Страшный зверь - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 15

Разговаривая накануне с Меркуловым, Александр Борисович внимательно пересмотрел все материалы по тем преступлениям, которые были совершены в Краснополе за последнее время. Ему необходимо было определить почерк преступников. Как там ни меняй тактику уничтожения своих оппонентов, ход мыслей киллера остается прежним, стандартным. А чтоб тебя не узнали по почерку, надо быть, как минимум, самим Солоником, применявшим нестандартные приемы. И то его вычислили. Сам же Саша в первый раз и ловил его.

Вот и здесь, полагал Турецкий, особых трудностей в смысле определения почерка не представится. Просто надо быть очень внимательным.

Попутно он разузнал о ситуации в области, где давно подозревают в организации преступлений самого начальника УБОПа, правда, бывшего, но никак не могут отыскать улик, учитывая которые местный прокурор дал бы согласие на его задержание и проведение следственных мероприятий. Такой вот, понимаешь, камень преткновения, иного и не скажешь. Тут-то как раз и есть самый главный вопрос.

Герман Ванюшин, знал Турецкий, – достаточно опытный следователь, не одно серьезное дело размотал за десяток прошедших лет. И если взялся всерьез, и в данном случае, – а иначе, между прочим, на него бы и не покушались, – то, следовательно, он имел уже в своем «загашнике» вполне достаточно компрометирующего материала, на котором, видимо, собирался строить обвинение.

Знакомясь с весьма скупыми докладными Геры Меркулову, который лично взял под свое кураторство дело об убийстве «пивного короля» Неделина, совершенного с поражающей воображение наглостью, Александр Борисович никак не мог отделаться от мысли, что в расследовании этого «громкого» дела в городе не заинтересован никто. Причем, решительно не заинтересован. А так бывает, когда партнеры или компаньоны желают избавиться от своего же коллеги по данному бизнесу. Вот потому все у них и шито-крыто. И лазеечки для следователя по своей охоте тебе никто не откроет, можно даже и не рассчитывать. Другое дело, понимал ли это Гера? Нет, наверняка не мог не понимать, – это же на поверхности. И какие же действия он успел совершить? За почти два месяца? Вот на этот вопрос у Турецкого ответа не было. Наверное, по той причине, что его не было и у самого Геры. Но ведь не мог же он, опытный человек, тыкаться, как щенок, наобум? Не мог, это точно. Так что же, значит, где-то что-то было им все-таки зафиксировано?

Оставался у Турецкого единственный вариант ответа: это означает, что где-то у Геры хранятся материалы, добытые им и представляющие серьезнейшую опасность для фигурантов. Недаром же он еще и у Молчановых поселился, а не в гостинице, где все на виду... Вот за это его и не стали «пугать», как это делается обычно поначалу, а отдали киллерам, которые выполнили свою работу халатно. Ранили тяжело, но не добили, хотя и пытались. А почему не добили, угадать не трудно: вполне возможно, что их мог кто-то спугнуть, бежали-то они в свою машину быстро. Это слышала Катя от свидетелей Борониных. Значит, и первые шаги придется предпринять именно в этом направлении: начать искать спрятанные материалы. Время, затраченное на поиск, должно окупиться новой информацией.

А следователь Нарышкин, который так насолил Кате, – это типичный представитель «заказной» прокуратуры. По принципу: «Чего изволите?» Оттого и наглел при допросе Кати. Но они, вероятно, очень заинтересованы в развитии именно этой версии – чьих-то личных интересов в отношении телеведущей. Причем заинтересованы, скорее всего, заранее зная, что их версия ложная и закончится мелким конфузом. Но что им конфуз по сравнению с тем обвинением, которое может быть выдвинуто Москвой, по сути, крупному областному милицейскому начальнику. Хоть он и в отставке. Кстати, интересно знать, по какой причине и как давно? А там, где начальник УБОП, там и остальные руководители и правоохранительных, и силовых ведомств, и наверняка еще и администрации губернатора. Вон, какая цепочка! Поэтому, естественно, инициатива Москвы должна была в обязательном случае оказаться сорванной. Что и требовалось доказать. Школьная теорема, в каком там теперь классе это проходят?..

Сидя почти в самом хвосте самолета, Турецкий шепотом разговаривал с Валей. От нее шел тонкий аромат духов, который постоянно сбивал его с мысли, а она это замечала и, похоже, тихо радовалась про себя. А что делать было, женщина – она всегда, в любых ситуациях, сама собой остается, принимай, как данность и не раздражайся, Александр Борисович. И он принимал, а что ему оставалось еще делать? Тем более, что аромат был очень приятным и возбуждающим всяческие посторонние фантазии. Но уж как с ними-то бороться, Турецкий знал.

