Планета Энунда - Чадович Николай Трофимович. Страница 4

– Жду, когда ты меня убьешь.

– Я убил бы тебя. Ты хуже любого зверя. Но ты не виноват, что стал таким. Убирайся! У меня нет времени болтать с тобой. Но запомни, мы еще вернемся сюда. Спасать то, что еще можно спасти. Выгоним вас из пещер, заставим сеять хлеб, разбирать руины, очищать реки. Если не спасем тебя, то, может быть, спасем твоего брата. А теперь иди. Двери открыты.

По ярко освещенному коридору Хил побрел туда, откуда тянуло запахом земли и деревьев. У входного люка его догнал Сергей и молча начал швырять наружу оружие: лучевой пистолет, дезинтегратор, гранатомет, ружье и ультразвуковой излучатель. Потом он протянул энундцу туго набитый брезентовый мешок.

– На, накорми брата и мать.

Подобрав свою амуницию, Хил поковылял к лесу. Ему очень хотелось упасть на траву и поползти, но он заставил себя до самой опушки двигаться в вертикальном положении. Он шел и каждую секунду ждал выстрела в спину.

В минуты тоски и душевной боли Сергей уже давно привык обращаться к книгам. Эти ветхие, истрепанные томики – большая редкость во второй половине двадцать первого века, когда в кубике размером с наперсток могла вместиться целая библиотека, – странным образом успокаивали его. Вот сейчас он выбрал наугад одну из книг и стал рассеянно листать ее. Как это часто бывает, вскоре он наткнулся на абзац, содержание которого соответствовало его собственным мыслям.

«Нашествия Чингисхана и Аттилы, немецкий фашизм, полпотовский режим не оставили после себя ничего, кроме памяти о грандиозном избиении людей и уничтожении культурных ценностей. Даже в двадцатом веке, когда на Земле уже закладывались основы новой жизни, цивилизованная Европа узнала ужас гитлеровских концлагерей. Мы видели и гигантские кладовые – отдельно женские волосы, отдельно детские горшочки, отдельно очки и протезы. А спустя тридцать лет была Кампучия, в которой планомерно уничтожались не только люди, книги, пагоды и деньги, но даже шоссейные дороги.

Однако проходило положенное время, и на полях, прежде усыпанных костями, вновь взрастали злаки, взлелеянные руками безвестных тружеников. И вновь Добро побеждало Зло, хотя еще совсем недавно казалось, что Добра этого совсем не осталось на свете…»

До старта оставались считанные часы. Сергей встал и включил экраны панорамного обзора, чтобы в последний раз взглянуть на холмы пепла и щебня, бывшие некогда человеческими жилищами, на уродливые, кривые и низкорослые растения, бывшие некогда величественными деревьями, на потоки отравы, бывшие некогда реками. Прямо напротив входного люка кто-то стоял. Это был Хил – ядовитая змея, бродячий хищник, который когда-то был человеком.

– Почему ты вернулся? – спросил Сергей через устройство внешней трансляции. – Что тебе надо? Мало пищи?

– Скажи, почему ты не убил меня? – спросил Хил.

– Не знаю. Наверное, потому, что не умею это делать.

– Если я не стану убивать, тогда убьют меня.

– Для тебя это не оправдание. Прежде чем выстрелить, ты даже не успевал заглянуть в глаза своих жертв. Может быть, кто-то шел к тебе с миром.

– Хочешь, я покажу тебе свою пещеру? Я верю, что ты не причинишь нам вреда. Можешь даже взять с собой брата. Пускай он увидит то, о чем ты рассказывал.

– Он уже умеет убивать?

– Нет. Он совсем маленький. Но скоро я начну учить его.

– Не смей этого делать! Я скоро вернусь. Вернусь с помощью. И тогда от таких, как твой брат, будет зависеть, возвратится ли эта планета к жизни.