Миры под лезвием секиры - Чадович Николай Трофимович. Страница 21

– Знаю, – отозвался начальник болезненным голосом. – Тот еще деятель! Судим за убийство родного брата, неоднократно нарушал режим, склонен к побегу, в местах лишения свободы совершил два преступления, на путь исправления стал только в последнее время, и еще неизвестно, с какой целью. С администрацией дерзок, у заключенных пользуется авторитетом, причем как у деловых, так и у мужиков.

– Ты сам-то хоть веришь ему?

– Ни на грош! – со слезой в голосе заявил обсос. – Я им как отец родной был. Столько поблажек давал. Случалось, и глаза на их проделки закрывал. Все имели – и свидания, и переписку. В посылках не ограничивал. А они… отблагодарили, называется… ведь в голову ломом метили… чудом увернулся.

– Случается, что заднице за голову приходится отвечать, – с усмешкой вставил милицейский майор.

Зяблик, по привычке держа руки за спиной, сделал шаг в сторону, чтобы лучше видеть обсоса, и заговорил как можно более спокойно:

– Верно, гражданин начальник исправительно-трудового лагеря. Все верно. Хотя про отца родимого вы и загнули, но в драконы кровожадные вас действительно не запишешь. Видал я и покруче начальников. Да только ведь вы с каждого из нас свою выгоду имели. Думаете, мы не знаем, сколько вы за свидание с заочницей да за досрочное освобождение брали? С общака вам деньги текли. В зоне все можно было купить – и водяру, и дурь, и бабу любую. Без вашего ведома, скажете, все это делалось? Пачку чая прапор за червонец продавал, а ей цена в ларьке семьдесят копеек. В нарядчиках, писарях да хлебопеках кто ходил – кто на лапу вам давал. А кто вашу дачу строил? Не зэки ли? Лес на ремонт бани выписали, а железо кровельное – на укрепление сторожевых вышек. Вы у попок ваших спросите, которые на этих вышках полегли, где то железо!

– Как… ты… гад… смеешь… на меня такое? – обсос зловеще-неуклюже восстал с матов, словно неотомщенный мертвец из могилы. – Да я тебя сейчас расстреляю… без суда и следствия… по законам военного времени…

– Подожди, Семен Осипович, – милицейский майор недовольно покосился на него. – Насчет законов военного времени ты, конечно, загнул. Никто нам войну пока не объявлял. Понимаю, обидели тебя такие слова. Хотя про то, что в твоем хозяйстве взятки процветали, даже гуси перелетные знают. Но не об этом речь сейчас. Речь про то, с чем пришел к нам этот гражданин хороший. Или он действительно за справедливость болеет, или хочет нам подлянку устроить. Вот в чем вопрос… А ты тоже не кипятись! – это относилось уже к Зяблику. – Не на базаре. Попридержи язык немного.

– Своих людей я в лоб на автоматы не поведу! – категорически заявил вояка. – Я не Суворов, чтобы бастионы в сомкнутом строю брать. Сами знаете, что сейчас вокруг творится. Завтра может не то что каждый солдат, а каждый патрон на вес золота будут.

– Кстати, а что вам известно о положении на воле? – спросил у Зяблика милицейский майор.

– Ну, небо и все остальное мы сами видели. Понимаем, что дело неладно… Слышали, что связь не работает и транспорт не ходит, что в городе паника, что вместо Старинковского леса – ровное место, что в Засулье негров голых видели с копьями…

– Все? – милиционер переглянулся с военным.

– А что… разве мало? – нехорошее предчувствие кольнуло Зябликову душу. – Есть и похуже известия?

– Сейчас любое известие – худое. Особенно для вас. Воспитывать твоих дружков нам некогда, а за спиной оставлять опасно. Главное сейчас – границы уберечь. Поэтому принято решение уничтожить ваш лагерь из установок залпового огня. Ты зря здесь Лазаря пел, приятель, – сказал военный.

– Сразу всех начисто заделаете? – уточнил Зяблик после короткого молчания.

– Если удачно накроем, то всех. Ну, кто-то, конечно, останется. Раненые, контуженые…

– Там же ваших с полсотни.

– А что делать? Если штурмовать, еще больше погибнет. Из двух зол, как говорится…

– Нету у вас никаких установок. На понт берете, начальник.

– Нужен ты мне… – хмыкнул военный.

– Мы же не глухие. Когда букашка ваша сюда ползла, по всей округе шум стоял. А больше моторов не слышно было.

– Установка залпового огня бьет на десятки километров. Это даже допризывники знают. Зачем ее сюда тащить.

– И когда этот залп… намечается?