– Я тебя попрошу, Валюша, – мягко говорил он, отводя глаза от ее прямо-таки тягучего, проникновенного взгляда – ну, сестрички! – внимательно осмотреться у себя дома. Катя мне так ничего толком и не смогла объяснить по этому поводу... Наверное, он от нее скрывал, чтобы не накликать опасность, не знаю. Но я поступил бы на его месте точно так же. Это же азбука нашей работы.

– Что я должна сделать? – спросила она с таким глубоким придыханием, будто он, как минимум, предлагал ей провести с ним бурную ночь, и она была в растерянности – с одной стороны, а с другой – это как еще посмотреть...

– Мне надо знать, – Турецкий с трудом сдержал улыбку, – где Гера мог спрятать от посторонних глаз те материалы, которые успел раздобыть в городе. А что он их раздобыл, и наверняка не мало, и двух мнений быть не может. Иначе бы не было покушения. За простое любопытство или чисто формальное выполнение следственных мероприятий сегодня уже не убивают. Тем более «важняка», старшего следователя Генеральной прокуратуры. Это ты, надеюсь, понимаешь?

– Так не убили же, – возразила она.

– Не добили. Не успели, или кто-то помешал. Он ведь еще шевелился, кричал что-то, когда появились свидетели. Просто, я думаю, убийцы смылись с места преступления, забыв выполнить свой обязательный ритуал – оставить рядом с трупом оружие. Либо заранее были оповещены о версии с ревнивым Катькиным любовником. Что также нельзя исключить. Тем, кто ее не знает. Но мы-то с тобой хорошо знаем... – Он взглянул на Валю и заметил мелькнувшую у нее усмешку. – Ты чего смеешься? Я не то сказал?

– Как раз то самое, – она уже открыто улыбнулась. – Действительно, кому ж теперь-то и знать ее, как не тебе да мне? Не маме же?..

– Ну, считай, оговорился.

– Да все правильно. Я поняла тебя. Гера, если ему срочно понадобилось бы, наверняка нашел бы такое место у нас, куда можно спрятать любые документы. Он ведь в нашем доме был не в первый раз. И квартиру знает, и гараж наш бывший. А в нем много тайников. Еще папа прятал от матери свои водочные «заначки», мать знала, но никогда не могла найти. Обыкновенные мужские хитрости. А Гера успел познакомиться с ним, даже на рыбалку вместе не раз ездили. Я думаю, если все вспомнить, да хорошо поискать, найти можно. Не маме, конечно, и не Кате. А вот мне бы вспомнить. Если еще и ты поможешь...

Последнюю фразу она сказала, словно в раздумье, можно ли положиться на помощь Турецкого. А вот этих действий как раз афишировать нельзя было ни в коем случае. Если чего и можно, то лишь под покровом темноты. Когда речь о гараже. Ну а в доме? Там видно будет. Тут, главным аргументом является не только наличие компромата, но вопрос: кто первым до него доберется...

Уже на подлете к городу Валя вдруг вспомнила о главном для нее. Ну да, она же специально забрала домашние ключи у Кати, чтобы Саша мог прийти в дом в любое время, когда сможет. И чуть не забыла. Он улыбнулся: еще одна маленькая хитрость!.. Ах, ну конечно, квартира большая, трехкомнатная, в гостиной на старом раскладном диване всегда можно застелить на ночь. Валя, оказывается, сама на нем спать любила, и даже где какая пружинка скрипит, запомнила, кажется, на всю жизнь...

Но, говоря это, она не смотрела на Сашу, словно стеснялась своих, таких ничтожных воспоминаний. А говорила без остановки, скорее, понимал он, от волнения. И теперь собиралась сразу, оставив сумку дома, бежать в больницу, благо она недалеко, в пяти минутах ходьбы. Ведь там сейчас и ее судьба решалась, а любит она Геру или не любит, какое это имеет значение? Он – муж ее, и дай ему, бог, чтоб повезло, выкарабкался, как в свое время Турецкий. А что не сразу, так на то она и кома. Можно и долго проваляться, словно овощ, без сознания и видимых перспектив, на которые обычно ссылаются оптимисты-врачи, сами своим словам не слишком веря. Лишь бы родственников успокоить.