Дело о менделевской лампе - Левинсон Пол. Страница 9

- Сару Фишер, - пояснил я. Лори и Эймос кивнули.

- Она была другом моего отца, - добавила Лори.

- Она моя сестра, - сказал Эймос.

- Что? - Я повернулся к нему.

Лори отпрянула и тоже посмотрела на Эймоса, чье лицо как-то странно и мучительно исказилось от ненависти и жалости одновременно.

- Она покинула наш дом более десяти лет назад, - заговорил Эймос. - Я тогда был еще совсем маленьким. Сказала, что не в силах больше выносить путы нашего ordnung [1] , мол, это все равно что согласиться быть дебилом до конца жизни. И она ушла из дому, начала учиться. Думаю, она связана с теми, кто убил моего отца и сжег дом Лори.

Я внезапно ощутил во рту вкус вчерашнего винограда - сладость, смешанную с удушающим дымом, - и меня замутило. Я сглотнул и сделал медленный глубокий вдох.

- Послушайте, - сказал я, - мне до сих пор не совсем ясно, что здесь происходит. Я приехал и нашел Лори без сознания, но ведь ты или кто угодно мог ей чего-то подмешать в апельсиновый сок. Дом только что сгорел, но и это может оказаться самым обычным поджогом - облитые бензином тряпки, как у Нас в Нью-Йорке. - Правда, такого яростного пожара я еще никогда в жизни не видел.

Лори уставилась на меня, как на сумасшедшего.

- Да это же светлячки, мистер Фил, - сказал Эймос. - Это они начали пожар.

- Но как они могли так быстро поджечь дом?

- Их выводят специально, - пояснил Эймос. - И делают так, чтобы через час, день или неделю после того, как их поместят в лампу, они начали вырабатывать много тепла и вызвали пожар. Это то, что вы, ученые, - добавил он с плохо скрываемым презрением, - называете «генетическим выключателем». Настроенная таким образом менделевская лампа в нужный момент срабатывает и становится менделевской бомбой.

- Менделевской бомбой?

- Он ведь был генетиком? И ставил опыты на растениях гороха? А насекомые ничуть не сложнее - их легко разводить и отбирать.

- Да, Грегор Мендель… Так ты сказал, что твоя сестра Сара в этом замешана?

Он кивнул.

А я вспомнил разбитую лампу на полу ее кухни.

- Слушай, Эймос, извини за прошлое. Но ты можешь представить мне реальные доказательства? Например, тех же светлячков?

Парень задумался.

- Да, я могу отвезти вас в один амбар. Это миль пять отсюда.

Я взглянул на Лори.

- На ферме Лэппа? - спросила она. Эймос кивнул.

- Все в порядке, - сказала она мне. - Там безопасно.

- Вот и хорошо, - согласился я. Но и машина Мо, и моя машина пропали. - А как мы туда доберемся?

- Я оставил свою коляску у друга. В четверти мили отсюда, - сообщил Эймос.

Цок, цок, цок… Я смотрел на лошадиный круп, и мне казалось, что я не умнее его - если судить по зрелости моих умозаключений. Лошади, пожары, таинственные смерти - все ингредиенты романа Джека Финнея, где действие происходит в девятнадцатом веке. Но сейчас конец двадцатого. И пока мне довелось лишь с унылой обреченностью оказываться на месте очередного ужасного события. Что ж, во всяком случае, мне удалось спасти Лори - или позволить Эймосу ее спасти. Но я обязан сделать большее - перестать просто наблюдать и рефлексировать, а перехватить инициативу, взять ее в свои руки. В конце концов, за моей спиной наука двадцатого века! Ладно, пусть она не совершенна, пусть не всемогуща. Зато она вложила в мою голову достаточно знаний, чтобы я мог противопоставить что-то всем этим бомбам и аллергенам, этим мен-делевским штучкам.

Прежде чем сесть в коляску Эймоса, я смог дозвониться из телефонной будки на углу в похоронное бюро и поговорить с Кориной. Впрочем, я не удивился бы, обнаружив в коляске мобильный (лошадиный?) телефон, так что сами можете судить, насколько мне запудрили мозги все эти «генетические» новости. С другой стороны, почему бы эмишам не изобрести сотовый телефон, встроенный в коляску на конской тяге?..

- Доберемся через пару минут, - пообещал Эймос, оборачиваясь с козел. На мой неискушенный взгляд горожанина, гнедой конь - а Эймос сказал, что это конь, - выглядел красавцем. И вообще, поездка в конной упряжке солнечным осенним днем произвела на меня огромное впечатление, потому что была реальной жизнью, а не развлечением для туристов за пять долларов в час.

- Знаешь, я съел то, что мне предложила твоя сестра, - признался я Эймосу, вспомнив о своих тревогах. - Как думаешь, не могла ли она скормить мне тот самый медленно действующий аллерген?

- Не волнуйтесь, мы дадим вам противоядие, когда приедем к Джону Лэппу. Оно почти универсальное, - успокоил меня Эймос.

- Сара мне что-то говорила о слабых аллергенах, выпущенных на волю после войны. Они, мол, никого не убивают, но делают многих людей раздражительными и вспыльчивыми. Они ведь вполне могли стать причиной множества смертей, если причислить к таковым смертоубийства, ставшие результатами бытовых ссор.

- Вы говорите в точности как мой папа,- заметила Лори.

- Он что, тоже говорил про эти аллергены?

- Нет, он тоже произносил не «убийство», а «смертоубийство».

- А вот и ферма Джона Лэппа, - объявил Эймос.

Несмотря на осень, зелень на лугах оставалась ещё сочно-зеленой. Их окружали изгороди, выглядевшие одновременно и старинными, и поразительно ухоженными. Создавалось впечатление, будто мы переместились назад во времени.

- А ты, Эймос, что думаешь об идее сестры насчет аллергенов? - спросил я.

- Не знаю. Это ее область, не моя.

Большой амбар. Внешне такой же, как и сотни других по всей Пенсильвании и Огайо. И что скрывается за стенами каждого из них - поди узнай!

Я снова услышал слова Сары. Почему мы всегда ждем от науки технологической упаковки? Дарвин был великим ученым, а его лабораторией - весь окружающий мир. Мендель заложил основы генетики, выращивая в своем саду горох с белыми и красными цветками. А чем сад принципиально отличается от амбара? Если на то пошло, он еще менее технологичен.

Едва мы вошли, нас окутал свет - более мягкий, чем флуоресцентный, более рассеянный, чем свет ламп накаливания, - возможно, нечто среднее между сепией и звездным светом. Его невозможно точно описать, если не увидишь воочию и не пропустишь его фотоны через сетчатку частичками светлого ветра.