Цель обманывает средства - Дакар Даниэль. Страница 24

Десница не думал. Он даже не пытался понять, что делает. Он просто сгреб бывшую жену в охапку, потом поднял на руки и чуть ли не бегом унес в спальню, непрестанно целуя закушенные в последней жалкой попытке совладать с собой губы. Какая разница, что будет дальше? Все это случится позже, позже… А сейчас и здесь есть только она. Ее волосы, ее губы, ее руки, ее нежность…

Потом стали лишними одежды. Тонкий сарафан повис на спинке кровати, оружие и ремни полетели в угол, там же лег тяжелый комбинезон… А потом два дыхания долго сливались в одно, и было совершенно неважно, что произойдет с этими людьми дальше…

Некоторое время спустя, когда в организме майора Десницы появились силы встать, он, кое-как одевшись, плюхнулся обратно в то же самое кресло в гостиной, в котором его застал визит Юли, и закурил. Еще через некоторое время, очень небольшое, сигарета даже не успела закончиться, из спальни вышла и госпожа старший следователь. Опять собранная, подтянутая, с очень холодной миной на лице.

— И что дальше? — не выдержал Дима.

— Раз спрашиваешь, значит для себя ты ответ уже нашел, так? И он тебе, скорее всего, не понравился, да, Десница? Значит, дальше — ничего. Прикажи своим ребятишкам не слишком путаться у меня под ногами, и делайте свое дело, — раздраженно, чуть ли не яростно бросила Юлия и пулей вылетела из номера. Дверь за ней закрылась гулко и непреклонно.

Пикник удался на славу. Разбитной парень, совмещавший обязанности гида и пилота, притащил их на берег лесной реки, вплотную к которому подступала стена деревьев. Запеченное на угольях мясо было выше всяческих похвал, золотисто-розовое небо поражало богатством оттенков, плывущие в вышине облака складывались в затейливые фигуры… В целом Платина решил, что прекрасно провел время.

Больше всего закатца радовало умиротворенное выражение лица его спутницы. Агата царственно возлежала на захваченном запасливым гидом коврике, прихлебывала легкое вино и, казалось, совершенно расслабилась. Выглядела она превосходно, и Варфоломей окончательно перестал беспокоиться о ее самочувствии.

Однако все когда-нибудь заканчивается, закончился и пикник. В холле перед входом в пентхаус Агата снова стала деловитой и подтянутой. Ее что-то явно встревожило, но что именно — Платина понял, только когда открыл дверь номера.

Навстречу вернувшемуся с прогулки экипажу ударил могучий рев. Расхристанный Десница расползся в кресле, ноги его покоились на столе, правая рука крепко сжимала горлышко почти пустой водочной бутылки, а в комнате витал сладковатый сизый дымок.

закрученные винтом остатки водки пролились в широко открытый рот —

гремел командир в пространство. Он был окончательно, бесповоротно и безнадежно пьян.

— Угу, — покивала Агата. — Готов. Как есть готов. Эй, Дима, тебе что-нибудь нужно?

— Водка есть?

— Нет.

— Ну и какой ты, на хрен, суперкарго, если у тебя даже водки нету?

— Ясно, — резюмировала девушка. — Пошли отсюда, Платина.

Вслед им неслось:

За дверью Агата притормозила, отправила с браслета какой-то запрос и решительно зашагала к лифту. На четвертом этаже — Платина следовал за ней тенью, не рискуя задавать вопросы, — девушка подошла к двери одного из номеров, позвонила и, услышав щелчок, зашла внутрь, жестом велев пилоту подождать. Отсутствовала она недолго. Когда дверь снова открылась, Варфоломей услышал язвительный голос Юлии Максимовны:

— Много на себя берешь, девочка. Унесешь ли? — И ответ явно взбешенной Агаты:

— Сколько надо будет — столько и унесу. А что не унесу, то в трюм погружу. Я суперкарго — это часть моей работы!

Вылетевшая в коридор девушка резко развернулась на каблуках и коротко пролаяла:

— Айда в «Пульсар», Кондовый, пока я глупостей не наделала.

В «Пульсаре» было тесно и шумно, облака табачного дыма клубились под низким потолком, у стойки бара толпился народ, и Варфоломей слегка приуныл. Однако место для них нашлось неожиданно быстро. Один из виденных Платиной накануне завсегдатаев проорал: «Давай к нам, куколка, и шкипа своего захвати!» — и минуту спустя они уже сидели за столом, пили кофе с кофейным — конечно же! — ликером. Агате принесли тарелку с кофейными — как же иначе! — пирожными («Комплимент от заведения, сударыня!»), и экипаж «Бестии» как-то очень быстро и легко вписался в общий разговор.

Время от времени кто-то из сотрапезников начинал расточать Агате двусмысленные любезности, но Платина был начеку. Как выяснилось, для того, чтобы окоротить болтуна, было достаточно обнять девушку за плечи и что-нибудь прошептать на ухо, положив свободную руку со сжатым кулаком на стол. Кулак был внушительным, и безобразие немедленно прекращалось. На время, конечно, но и это уже было кое-что.

Прямо на стойке бара расположился потрепанный мужичонка с не менее потрепанной гитарой, перемежавший откровенную похабень и рвущие душу баллады. Проигрыш, начинавший очередную песню, чем-то зацепил Платину, и он обратился в слух.

Пилот задумчиво улыбнулся. Любому закатцу — да что там, любому человеку, хоть раз вступавшему в схватку, — эти строки были близки и понятны.

О ком он поет? О себе? Наверняка. А еще о Деснице. И об Агате — вот она сидит, упершись каблуками ботинок в край столешницы, даже про ликер забыла. И о самом Платине, наверное… Стихов Варфоломей не писал даже в юности, да и читать их не любил, но сейчас корявые строки почему-то сжимали сердце.

Песня закончилась, притихшие было люди встряхнулись и загомонили каждый о своем. Платина прислушался к разговору и почти не удивился, когда до него донеслись шутливые сетования Агаты:

— Боссу нашему поверхность вообще противопоказана! В объеме-то он ничего, адекватный, а вот на планете… А нам, как назло, еще трое суток до вылета, прикинь? Мы тут со шкипом прогулялись на экватор — пикничок там, то-се… возвращаемся, а босс, сердешный, водяру шмалью подпер и торчит посередь номера, как забытая в поле лопата. Недвижимость недвижимостью. А что это будет через трое суток, я вообще представить боюсь. Кир, ты не в курсе, как-то можно ускорить процесс?