Страсти по-губернаторски - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 38

Гордеев даже и представить себе не мог, какую невероятную реакцию может вызвать это его сказанное как бы и в укор, и в назидание многозначительное по своей сути «ну-ну». Будто кто-то свыше контролирует наши мысли, и за неимением суда божеского передает бразды в руки суда сугубо людского. А уж там – как выйдет...

Юрий Петрович отправился в Москву в пятницу поздним вечером и потому не мог ничего знать о тех событиях, которые развернутся в городе позже, уже ночью.

Да и горожане узнали об этом лишь утром, когда «народное радио» – слухи и сплетни, а также первые утренние передачи местного телевидения в буквальном смысле взбудоражили весь город.

Потом уже появились не просто слухи, а уточнения, исходившие из официальных органов. Субботним утром на ноги была поставлена вся областная милиция. В городе разве что не объявили чрезвычайного положения. Но похоже, все уже шло к тому.

Из разных источников складывалась следующая картина.

После окончания заседания в областном суде Иван Данилович Самохвалов, чрезвычайно довольный результатами, возвратился к себе в районный суд.

В делах ли он своих разбирался, это теперь неизвестно, но он сидел в кабинете допоздна. И просил ближайших сотрудников его не беспокоить. У него должна была состояться чрезвычайно важная встреча. С кем, он не сказал.

Впрочем, злые языки потом поговаривали, что Ванька наверняка присмотрел для своих плотских нужд очередную служащую суда, и та якобы обещала ему не сильно сопротивляться, если он, в свою очередь, ну и так далее. Поэтому вполне возможно, что были у него и такие планы.

Вахтер потом уверял следователей, что в здании суда, кроме председателя и, естественно, самого охранника, никого не оставалось. Однако возвратившийся на службу Иван Данилович якобы сказал охраннику, что к нему должен заглянуть через часок один гражданин. Так вот, когда он придет, пусть охранник сразу позвонит в кабинет Самохвалова, и судья даст указание пропустить посетителя. Но в одиннадцать тридцать девять вечера – охранник знал время точно, потому что машинально взглянул на часы, висевшие перед ним на стене, – услышал несущиеся из глубины здания истошные крики, а позже увидел и сумасшедшие глаза новой сотрудницы канцелярии.

Но ведь ее же не могло быть в здании, этой Веры Митрохиной? Не должно, по показаниям охранника, но она тем не менее была. И орала истошным, дурным голосом.

Охранник Власьев, разумеется, выхватил личное оружие и бросился в сторону криков. Вот тут он и увидел бегущую по коридору ему навстречу девушку.

Сначала она просто кричала одно слово – «убили!», потом стонала и ревела белугой, потом пришла в себя и смогла наконец сказать, что случилось.

Оказывается, Самохвалов попросил ее сегодня задержаться подольше, зная, что она не обременена семьей и вечер у нее свободный. Она и сидела, занимаясь своими делами, которые у нее, как у новичка в этом деле, отнимали много времени.

Где-то в начале двенадцатого позвонил по внутреннему телефону Самохвалов и попросил ее зайти. Вера привела свои дела в порядок, убрала лишнее и, захватив сумочку, отправилась на второй этаж, в приемную председателя суда. Дверь была распахнута настежь. Из открытого окна несло свежестью, и ветерок вздувал занавеску. Вера еще удивилась, как это все ушли, а окно закрыть забыли?

Открыта была и дверь в кабинет судьи. Вера вошла, забыв постучать, и... замерла на пороге. То, что она увидела, было очень страшно.

Иван Данилович, этот богатырь, беспомощно лежал лицом на столе, раскинув руки, а в спине его, посреди белой рубашки, торчала рукоятка ножа, и от нее по всей спине расплылось страшное красное пятно. Вот тут она и закричала... И в ужасе побежала вниз, а на ступеньке даже сломала каблук.

Охранник поднялся вместе с Верой на второй этаж, кстати, нашел и оторванный каблук и отдал его ей, а потом они вдвоем вошли в кабинет Самохвалова.

