Страсти по-губернаторски - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 37

– А других пистолетов к вам не поступало? – наивненько этак поинтересовался Гордеев.

– А вам откуда?.. Впрочем, тут от ряда граждан поступило заявление... Я в курсе. Вряд ли вам будут интересны подробности, но они сами задержали двоих преступников с оружием. И вот эти новые стволы уже представляют определенный интерес для следствия. Следователь Заводской прокуратуры Борис Вайтенберг, которому поручили «мокрое» дело Лякиной, сказал мне, что пуля, извлеченная из ее тела, уже экспертом идентифицирована. Кстати, тот же пистолет засветился и возле вашей телефонной будки. Вот, пожалуй, все, что я могу вам сказать. Дело определенно сдвинулось с мертвой точки. Преступники уже задержаны. Правда, их адвокаты требуют изменить меру пресечения на подписку о невыезде, но с этим у них вряд ли что-нибудь получится – труп-то уже имеется. И магнитофонные записи допроса, который они всячески отрицают. Еще вопросы?

– Благодарю вас, – серьезно ответил Гордеев. – Вопросов у меня нет, но я с огромным удовольствием выслушал ваш пространный ответ.

– Приятно слышать, – без всякого выражения ответил оперативник.

Итак, у них дело сдвинулось, это хорошо. И то, что Печерский с товарищами нашел способ сдать бандитов властям, это тоже прекрасная новость. Таким образом, Гордеев оказывался аккуратно выведенным из этой игры. И теперь какие к нему претензии? Не эту ли мысль подспудно подчеркнул и Артем Захарович, рассказывая о заявлении граждан? Уж он-то наверняка знал подноготную.

Теперь оставались собственные дела.

Первое и, вероятно, последнее слушание дела в суде было назначено на ближайшую пятницу. Юрий Петрович прекрасно понимал такой их маневр – они хотели закончить рассмотрение дела в кассационном порядке в один день. Пятница наиболее удобна для этого. Что ж, Юрий Петрович был уже готов и к такому повороту событий...

Редко приходилось ему присутствовать при подобном судебном фарсе.

Нет, ну то, что Фемида не только ничего не видит, – это, что называется, ясно по определению, но то, что она еще и абсолютно глуха, – это было отчасти для Гордеева новостью.

Зампред областного суда Илья Александрович Савенко, возглавивший коллегию по уголовным делам облсуда, упитанный, сытый и неповоротливый бирюк, восседал, подобно Самохвалову, монументом. Они даже чем-то были отдаленно схожи – этакие провинциальные дуболомы.

Сообразил теперь Гордеев, и почему отказалась возглавить кассационную инстанцию, в данном случае, судья Митрофанова. Дело-то было все же, что ни говори, эмоциональным, а женщина может, не дай бог, и расчувствоваться. А тут решительно не должно было быть никаких чувств и вообще любых проявлений совести, тут должна была соблюдаться лишь чистая формальность.

Председательствующий открыл судебное заседание, а затем бегло и невнятно, словно рот его был полон непрожеванной каши, перечислил состав участников. Отводов и иных ходатайств не возникло.

Савенко предоставил слово Гордееву, который максимально убедительно, с собственной точки зрения, изложил существо принесенной жалобы, а также обосновал все свои доводы.

Затем с не менее пространной речью выступил защитник Мокшанцев, который всего лишь повторил то, о чем говорил на заседании районного суда – не больше и не меньше.

Не слушая дальнейших возражений, Савенко объявил, что суд удаляется в совещательную комнату для вынесения своего решения.

Ждать пришлось недолго.

Столь же невнятно, как и открывая заседание, Савенко заявил, что в результате рассмотрения уголовного дела в кассационном порядке суд принял решение об оставлении приговора Заводского районного суда без изменения, а жалобы представителя потерпевшего без удовлетворения. Коротко и определенно.

Стук председательского молотка «сообщил», что все свободны. Ну да, пятница была уже на исходе, завтра – выходные, нечего размазывать тут манную кашу по столу.

Адвокат Васильчикова, представлявший в зале своего подзащитного, картинно развел руками и победоносным взглядом окинул Гордеева.

