Диверсант № 1 - Самаров Сергей Васильевич. Страница 29

Суждение тирольца показалось забавным, хотя слегка и обидело Джошуа. Но он не захотел слушать рассуждения человека в шляпе вовсе не поэтому, а потому, что молоточки в висках продолжали стучать все настойчивее и настойчивее.

– Вы сказали про поезд… Что-то случилось с поездом? Сошел с рельсов?

Вопрос был задан осторожно. Чтобы не выказать повышенного интереса.

Тиролец даже руками всплеснул.

– Так вы что, не слышали про взрыв парижского поезда? Сегодня ночью! Поезд только-только отошел от Ле-Крезо, даже скорость полностью набрать, к счастью, не успел, как взорвалась бомба. Говорят, в туалете одного из вагонов. По радио уже передавали… Очень много жертв… Еще больше раненых…

Вот теперь молоточки в висках застучали основательно. Джошуа даже показалось, что он покраснел от возбуждения. Даже появилось впечатление, что это именно его пытались безуспешно взорвать – сначала в казино, теперь в поезде… А бог спасает… Но тот же бог толкает полицию на подозрения. Два взрыва сразу после того, как Джошуа покидает место будущего трагического события! Покидает, потому что не желает быть взорванным? Любой комиссар просто обязан будет задать себе этот вопрос.

– Вчера один взрыв, сегодня второй. Что творится во Франции? Так вы идете в Клюз? – Тиролец заметил, что Гольдрайх почти остановился.

– Нет. Я же сказал, что просто прогуливаюсь. Я только сегодня приехал и остановился в этом отеле.

– Я видел, как вы приехали. Из окна. Я тоже живу в отеле. А в Клюз сходить вам обязательно надо. Здесь есть замечательное местное вино. Вы должны его попробовать. И только в одном месте. Кафе «L'abbe? gai». [23] Непременно навестите это кафе.

– Извините. Я предпочитаю водку или коньяк.

Джошуа совсем остановился.

Поклониться Провидению очень хотелось. И Джошуа обязательно сделал бы это, если бы верил в Провидение. Но он в него не верил, хотя понимал, что удача непростительно сопутствует ему. Вот и сейчас. В такой короткий промежуток времени он дважды спасся только чудом. Как иначе назвать уход из казино и уж совсем непонятный выход из поезда, когда собирался ехать до конца…

Везение!

Впрочем, Джошуа и в другом был непоколебимо уверен. Если бы он остался в казино, если бы он остался в поезде – и в первом, и во втором случае он обязательно был бы в числе тех, кто пострадал меньше других. Может быть, и надо было остаться, если бы знать. Это тоже развлечение – попасть в такую передрягу. Было бы что вспомнить. И тогда молоточки в голове стучали бы не менее активно.

Но чтобы там остаться, надо было бы знать о готовящемся теракте. А о нем знали только сами террористы.

Посмотреть бы, что там творилось. Нет, просто обидно, что он упустил оба случая.

Джошуа возмущался не искренне. Он в самом деле был рад, что так удачно избежал опасности. И чувствовал себя выше тех, кто сделать этого не сумел.

– Женщина-арабка! – сказал он вдруг сам себе.

Именно она была в поезде. Это ее он видел, когда возвращался из ресторана. И потом в «Кадиллаке», на дороге. Это ее лицо промелькнуло на какой-то миг…

Женщина-арабка!

Сначала – горничная-арабка!

Только сейчас Джошуа понял, почему портье в парижском отеле утверждал, что у них нет горничных-арабок. У них в самом деле нет таких горничных. И приходила к нему с предложением помощи не горничная, а террористка. К нему приходила!

Его хотела взорвать?!

А потом эта же женщина была в казино.

Эта же самая женщина, только совсем иначе одетая. Не скромной горничной, а знающей себе цену дамой из высшего аристократического общества.

И в поезде ехала она же!

Где она – там взрывы…

…И где он – там тоже взрывы.

Что связывает их невидимой нитью? Какие силы ведут их в одно и то же место?

Судьба?..

