовался он. – Мы знали, что вы сюда за бдолахом вернетесь! Заранее засаду приготовили!

– Ну и стервец ты, – сказал Зяблик с сожалением. – А как клялся! Как пощады просил! Как Каина грязью поливал! Как от веры своей отрекался!

– Я же понарошку! Чтоб планы ваши вызнать. – Оська воровато оглянулся назад, словно проверяя, как прореагировали на слова Зяблика хозяева его судьбы. – Здорово я вас вокруг пальца обвел, а?

– Ой, здорово! И не говори! Молодец! – Зяблик даже в ладони захлопал. – Через весь Эдем нас провел. Через границу тайный ход показал. Стражу у люка продал.

– Нет, не продал! – взвизгнул Оська.

– Верно, это я оговорился, – согласился Зяблик. – Ты их не продал, а даром отдал… Да и потом орлом держался. Без твоей помощи мы бы столько аггелов сразу не замочили.

– А это вы врете! – Оська чуть не плакал от обиды. – Все равно я вас обманул!

– За это ответ держать будешь отдельно. – В голосе Зяблика появились угрожающие нотки. – От рогатых, вижу, тебе крепко досталось, но от нас вдесятеро больше получишь. Обещаю. А мое слово – кремень.

– Да вы… Да ты… – Оська опешил. – Вас же всех сейчас на сковороду загонят! Мало что запляшете, лизать ее будете! Вы уже покойники, считай! Если мне не верите, у очкарика своего спросите. Он-то знает, что вам давно каюк светит.

– Подождите, братец вы мой, – Смыков тронул Зяблика за плечо. – Дайте мне… Вас к нам, гражданин Иавал, с угрозами послали?

– Ага… Нет! – торопливо поправился он. – Сказать.

– Ну так говорите!

– Сейчас… – Оська снова быстро оглянулся назад. – Сдаться вы, значит, должны…

– Вот так просто взять и сдаться? – деланно удивился Смыков. – На милость, значит, вашу? Добровольно на сковородку залезть?

– Нет… Не просто… Но добровольно… Сдаться, говорю, добровольно. – Оська даже ладонь к уху приложил, чтобы лучше слышать слова укрывшегося в развалинах суфлера. – Такую милость вам лично Ламех предлагает, пятый в колене Каиновом.

– Если здесь он, то пусть сам покажется.

– А это уже не ваше дело… Раскомандовались тут… Сначала сдавайтесь, а настоящий разговор уж потом будет.

– На каких условиях предлагаете сдачу? – осведомился Смыков таким тоном, словно торговался за стакан семечек.

– На прежних… – Оська действовал по принципу испорченного телефона: хотя и передавал текст куда следует, но половину слов перевирал или путал. – Следить будете, сами знаете за кем… Волю Ламеха исполнять… Заложников, само собой, оставите. Клятвам вашим тут никто не поверит. Дураков у нас нет… Но и с нефилимами поможете справиться… Один ведь сюда вместе с вами пришел. Доверяет, значит.

– Условия, откровенно говоря, не из самых почетных. – Смыков демонстративно зевнул. – Как вы считаете, товарищи?

– Это не условия, а издевательство! – патетически воскликнул Зяблик. – Дожили! Ссучиться нам прямо в глаза предлагают, да еще и заложников требуют! Нет, так не пойдет… У нас встречные условия имеются!

– Ну вы, козлы, даете в натуре! – Оська даже подпрыгнул. – В такое говно залезли и еще условия диктуете! Да вас же сейчас растопчут! Наших тут больше сотни! Вон уже миномет ставят!

Действительно, в дальнем конце площади целая толпа аггелов возилась с ротным минометом, похожим на зеленую самоварную трубу, к которой смеха ради приставили сошки.

– Миномет – это серьезно, – согласился Зяблик. – Хотя минометчики из вас такие же, как и летчики… Ставьте миномет, можете и сами раком стать, но условия наши выполнить придется. Если, конечно, жизнью дорожите… Перво-наперво доставьте сюда мешок бдолаха. Очищенного, по высшему сорту. Качество я сам лично проверю. Сам ты, пиявка болотная, поступаешь в наше полное распоряжение. На суд и расправу. Остальных мы, так и быть, отпустим с миром. До лучших времен.