– Н-ну-с, коллега! – воскликнул он, не сдерживая, а, напротив, открыто демонстрируя свое торжество. – И каков же ваш следующий шаг?

Гордеев пожал плечами, забирая свою папку с материалами и обмахиваясь ею, словно веером: в зале было душновато.

– Разумеется, я подам жалобу в порядке надзора в президиум областного суда. Можете так и передать своему подзащитному. И полагаю, что если этот фарс, разыгранный сегодня, не получит должной оценки, то мне ничего не стоит, в случае очередной неудачи здесь, обратиться к председателю Верховного суда России. Не исключено также, что я подам жалобу и в Европейский суд по правам человека. В тот, что находится в Страсбурге. Вы там не бывали? А я знаю, отличный город! И население дружелюбное.

– Не желаете с нами отпраздновать нашу победу в очередном этапе? – с улыбкой предложил Мокшанцев. – У вас же теперь немного освободилось время. И ради всего святого, не бойтесь, мои клиенты незлопамятны. Они все понимают и знают, что проигрыши надо тоже принимать с достоинством. Вот как вы. Поэтому я думаю, что вы не были бы нежеланной фигурой. Смотрите, если что, подъезжайте к ресторану «Звездный», я предупрежу охрану, вас там встретят и проводят к столу. Всего доброго.

И Мокшанцев, нарочито предупредительно раскланявшись, ушел, но руки на прощание не протянул. Сообразил-таки, что может получиться конфуз. А вдруг «коллега» откажется? Да еще при свидетелях, которые смотрели и слушали диалог адвокатов с нескрываемой враждебностью.

Особенно запомнился почему-то Юрию Петровичу угрюмый взгляд Печерского. Видимо, та несправедливость, к которой давно уже привык Гордеев при рассмотрении судебных дел и относился к ней как к неизбежности своего рода, у бывшего комбата вызывала протест. Конечно, кричать и махать руками, угрожая судьям, утвердившим несправедливость, он бы не стал, как не стал этого делать и Борис Анатольевич Кураев, который явно потерпел очередное фиаско и, похоже, уже смирился с ним, но что-то в нем явно произошло. Жесткость во взгляде появилась.

Валерий Артурович догнал, прихрамывая, Гордеева у выхода и, тронув за плечо здоровой правой рукой, негромко сказал:

– Торжествуют, значит? Ну ничего, вы свое дело делайте, Юрий Петрович, а уж мы – свое. Поедете в столицу, про документацию учредительную не забудьте, пожалуйста.

– Не волнуйтесь, это в первую очередь. И не отчаивайтесь по поводу сегодняшнего заседания. К сожалению, подобные варианты выпадают на нашу долю не так уж и редко. И почему-то именно в провинции.

– Так мы ж говорили – коррупция. Которую тот бугай, – Печерский кивнул головой назад, – продемонстрировал нам в самом лучшем виде. Ничего, ничего, главное, вы не теряйте силы духа.

Чудаки, они еще и успокаивали его!..

Настроение, разумеется, было – хуже некуда. Это он так – бодрился. Как в молодости, когда случалось пропускать на ринге хороший удар. Но ведь поднимался же после нокдауна! Значит, все в порядке.

И он решил не терять больше времени, а прямо сейчас засесть за составление новой жалобы в президиум областного суда в порядке надзора. Ничего, они еще у него попрыгают! Можно будет, учитывая, что впереди два выходных дня, съездить на машине в Москву. Рассказать друзьям из «Глории», которые уже, кстати, сделав свое доброе дело, вернулись домой, вполне довольные приключением и небольшим гонораром, сильно между тем уменьшившим кредитоспособность столичного адвоката, об очередном своем проигрыше и готовности к дальнейшим шагам. Оптимизма Юрий Петрович не терял и полагал, что все – в порядке вещей. Зато и от него самого наконец отстали бандиты.

А в понедельник либо во вторник можно будет вернуться и подать жалобу в порядке надзора. И настроение себе немного поправить, все-таки провинция иной раз действует угнетающе, несмотря на то что событий здесь, не дающих тебе заснуть спокойно, куда как хватает.

А эти, значит, широко гулять собрались? Ну-ну...