Лев и ягуар - Горелик Елена Валериевна. Страница 78

Николас получил от меня некие официальные бумаги, с которыми отправился к штатгальтеру. А тот с этими бумагами в руках надавил на Генеральные штаты. Голландия, пользуясь удобным случаем и нашим секретным договором, объявила Англии войну. Вильгельм же заявил свои права на английский престол… Ещё новостишка: малость, а приятно. Герцог Йоркский, почуяв, что трон под седалищем братца основательно закачался, смылся в Версаль — за поддержкой кузена Луи. Так что сидит сейчас «старина Роули» не на престоле, а на жёрдочке, и та под ним трещит. Особенно интересно будет, когда Карла с этой жёрдочки сгонят, а Джеймс Стюарт при поддержке Луи де Бурбона и Вильгельм Нассау при поддержке самого себя (а злые языки треплют — и папы римского тоже, во что я охотно верю) сцепятся за английский престол. Надеюсь, этой весёлой психушке немного поспособствует одна бумага, которую Николас получит со следующей почтой. Если ей дать ход… Ну, не будем забегать вперёд, а то потом будет не смешно.

Жан Гасконец с помощью союзных индейцев атаковал англичан на континенте. Примерно в тех местах, где в нашем мире была Атланта. С местными испанцами добазарились о торговле и концессиях… А знаете, что это означает? Это означает, что теперь у нас будут собственные лесозаготовки. Мы сможем строить корабли, почти не закупая импортный лес. Весьма полезная штука для островного государства.

А вообще… Вообще всем этим державным господам стоит помнить одну простую вещь. Жизнь — как зебра. Полоса белая, полоса чёрная, опять белая, опять чёрная, а в итоге всё равно …э-э-э …филейная часть. Что за память о себе они оставят — это уж кому как повезёт. Одно знаю наверняка: ни казну, ни побрякушки, ни королевства на тот свет не утащишь. Потому я и не рву душу в попытке надышаться перед смертью. Просто делаю своё дело. Хорошо или плохо, судить не мне. Но теперь-то я точно знаю, что жизнь моя не растрачена зря.

У меня есть достойная цель. А это кое-что значит в нашем мире.

ВЫБОР

1

«Странно. Война идёт полным ходом, а мы этого почти не ощущаем».

За два с лишним года со дня битвы у Сен-Доменга много воды утекло. Флот и город восстановили. Устроили английским колониям прессинг по полной программе, поочерёдно навещая то Антигуа, то Барбадос, то Ямайку, организуя налёты индейцев на континентальные владения британской короны, перехватывая в море английских купцов. Английские колонисты слёзно жаловались королю, король, раздражаясь всё больше, слал в Версаль письмо за письмом. А король Франции только пожимал плечами: дескать, я-то тут при чём? У вас война с Сен-Доменгом и Голландией — вот сами с ними и разбирайтесь. Впрочем, если вы, дорогой кузен, желаете, чтобы я был посредником… И начиналось перечисление услуг, кои должны были обеспечить благожелательное Англии посредничество великого соседа. В ответ Карл раздражался ещё сильнее и требовал, чтобы кузен Луи прекратил поддерживать мятежника — герцога Йоркского… Словом, такой вот родственный междусобойчик. Сен-Доменг вовсю пользовался плодами сей «мудрой» политики, практически безнаказанно блокируя английскую торговлю в Мэйне и разоряя колонии… Галка знала, что при всей соблазнительности предложения голландцев — пограбить города южного побережья Англии и подпрягшейся к этой войне Португалии — Сен-Доменгу пока ещё рановато соваться в Европу. Иначе Европа, осознав опасность, сунется в Мэйн гораздо раньше, чем Сен-Доменг будет к этому готов.

«Вильгельм — хитрый перец, — думала мадам генерал, пока матросы подгребали шлюпку к пирсу. — Как любой здравомыслящий политик, он прекрасно понимает одну простую вещь: сегодняшний союзник завтра может стать противником. Не мешало бы подложить под него мину замедленного действия. Что ж, не он один такой умный».

