Страсти по-губернаторски - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 57

Но не менее примечательным оказался факт, обнаруженный Владимиром Поремским, изучавшим дело Игоря Коробова.

Команда из Москвы, от Меркулова, как Константин Дмитриевич и обещал Турецкому, поступила на следующий день, и областной прокурор Фатеев тут же поручил Даниле Прокофьевичу Барышникову возбудить уголовное дело по факту исчезновения братьев Коробовых. А уже по указанию Турецкого уголовное дело и копия приговора Коробову-младшему были немедленно доставлены из канцелярии колонии, где содержался осужденный по двум статьям Уголовного кодекса – 222-й и 228-й к четырем годам общего режима, то есть, что называется, «под планку», Игорь Олегович, и переданы для ознакомления следователю Поремскому.

И вот Владимир выяснил, что, собственно, задержание Коробова-младшего, осмотр и обыск в его машине производил не кто иной, как майор Казарин Юрий Фомич. Он же и приглашал понятых, поставивших свои подписи под протоколом об обнаружении в машине указанного гражданина Коробова дозы кокаина весом в 0,66 грамма и незарегистрированного пистолета Макарова, которые и были изъяты лично майором Казариным. Незаконное хранение того и другого как раз Игорю и инкриминировалось.

Он же, этот самый майор, помогал и старшему следователю Заводской районной прокуратуры Глуховцеву расследовать уголовное дело Игоря Коробова.

Значит, опять обнаружились пакостные следы Юрия Фомича. Это уже становилось похожим на систему. Как где-то обнаруживается «подлянка», там, выходит, ищи следы майора Казарина.

Теперь, для подтверждения информации, требовалось встретиться, чтобы допросить самого Игоря Олеговича Коробова, который пребывал в настоящее время в исправительной колонии – ИК-22. И Поремский, взяв соответствующие документы в суде и областной прокуратуре, где его требованию никто почему-то уже не удивился, выехал на север области, в Житновский район, где и располагалась колония.

Это только кажется, что приехавший по твою душу новый следователь, пусть даже и из самой Москвы, обязательно должен привезти с собой хорошие вести. Никаких вестей такого рода Поремский не имел, ему требовалось выяснить все то, что касалось пока, по его мнению, явно сфабрикованного дела о наркотиках и оружии. Узнать, как все это происходило на самом деле. Правильнее сказать, найти подтверждение той версии, которая у него возникла при изучении уголовного дела из уст самого осужденного.

Так думал Владимир Поремский. Но так вовсе не думал осужденный Коробов.

Когда его привели в кабинет заместителя начальника колонии по оперативной работе, «кума» – на языке заключенных, и Поремский, представившись, попросил Игоря подробно рассказать ему историю пропажи его родственников, а затем и свою одиссею, тот, с легкой усмешкой посмотрев на следователя, ответил, что еще с ума не сошел и потому принял для себя решение молча отсидеть свой срок до конца и выйти на волю с чистой совестью. Ну как к тому призывает потрепанный давно уже транспарант, растянутый по фронтону на помещении клуба.

И как Поремский ни бился с ним, как ни уговаривал, Игорь твердо стоял на своем. Единственная фраза, которую он себе позволил, прозвучала так:

– Если я расскажу вам, что творится у нас в городе, боюсь, что они, – он обвел глазами стены кабинета, – покончат со мной. А я еще хочу пожить на свободе.

– Может быть, вы мне не верите? – догадался Поремский.

– А кому сейчас можно верить, гражданин следователь, – с насмешкой ответил Коробов, – если вся наша Фемида – продажна, как последняя сука, а правоохранители действуют заодно с преступниками?

И снова был этот многозначительный взгляд по стенам.

– Ну уж так и все! – возразил Поремский, понимая, что ничего не добьется таким вот образом. – А почему вас не интересует, почему московская следственная бригада прибыла в ваш город и занялась, в числе прочих дел, еще и вашим?

– Не знаю, а догадки строить не хочу.

– Вы разве ничего не слышали о громких убийствах в Новограде? В одну ночь были убиты судьи Самохвалов и Савенко, а также адвокат Васильчиков. Неужели «местное радио» не передало?