Алексей Владиленович остановился у окна, высматривая, что происходит на улице, и предоставил Виктору Петровичу возможность в тишине вчитываться в газетные материалы. Он сам, по просьбе Тихонова, пытался читать, но особого интереса такое чтиво не вызвало. У кого-то одни заботы, у него другие. Хватит с него своих, с лихвой хватит, от них голове больно. И потому Столбов-младший просто отобрал газеты, где были эти статьи. А потом предоставил возможность Виктору Петровичу вникать в суть. Правда, перед этим между ними произошел еще один разговор.

– Что толку от этих газет? Выяснил ты, предположим, ситуацию…

– Ситуацию я не выяснил, я только выдвинул версию, которую хочу основательно проработать.

– Пусть так. Но что толку все газеты читать? Если версия уже выдвинута? Она же на основании уже прочитанного и существует.

– Вот потому и следует все прочитать. Ваш батюшка прочитал, и это вызвало в его голове определенный импульс, заставило действовать. Я хочу прочитать все материалы, чтобы знать – как он действовал.

– Чтобы знать это, следовало бы служить там, где служил он, пройти через отравление и через операцию, через чувство ненужности в обществе. А общество тех времен было совсем не такое, как общество нынешнее. Тогда еще идеалами жили и в светлое будущее всего человечества, как даже я помню, верили. А отец оказался не у дел… Это была для него, как я сейчас понимаю, немалая трагедия, всю жизнь перевернувшая, заставившая на все иначе взглянуть.

– Вот это я должен представить. А чтобы представить, я должен знать ситуацию.

– Мне кажется, пора уже подниматься и в Уфу двигать! На дороге нас и звонок оттуда застанет.

– Мы еще ничего не имеем, чтобы двигать в Уфу. Сначала следует все окончательно здесь собрать, все подчистить. Узнать, что сумел накопать следователь прокуратуры. И действовать, только имея на руках необходимый груз фактов.

– Время теряем…

Алексей Владиленович недовольно поморщился и отошел к окну. Ему хотелось действовать предельно оперативно, и он не понимал сути анализа, которым занимался Виктор Петрович. И потому подозревал, что Тихонов просто тянет время, давая возможность включиться в дело «Альфе», потому что сам связываться с террористами просто боится. Столбов-младший прошел через знаменитый екатеринбургский раздел собственности и сфер влияния в начале девяностых годов, когда выстрелы и целые автоматные очереди на улицах города звучали чаще, чем на некоторых локальных войнах. Этому разделу были посвящены целые книги и кинофильмы, но мало кто знает, насколько это было опасно в действительности. Опасно было что-то просто иметь. И собственность, и друзей. Но без этого было и не выстоять. Он выстоял, окреп и встал на ноги прочно. И террористами его запугать трудно, потому что он не уступит им ни в чем – ни в жестокости, ни в наглости, ни в организаторских способностях.

Под окном остановилась машина.

– Санек приехал. Что там он привез?

Алексей Владиленович вышел в коридор встретить своего помощника. Санек, несмотря на три подбородка и авторитетный живот, казался Тихонову самым толковым из всего окружения Столбова-младшего. По крайней мере, в отличие от Зайца, этот действовал всегда умом, а не стволом и кулаком, что, впрочем, тоже иногда бывает необходимым.

Тяжело отдуваясь от подъема полуторацентнерового веса всего на невысокий второй этаж, Санек вошел в комнату, сразу уменьшив ее природный объем.

– Рассказывай, – предложил Алексей Владиленович.

– Попить ничего нет?

– Вода из-под крана.

Санек прошел на кухню, включил кран – с подвизгом зашумела вода в трубах. Вернулся быстро, отдуваясь. Его живот всегда требовал себе соответствующих объемов и воды, и съестного.

Рассказывать начал быстро и без подготовки:

– Следователь Юргин, насколько мне удалось вникнуть в его сущность, человек молодой и старательно не умный. Проснется не скоро, а когда проснется, увидит, что его уже уволили. Я бы такого уволил на второй день работы, а они по-деревенски неторопливые. Но все равно уволят…