Амстердам. Крупнейший город Соединённых Провинций Нидерландов. Можно сказать, нынешний деловой центр Европы. «Гардарика» едва втиснулась на рейде — так много здесь стояло торговых судов. Досужие горожане в первые пару дней специально приходили поглазеть на пиратский флагман. Опытные голландские моряки и корабельные мастера, разглядывая невиданную доселе конструкцию его корпуса, только диву давались: как эта посудина не развалилась пополам при своём знаменитом таране? Какие там должны быть шпангоуты? Какое крепление обшивки? Эх, вот бы Рюйтеру, покойнику, такой кораблик… «Рюйтер славно отметился напоследок. — До полудня, когда Вильгельм ждал её во дворце на площади Дам, было ещё много времени, и Галка, отпустив матросов, пошла прогуляться по набережной. — Так долбанул англичан, что от Ройял Нави остались рожки да ножки. Пожёг верфи, поднялся вверх по Темзе и не отказал себе в удовольствии пострелять по Лондону. Короче, в каком-то смысле старик отомстил за английский обстрел собора в Сен-Доменге… Что ж, на эту тему, кстати, сегодня с Вильгельмом будет непростой разговор». Рюйтер умер вскоре после своего рейда на Англию, даже не подозревая, что заметно осложнил жизнь своему штатгальтеру. Ведь англичане, здорово обиженные на суд, состоявшийся летом восьмидесятого в Сен-Доменге, теперь осаждали Вильгельма требованиями выдать им «военных преступников» — офицеров Рюйтера, коль уж самого адмирала с того света достать было затруднительно…

— Сеньор Эллиот, сеньор Бертон, — Фернандо Моралес, главный прокурор Сен-Доменга, обратился к адвокатам, — есть ли у вас вопросы к свидетелю?

Оливер Хиггинс. Да, да, тот самый. Под конвоем двух крепких молодцов, но без цепей. Свидетель по делу о военном преступлении, одним словом…

— Да, ваша честь, — адвокат Эллиот, отлично говоривший по-испански, в переводчике не нуждался.

— Извольте.

— Сеньор Хиггинс, исходила ли инициатива целенаправленного обстрела собора Санта-Мария-де-Энкарнасион от моего подзащитного, или же он действовал согласно приказу, полученному от вышестоящих персон? — хитрюга Эллиот, дабы не обвинили его в неуважении к суду, и к свидетелю-англичанину обратился по-испански. Благо, тот сразу заявил, что владеет обоими государственными языками республики.

— Сэр Чарльз ссылался на имеющиеся у него инструкции, — ответил Хиггинс.

— Вы видели эту бумагу, или же о наличии приказа знаете со слов подсудимого? — тут же встрял обвинитель Родригес.

— Протестую, ваша честь! — воскликнул Эллиот. — Для подданного британской короны приказ коронованной особы и вышестоящего начальства является обязательным к исполнению, и неважно, отдан он в письменной или устной форме!

— Протест принимается, — важно произнёс прокурор. — В данном случае наличие или отсутствие письменного приказа не имеет значения, ибо согласно статье тридцать шестой Уголовного кодекса республики отдавший преступный приказ и исполнивший его несут равную ответственность…

«Вся фишка в том, что ни в Англии, ни в Голландии нет законов, позволяющих осудить военного преступника. А если и примут такие законы, то они обратной силы не имеют. — Амстердам Галке понравился, и она с удовольствием разглядывала декор домов, выходивших к трём большим каналам. — Вильгельм воспользовался этим не хуже пройдохи-адвоката, но его проблемы это не решит. Лондон-то горел. И люди погибли. А свою кровь англичане привыкли ценить очень дорого».

Что правда, то правда, тут Вильгельм был полностью согласен с пираткой. Но он, ещё полтора года назад предъявивший от имени своей жены Марии, дочери герцога Йоркского, права на английский престол, не был заинтересован в полном разгроме Англии. Кто ж в здравом уме будет дотла разорять то, чем собирается владеть? Он уже дважды лично переговорил с заокеанской дамой, и та согласилась с его аргументами. Англию стоит ослабить лишь в той степени, чтобы Вильгельм мог спокойно, без особенных усилий забрать у Стюартов плохо лежащее имущество. А полтора года войны и Декларация в защиту свободной торговли, подписанная к этому времени Голландией, Сен-Доменгом, Юкатаном, Кубой, Швецией, Испанией и Францией («Во гадючник! Кое-кто стонал, рыдал, скрипел зубами, но ведь подписали же!»), привели экономику Англии в глубокий кризис. Основная её статья — экспорт шерсти — как раз от этой декларации и пострадала. Ведь страны, её подписавшие, объявили бойкот английским судам до тех пор, пока Англия не отменит свой Навигационный акт. А поскольку Англия сей акт пока не отменила, купцы не могли зайти в гавани стран, подписавших декларацию: их корабли и груз попросту арестовывали. Владельцы овечьих стад и выпасов, привыкшие к богатой жизни, в большинстве своём разорялись. Немногие, самые оборотистые, вовремя переориентировались на поставки шерсти в Португалию. А португальцы в свою очередь поставляли эту же шерсть в Голландию. Пока их принц-регент Педро Браганза, вообще-то достаточно умный человек, не сподобился сделать большую нелепость — под нажимом Англии объявить Голландии и Сен-Доменгу войну…