Грязная история - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 21

— Лагутин мне ничего не говорил о том, что Белобров пил, тем более перед соревнованиями.

— Естественно, он же был тренером и Дениса. Это же бросало тень и на него как на тренера.

— Да что вы! Он был тренером Дениса Белоброва? Вот это новость!

— Во всей этой истории столько недомолвок и неясностей… Я понимаю, если бы дело касалось только спортивных достижений или денежных призов. Но когда из-за трагической ошибки и низости одного спортсмена другой расплачивается годами тюрьмы! Не говоря уже о том, что погиб человек…

— Почему же Лагутин не рассказал на суде, что Белобров был пьян? Возможно, именно его пуля угодила в человека!

— Я же говорил, не хотел, чтобы его обвиняли в попустительстве. Начальству что важно? Результаты. Любой ценой. А Белобров был очень результативным стрелком. Конечно, не один Лагутин знал, что Белобров прикладывается к рюмке. Я думаю, все начальство было в курсе. Если я видел его под хмельком, где у других были глаза?

— Но это же черт знает что такое! — возмутился Турецкий.

— Согласен с вами. Но в спорте, как в жизни — рядом с героизмом иногда стоит подлость. Дело только в приоритетах. Кстати, ведь Лагутин защищал Анну как мог. Он сделал все, что от него зависело. Кроме одного: не сказал правду о Белоброве. Хотя прямых доказательств того, что ошибку совершил Белобров, не было. Говорили, что именно пуля Гущиной была извлечена из тела убитого. Но мне что-то не верится. Вот засело в голове, что Белобров промахнулся, — и ничего не могу с собой поделать. Кстати, а как Анна? Чем она занимается?

— Сейчас у нее все хорошо. Я с ней виделся вчера.

— Что вы говорите? Я ее не видел с тех пор ни разу. Даже не слышал о ней. Говорили, что она уехала куда-то, не захотела возвращаться в Новороссийск.

— Действительно, сюда она уже не вернулась. Начала новую жизнь, спорт остался в прошлом. А ко мне обратилась, чтобы я разобрался в том деле. Ведь эта история с ее якобы ошибкой вдруг всплыла спустя десять лет. Хочу понять, что же произошло на самом деле.

— Я рад, что сейчас у нее все хорошо, — с явным облегчением сказал Мартынов. — Знаете, я ведь тоже чувствую свою вину. Что не сказал тогда тренеру — Белоброва нельзя выпускать в таком состоянии на стрельбище.

— И вас бы послушали? Вы же сами говорите, что начальство было в курсе.

— Ну да… Только все равно чувство вины не уходит…

— Постараюсь и вам помочь, — усмехнулся Турецкий. — Если будет найден настоящий виновник, может, вам станет легче.

Они простились, и радушная Каринэ Ашотовна пригласила заходить еще. Турецкий подумал, что была бы возможность, он стал бы у нее столоваться. Уж очень вкусно она готовила.