Тень и реальность - Свами Сухотра. Страница 20

Как говорилось во введении, философский рационализм придает особое значение анумане, или логике, считая ее сватах-праманой, самоочевидным средством постижения истины. Главным постулатом рационализма является вера в то, что ум способен постичь скрытую суть любой вещи с помощью одного глубокого размышления. Эта идея давно не нова в западной философии. Еще Аристотель говорил о nous poietikos – уме творящем, внутреннем аспекте ума, с помощью которого могут быть познаны вечные начала всех явлений.

Может показаться, что рационализм и описанный выше ведический метод постижения своей духовной природы имеют между собой много общего. Однако рационализм приходит к совершенно иному выводу. Он «рационализирует» существование или, иными словами, подводит под него фундамент ума. Когда ануманавади обсуждают ум и материю, время и пространство, добро и зло и т. д., они это делают так, словно говорят об объективной реальности. Однако на самом деле они обсуждают в лучшем случае идеи об уме, материи и прочих вещах. Когда философия объявляет человеческий ум основой реальности, место реальности на самом деле занимает тень.

Ведическая философия не признает ануману в качестве сватах-праманы. Совершенное, самоочевидное знание (сватах-сиддха-гьяна) трансцендентно. [83] Это дивья-пратьякша, божественное восприятие, не зависящее от материальных факторов и даже логических способностей ума.

В «Шримад-Бхагаватам» (2.2.6) говорится, что сватах-сиддха – это всемогущая Сверхдуша, обитающая в сердце человека. Только Ее могущество освобождает душу от необходимости рождаться и умирать в этом мире. Даже если мы смогли теоретически понять, что не являемся телом, один только разум не в силах остановить вращение колеса самсары. Кришна есть ачинтья, Он непостижим для нашего ума. Однако Он позволяет познать Себя с помощью святого человека, который является носителем Вач, ведического звука: брахмайям вачах парамам вьома – «брахман (тот, кто постиг Брахмана) – это высшая и самая совершенная обитель Вач». [84]

Рационализм как гипотетико-дедуктивный метод

В начале 1996 года я давал лекции по теме этой главы в Берлине. В конце обсуждения один молодой человек захотел узнать, почему я считаю западную философию по-настоящему индуктивной, а лишь ведическую философию по-настоящему дедуктивной. Он указал, что европейские рационалисты, начиная с Платона, как правило, считаются философами, использующими дедукцию. На оставшихся страницах этой главы излагается мой ответ.

Следует подчеркнуть, что этот вопрос закономерен. В учебниках по философии обычно говорится, что европейский рационализм использует метод дедукции, потому что в отличие от эмпириков рационалисты выдвигают постулат об априорном (т. е. предшествующем чувственному опыту) знании, которое складывается из первооснов. Из этих основ рационалисты пытаются вывести логику апостериорного знания, то есть знания, полученного из опыта. Однако первоосновы европейского рационализма окрашены индукцией, даже когда они выводятся из богооткровенного знания, содержащегося в писаниях. Очень полезно выяснить причину этого. Это поможет нам яснее понять, как индуктивные мыслители пытаются ниспровергнуть ведическое знание (этой проблеме посвящены четвертая и пятая главы).

Уточнив термины, рационализм следует назвать гипотетико-дедуктивной системой мышления. Некоторые логики считают гипотетическую дедукцию и индукцию двумя аспектами одного и того же способа рассуждения. Я разделяю эту точку зрения, поскольку обе системы начинают рассуждение с гипотезы. Разница между ними состоит в том, что рационалисты, в отличие от эмпириков, не пытаются подтвердить свою гипотезу о существовании априорных первичных принципов с помощью чувственного опыта. Их цель – доказать с помощью одной логики, что существует знание, предшествующее пратьякше. Например, рационалисты утверждают, что категории значения слов, с помощью которых мы классифицируем объекты восприятия: «Это карандаш» (или стул, стол и т. д.), – заложены в наших головах, являясь врожденным знанием. Поэтому категориальное значение слова отлично от чувственных данных, которые классифицируются на категории. Подобную гипотезу невозможно доказать или опровергнуть с помощью чувственного опыта, даже если она объясняет те явления, с которыми мы непосредственно сталкиваемся. (У рационалистов имеется собственная система доказательств, которую мы вскоре рассмотрим.) Но хотя рационализм и пытается выйти за рамки индуктивного эмпиризма, он не является непогрешимым. Он все равно остается в сфере человеческого опыта – опыта человеческого ума.