– Да хоть через пять минут. Сейчас пошлю сигнальщика на водонапорную башню – и все! Гуляй мама!

– Заметят, думаете, сигнал?

– В бинокль заметят.

– Все равно у вас ничего не получится.

– Почему?

– Аккумуляторы-то все – тю-тю! Как вы заряд воспламените без тока?

– А хоть факелом, – усмехнулся военный. – Долго ли пиропатрон поджечь.

– Ну, если так, тогда я обратно в зону пойду, – Зяблик поправил на голове дурацкую лагерную кепочку. – Только пока не стреляйте, дайте хоть до забора добраться.

– Ты из себя героя не строй! – теперь озлился уже военный. – Припадочный… Комедию тут, понимаешь, взялся ломать. Не одобряешь, значит, наше решение?

– Разве такое можно одобрять? Сразу тысячу человек к вышке… Некоторые, может, и заслуживают, но не все же! Половина, считай, еще людьми могут стать… А впрочем, так оно и лучше! Одним махом всех побивахом! Командуй, начальник. И вся проблема сразу замажется.

– Сколько стволов в зоне? – вдруг спросил милицейский майор, заглянув в какую-то бумажку. – Отвечай, быстро.

– Автоматов штук десять. Если с вышек еще не взяли… Пистолетов не знаю. Но не меньше двадцати.

– Боеприпасы?

– По два рожка на каждый автомат и ящик россыпью.

– Руководство какое-нибудь имеется? Штаб там или сходка?

– А как же.

– Кто в главарях?

– Хрящ, Махно, Тихий, Альфонс – это из второго отряда. Из нашего – Лишай, Чертогон, Турок, Солдат…

– А Песик? – майор опять глянул в свою ксиву.

– Песик возле них только шестерит. Рано ему еще в авторитеты.

– Сможешь сделать так, чтобы основная масса заключенных за тобой пошла, а не за ними? Объясни ситуацию, пообещай амнистию. Если надо, мы для страховки пристрелочный залп дадим.

– Выбирать в моем положении не приходится, начальник, – сказал Зяблик. – Или баба в кустах, или жопа в репьях. Только сроку дай часа два. Ну а если ничего не получится, стреляй. Мне уж тогда все равно будет. Развесит братва мои кишки на заборе.

– Выйди пока, – сказал подполковник, постучав кулаком в дверь, густо просверленную для вентиляции. – Нам посовещаться надо…

Зяблика вновь позвали в спортзал только через час. За это время он успел скурить все бычки, которые только смог отыскать на заплеванном полу и в вонючей мусорнице. Охрана для него даже спичку пожалела, пришлось прикуривать у какого-то пробегавшего мимо солдатика.

Мент и вояка теперь сидели рядышком за столом и закусывали копченым салом. От зоркого взгляда Зяблика не ускользнуло, что в углу добавилась новая порожняя бутылка. Обсос в позе распятого Христа висел на шведской стенке – разгружал позвоночник. Лицо его с бледными лоснящимися губами выражало одновременно и муку, и облегчение.

«Неужели они меня только для того отсылали, чтобы бутылку на троих раздавить?» – подумал Зяблик.

– Часы у тебя есть? – спросил военный, сметая с карты хлебные крошки.

– Откуда, – пожал плечами Зяблик. – У нас даже кресты нательные отбирают.

– Непорядок. Придется тебе, Семен Осипович, свои отдать. Ты себе еще наживешь на долгом веку.

– А почему мне? – удивился обсос.

– Потому что мне в бой идти, – с усмешкой ответил военный. – А ты, как в задницу раненный, здесь останешься.

Обсос, продолжая левой рукой держаться за перекладину шведской стенки, зубами расстегнул ремешок своей добротной «Победы» и швырнул часы Зяблику.

– Сверим время, – сказал военный. – Сейчас двенадцать тридцать. Даем тебе на все дела два часа, как и просил. Даже два с половиной. В пятнадцать часов заключенные колонной, повторяю, колонной, а не толпой, должны выйти из ворот. Больных и раненых оставить в лазарете. С собой взять сухой паек на двое суток и личные вещи. Заложники выйдут первыми. Оружие складывать в проходной. Холодное отдельно, огнестрельное отдельно. Если организаторы беспорядков выйдут вместе с вами, они должны быть сразу отделены от общей массы заключенных. Сумеешь ты все это организовать или нет, зависит только от тебя. В случае невыполнения этих условий в пятнадцать десять по зоне будет нанесен удар силами дивизиона установок залпового огня. То же самое произойдет при попытке вооруженного прорыва. Вопросы есть?