И Владимир заметил, что попал в точку – здесь, в колонии, уже знали об этих убийствах. Только на миг блеснули глаза Коробова, но он лишь вздохнул и опустил глаза, пробормотав:

– Ну наказали... ну и что? Будто это что-то меняет...

«Нет, – подумал Поремский, – здесь нужен не он, здесь необходим Александр Борисович с его убеждающей силой, да, впрочем, и определенной славой неподкупного и „правильного“ следователя, которую многим, и ему самому в том числе, еще надо заслужить».

– Ну а, например, с Александром Борисовичем Турецким вы стали бы разговаривать, Игорь Олегович? Вам, наверное, известен такой следователь? Он, кстати, и руководит нашей бригадой. Стали бы?

Коробов подумал, неопределенно пожал плечами и... еле заметно кивнул. Даже, скорее, моргнул, как будто он знал, что за ним наблюдает глазок видеокамеры, запрятанной где-то тут. И вот тут Поремский наконец понял причину такого странного поведения заключенного. Ну конечно же – комната! Она наверняка напичкана всякой подслушивающей и подглядывающей аппаратурой. И тогда Владимир решил доиграть свою роль следователя, которого преследуют здесь неудачи, до конца. Он в сердцах воскликнул:

– Ну, знаете, Игорь! Вам, видно, ничем не угодишь! То вам не нравится, теперь это! Я ведь конкретно из-за вас приехал, а вы не хотите идти мне навстречу, не желаете сотрудничать со следствием! Скажите, а лично мне это надо? – Голос его уже возмущенно гремел, оглушая небось того, кто подслушивал их разговор. – Нет, мне этого не надо! Хотите дальше сидеть? Сидите! Я в вас глубоко разочарован.

Поремский заметил легкую, лукавую усмешку, скользнувшую по губам Игоря, и поднялся, захлопывая свою папку.

– Вот так я и доложу своему начальству, а оно пусть поступает, как хочет, – демонстрируя свое искреннее разочарование, закончил он и встал.

По звонку вошел конвоир и увел Коробова.

– Неудача? – с легкой иронией констатировал «кум», провожая Поремского до ворот.

– Увы, – развел руками Владимир. – Замкнулся в себе парень, видно, смирился с неизбежным. Такое бывает.

– Конечно, – подтвердил с непонятной охотой «кум», тщедушный майор внутренних войск Мугушев. – Они у нас, тут, многое в себе пересматривают... Ну а что слышно с теми вашими убийствами, если не секрет?

Прокололся нечаянно «кум», любопытство подвело – с ним на эту тему у Поремского разговора вообще не было. Значит, сам и подслушивал.

– С какими? – Поремский посмотрел на него непонимающим взглядом и «вспомнил»: – Ах с теми, о которых я вам говорил? Так ищем, – и безнадежно махнул рукой. – Кое-какие наметки есть, но... мало.

– Ну вы-то найдете! – ободряюще заметил «кум», почтительно пожимая следователю руку...

Турецкий все понял, лишь только Володя начал свой рассказ.

– Ничего не добился? Ну ясно, можешь не продолжать. Скажи только, какое у тебя сложилось о нем впечатление? Скис или еще держится?

– Изображал, что скис.

– Это понятно. А внутренне – как?

– Стержень, во всяком случае, есть. Не сломался. Но не желает доверяться первому встречному.

– Но ты ж представился?

– Было. Да только там весь кабинет наверняка напичкан аппаратурой, и парень это знал, а я поначалу чуть не упустил из виду.

– Понятно, значит, попробуем сменить парню обстановку. Ты говоришь, это недалеко?

– Полтора часа на машине.

– «Хвост» за собой заметил?

– Да я уж привык. Довольно приметный такой, серый «БМВ». А они и не скрываются. И туда проводили, и обратно.

– На эксцессы не шли?

– Нет.

– Ну хорошо. Тогда я сам отправлюсь, наверное, завтра, с утречка, по холодку. А тебе будет следующее задание... Ты сейчас Вячеслава не тереби, у него важное дело. А сам займись с экспертом, ты с ним уже знаком. Это – Сережа Мордючков, помнишь такого? Он приехал сегодня.