Здесь сомневающийся читатель может возразить: «Многие известные рационалисты выдвигали логические аргументы в пользу существования Бога. Не хотите ли вы сказать, что Бог, которого они отстаивали, – всего лишь гипотеза, так как при этом они опирались на доводы рассудка? Они не изобрели Бога в уме. Они поверили в него, прочтя писания, а затем попытались объяснить его с помощью логики и рассудка». В самом деле, западные рационалисты, по крайней мере в прошлом, стояли на позициях теизма. Европейские рационалисты упорно пытались обосновать идеи непогрешимого Бога. Но они потерпели неудачу, потому что человеческая логика не в силах доказать существование Бога – ишвары, непогрешимого и всемогущего повелителя всех энергий. Давайте попробуем разобраться почему.

Рационализм и скептицизм

В наши дни множество людей, скептически относящихся к религии, называют себя рационалистами. Но несколько веков назад целью большинства европейских рационалистов было доказать, что Библия ни в чем не противоречит логике, а Бог является логической необходимостью. Одно из логических доказательств, предложенных рационалистами, заключалось в следующем: как часы не могут существовать без часовщика, так и сложное устройство мира подразумевает существование творца, то есть Бога. [85] Это одна из разновидностей известного аргумента о разумном замысле, который гласит, что материальная форма создана в соответствии с априорным разумным замыслом. Однако шотландский скептик Дэвид Юм (1711–1776) поставил такие сложные вопросы в контексте аргумента о разумном замысле, что последний окончательно сошел со сцены «серьезной» европейской философии. В «Диалогах о естественной религии» Юм проанализировал логическое обоснование божественной причины бытия и пришел к выводу, что оно доказывает как раз обратное: Бог не является ни милостивым, ни совершенным, ни великодушным, ни непогрешимым – ни даже существующим. Коротко изложим четыре из его аргументов.

1) Все существа испытывают и боль и наслаждение – почему тогда Бог милостив?

2) Мир управляется строгими законами. Но если Бог вынужден в своем правлении прибегать к законам, то как Он может быть совершенным?

3) Силы и способности распределяются среди живых существ очень скудно. Почему тогда Бог великодушен?

4) Хотя различные части огромного механизма природы связаны друг с другом, этих частей (например дождя) иногда не хватает, а иногда они в избытке. Таким образом, создается впечатление, что природа действует без присмотра высшей силы. Почему, если Бог непогрешим?

Скептицизм Юма «произвел опустошение в умах европейцев». [86] Ответ рационалистов пришел от Иммануила Канта (1724–1804), на которого логика Юма произвела сильное впечатление. Кант сделал попытку объединить скептицизм и рационализм в так называемую критическую философию. Осуществив свой замысел, он пал жертвой критической рефлексии. Он утверждал, что хотя разум трансцендентален (т. е. выходит за пределы чувственного восприятия), для нас он обладает смыслом только в контексте чувственного восприятия. Чтобы узнать, разумна идея или нет, мы вынуждены полагаться на наши чувства. Таким образом, аргумент о разумном замысле (с точки зрения человека) представляется нелогичным, потому что мир, который мы воспринимаем, не похож на творение милостивого и всемогущего Бога. Но если выводы рассудка подтверждаются чувственным опытом, то как этот опыт подтверждает заявление Канта о том, что разум трансцендентален по отношению к чувствам? Здесь Кант оказывается жертвой рефлексии.