Власьев категорически приказал девушке ничего не трогать руками и стараться не топтать по полу, может, на нем еще какие-нибудь следы обнаружатся.

То, что они оба увидели, когда подошли ближе и обогнули председательский стол, потрясло их еще больше.

Председатель, как уже было видно, сидел без пиджака – тот висел в стороне, на спинке стула. Но председатель оказался еще и без брюк! Те также висели на спинке того же стула, аккуратно снятые и сложенные, под пиджаком.

Зачем председатель, прежде чем получить удар ножом в спину, нанесенный, кстати говоря, с огромной силой – нож сидел по самую рукоятку, – разделся и аккуратно сложил свой костюм? Этот вопрос так и остался для них – Власьева и Митрохиной – без ответа.

Торопливо покинув кабинет председателя, они снова спустились в вахтерскую и уже оттуда позвонили дежурному по городу и вызвали милицию. Было уже двенадцать ночи.

Илья Александрович Савенко присутствовал на банкете, который давал для узкого круга лиц депутат областной думы Роберт Олегович Васильчиков. Шикарный стол был накрыт в верхнем зале ресторана «Звездный», считавшемся одним из лучших в городе.

Поговаривали, правда, что и этот ресторан, как и многое другое в городе, отчасти принадлежит самому Роберту, поэтому, мол, он и чувствует здесь себя как дома.

Компания была сугубо мужская. Присутствовали люди из городской и областной прокуратуры, из президиума областного суда, из Главного управления внутренних дел – во главе с самим генералом Полтавиным. Ожидали и губернатора, который задерживался по каким-то своим делам и просил начинать без него, он непременно подъедет, но позже.

Васильчиков, надо отдать ему должное, раздал, что называется, буквально всем сестрам по серьгам – всех от души благодарил, никого не забыл, сожалел, что вот только судья Самохвалов отсутствует, но у него на то есть веская причина. Он сказал это с таким выражением, что некоторые сидящие многозначительно рассмеялись – некоторые страстишки Ивана Даниловича были многим его соратникам в городе известны. Ах, Ваня, Ваня, неугомонная душа. Но он, правда, обещал тоже подъехать, ближе к концу, чтобы выслушать и в свой адрес добрые слова от Роберта Олеговича.

Оно только называется, это действо, банкетом по торжественному случаю, а на самом деле выглядит, как обыкновенная, даже заурядная пьянка свободных от всяких условностей мужиков, любящих вкусно пожрать, а особенно выпить на халяву. И все это понимали. Точно так же, как и охотно принимали этот некоторым образом как бы узаконенный среди властных структур ритуал. Хозяин, после красивого тоста в честь кого-то из гостей, обычно подходил чокнуться с ним и, пытаясь делать это не слишком заметно, вручал белый конверт, который гость тут же прятал в собственный карман. И все делали вид, что не замечали этого жеста.

Сегодня такие конверты получили сам Савенко, помощник районного прокурора Моисеенков, чью мужественную стойкость Роберт отметил отдельно, и ряд других товарищей, участвовавших в двух судебных процессах и подготовивших благоприятный их исход для ответчика.

Илье Александровичу особенно пить не хотелось, его больше интересовала сумма, полученная в плотном конверте. Но раскрывать его сейчас и пересчитывать купюры ему было неудобно, а любопытство жгло, и хотелось побыстрее расправиться с застольем и махнуть к себе домой, в пригород, где расположилась так называемая Новая Деревня, в которой находился и двухэтажный коттедж самого Савенко.

Судя по плотности конверта, в нем был неплохой куш, заработанный, по мнению Ильи Александровича, вполне честно. А если кому-то кажется, что это не так, пусть опровергнет, если сможет. Каждый в этой жизни играет в определенную игру, правила которой устанавливаются не им, а теми, кто изначально взялся руководить игрой. Хочешь играть по установленным правилам? Играй честно. Хочешь изобрести свои правила? Выходи тогда из этой игры и придумывай себе свою собственную, опять-таки если сможешь. А смешение жанров, как говорят по телевизору, тут не предусмотрено.