Иногда Карлсоны возвращаются - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 33

Дело Степана Кулакова. Славные девяностые...

Все начиналось с дружбы.

И какая же замечательная была дружба между Игорем Кулаковым и Андреем Мащенко! Так, наверное, способны дружить только в юности, когда сердце еще не покрылось защитной коркой, когда легко делятся самым сокровенным... Они отлично дополняли друг друга. Игорь – пробивной, напористый, берущий скорее не умом, а упорством. Андрей – эрудированный и остроумный, любимец женщин, душа компании. В институте вместе шли на экзамены и зачеты, стараясь помочь друг другу подсказками и шпаргалками. У каждого было свое амплуа, позволявшее хорошо учиться: Игорь брал настойчивостью и усидчивостью, Андрей мог заговорить и обаять любого преподавателя. Он вообще-то был скорее гуманитарий, чем технарь, любил работать с людьми, а не с цифрами. Игорь иногда не понимал, каким ветром его занесло в экономический: с его-то общительностью и способностью проникать куда угодно мог бы стать журналистом. Или педагогом – он отлично справлялся с младшими братом и сестрой, а в школьные годы с удовольствием был вожатым: малявки за ним хвостиком бегали! Или даже актером: мужественное лицо брюнета со светло-серыми глазами не портил даже шрам на подбородке, полученный давным-давно, когда Андрюшка с другими мальчишками нырял в Волгу... То, что всем этим заманчивым профессиям Мащенко предпочел скучную цифирь, свидетельствовало о его умении прогнозировать будущее. Приближалось время, когда человек с экономическим образованием будет на коне.

Став молодыми экономистами, Андрей и Игорь тоже решили пробиваться по жизни вдвоем. Вялое функционирование в какой-нибудь государственной богадельне за гроши, способные прокормить лишь нетребовательную старушку, их не устраивало. Время стояло перестроечное, и хотя до полной свободы и дикого капиталистического рынка оставалось еще года три, кооперативы – эти ростки частного предпринимательства – уже разрешили. Родители Игоря и Андрея, люди стопроцентно советские, привыкшие существовать от зарплаты до зарплаты и радоваться повышению аванса на два рубля, отговаривали: деньги деньгами, а как бы не сломить шею? Но друзья, презрев скучные родительские премудрости, смело взяли в аренду часть предприятия, куда их направили по распределению... Дело двинулось успешно. К моменту распада Советского Союза Кулаков и Мащенко, несмотря на молодость, считались видными в городе людьми. Фирма, получившая название «Нейтрон», становилась весьма влиятельной. Планка ставилась высоко: добиться общероссийского значения, открыть филиалы в других городах области! Людей требовалось все больше...

И людей требовалось все меньше.

Здесь нет никакого противоречия: на низовом уровне фирма нуждалась в притоке персонала. Но в руководстве двоим начальникам становилось тесно. Игорь и Андрей расходились во взглядах на стратегию и тактику продвижения в рынок, на отношения с поставщиками и заказчиками. Частенько ругались до хрипоты, что раньше им показалось бы немыслимым... Расхождение в служебных взглядах повело к охлаждению дружбы. Андрей как бы впервые взглянул на Игоря со стороны и заметил, что тот твердолоб, не слишком умен и не умеет признавать свои ошибки. Игорь, напротив, увидел рядом с собой какого-то хамелеона, который сегодня говорит одно, завтра другое и строит компаньону пакости за его спиной.

Тем не менее, они не поссорились. И «Нейтрон» по-прежнему принадлежал им обоим. И внешне отношения оставались прекрасные – с каждодневным общением, с веселыми вечеринками...

Одна такая вечеринка происходила 7 ноября: хотя праздник был сомнительный, особенно для бизнесменов, расправившихся с революционным наследием отцов и дедов, традиционная дата обладала достаточным ореолом, чтобы возбудить желание как следует выпить и закусить. Андрей Мащенко позвал к себе гостей: в первую очередь, конечно, Игоря, но, кроме него, других представителей руководства фирмы: Олега Королева, Мишку Сафиулина, Эдика Биренбойма... Стол был богатый: не было недостатка ни в икре, ни в буженине, ни в красной и белой рыбе... А еще, конечно, в выпивке и разговорах, крутившихся вокруг ситуации в стране и развития производства. А также вокруг шахмат, похода на байдарках трехлетней давности и других мужских увлечений. Андрей помнит этот вечер как сейчас: при свете люстры масляно блестят опустошенные, ожидающие следующей порции тарелки, сверкают бокалы, ярко выделяются веснушки на длинном носу рыжего Королева, Эдька Биренбойм солидно покачивает головой с завидной шевелюрой, густой и курчавой, как у папуаса. Подгулявшие речи, дружеские подначивания, смех... Впоследствии Мащенко настаивал, что разговоры велись исключительно мирно – они не могли спровоцировать выплеск агрессивности. И, что бы там о нем потом ни говорили, выпил он не больше других.

На корпоративном сборище присутствовала в качестве хозяйки дома и Наташа – Наталья Авдеева, студентка медицинского института и официальная невеста Андрея. Была ли она красива? С точки зрения современных стандартов навряд ли: низенькая, полная, в очках. По-настоящему привлекательного в ней были только пышная грудь да русая коса, которую Наташа то укладывала короной вокруг головы, то спускала вдоль спины едва ли не до подколенок. Да еще, стоило ей снять очки, ее глаза сражали неосторожных своим бутылочно-изумрудным цветом и длиннейшими, самой природой загнутыми ресницами... Но, в общем, эта пухлая булочка внешне не шла ни в какое сравнение с бесчисленными волжанскими клеопатрами и мэрилин монро, падавшими к ногам неотразимого Андрюхи. И значит, это не увлечение, а на самом деле любовь!

В отличие от местных клеопатр и мэрилин монро, всеми правдами и неправдами стремившихся заполучить богатенького мужа, чтобы жить на всем готовом, Наташа обладала независимым характером. Она не из тех пташек, которых можно удержать в золотой клетке! Поэтому Наташа не соглашалась расписаться с Андреем, пока не закончит мединститут и не начнет зарабатывать самостоятельно. Однако ее понятия о самостоятельности позволяли ей в ожидании этого светлого времени жить вместе с любимым человеком, уже сейчас создавая для него уют и тепло семейного очага. Поэтому, проводив гостей, Андрей и Наташа остались вдвоем.

Следующий акт драмы известен целиком со слов домработницы Мащенко, Ванды Ивановны Сухих, которая утром восьмого ноября пришла, чтобы навести порядок и прибрать остатки праздничного стола. Андрей и его возлюбленная вечно отсутствовали дома, к тому же аккуратностью не отличались, поэтому содержание домработницы было не прихотью, а насущной необходимостью... Ванда Ивановна, худощавая молодящаяся дама, которой едва исполнилось пятьдесят лет, в прихожей привычно повесила в стенной шкаф верхнюю одежду, надела свой комплект тапочек и прикрыла высокую прическу газовой косынкой, чтобы волосам не вредила пыль. По ее мнению, никакого разгрома, так же как и следов борьбы, в прихожей не было заметно. Вот только сделав два шага, домработница остановилась, потому что под ее подошвой что-то хрустнуло... Удивленная Ванда Ивановна подняла с пола круглые очки со сложными стеклами. Наташины очки были ей отлично знакомы: у близорукой студентки-медички их было две пары, и она их очень берегла!

Почувствовав неладное, Ванда Ивановна прошла длинным коридором в самую большую комнату – в зал, где накануне происходило празднование. Сейчас там царил сплошной бардак: скатерть краем сползла со стола, на ковре – подсохший мазок красной икры, тарелки – в разных углах... Хозяин спал на полу, полусидя, прислонившись к креслу. Вокруг него была составлена ограда из водочных бутылок. А чуть поодаль, возле окна, громоздилось то, что показалось Ванде Ивановне кучей грязного белья. Она еще удивилась: кто и зачем притащил белье в зал? Совсем эти нувориши охамели, нарочно задают ей лишнюю работу!

Приблизившись, домработница поняла: то, что издали выглядело как свернутые простыни, оказалось белыми обнаженными ногами, широко разброшенными в разные стороны... Дальше ей смотреть расхотелось. Но она, с извечным женским любопытством, которое влечет представительниц прекрасного пола даже к страшному и омерзительному, успела еще заметить синее, ни на что не похожее лицо со щелочками глаз и кукольно растянутым ртом... И черно-белый полосатый шарф на шее...