Черные волки, или Важняк под прицелом - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 6

– Проверь, сказал. В натуре, чего тебе, сложно, что ли?

Кержнер фыркнул.

– Вот пристал, а! Ладно, если тебя это успокоит... Он поставил сумку с бутылками на землю и нагнулся над ней.

Пока Кержнер звенел бутылками, проверяя содержимое сумки, Апостол подошел к нему сзади. Холодный ствол карабина ткнулся Кержнеру в затылок.

– Обернись! – громко приказал Апостол. Кержнер медленно обернулся.

– Ты это чего? – удивленно спросил он. – Ты это...

Огненный всполох озарил лица парней. Грохот выстрела заставил их отшатнуться. Кержнер упал на траву. На месте его лица темнело что-то страшное и мокрое.

Апостол поднял взгляд на парней.

– Теперь остальные, – коротко сказал он. Парни беспомощно посмотрели на Борового.

Никто из них не сдвинулся с места.

– Делайте как договаривались, – сухо сказал тот. Штырь, Мельник и еще трое парней подошли к распростертому на траве Кержнеру, достали из карманов ножи, но вновь остановились.

– Бейте! – приказал Боровой. – Давайте, слабаки!

– А, сука пархатая, получи! – крикнул Мельник и ударил лежащего Кержнера ножом. Хотел ударить еще раз, но Боровой схватил его за руку.

– Ну, хватит. Теперь остальные.

Парни по очереди ткнули ножами в бездыханное тело Кержнера. Все были бледны и молчаливы. Только Штырь тихо прошептал:

– Не надо было в лицо... Когда дело было закончено, Боровой приказал:

– А теперь к машине. Живо!

– Валим отсюда! – крикнул Мельник и первым побежал по тропе обратно. Сноп света метался из стороны в сторону. Парни, ни слова ни говоря, устремились за Мельником. Возле трупа остались только Боров и Апостол.

Апостол медленно повернулся и хотел уже идти, но Боровой удержал его за рукав.

– Постой!

– Что еще? – глухо и неприязненно спросил Апостол.

– Зачем ты сказал ему обернуться?

Апостол криво ухмыльнулся.

– Хотел, чтобы он понял, что ему конец.

– Зачем? – повторил вопрос Боровой. Апостол пожал пухлыми плечами:

– Просто проявил к нему уважение. Человек должен осознать свой последний миг на земле. Он ведь не корова, которую привели на убой. Если ты когда-нибудь решишь меня завалить, сделай так же, хорошо?

– Можешь быть уверен, – с ледяной усмешкой проговорил Боровой.

Часть вторая

Схватка

1

Август, 2006 г.

Антон Плетнев сладко зевнул и огляделся.

– А неплохое кафе, – сказал он. – Люблю, когда народу немного.

– Немного? – Турецкий усмехнулся. – Если ты не заметил, кроме нас здесь вообще никого нет.

– Вот я и говорю, – ничуть не смутился Плетнев. – Этим и приятны ночные часы в кофейнях. Никого нет. Тишь да гладь.

– Угу, – Турецкий кивнул. – Сонный официант, которому так тяжело подниматься со стула, что он готов убить тебя за каждую чашку кофе. Не знаю, как ты, а я предпочитаю проводить ночи дома, в постели, с женой под боком. – Александр Борисович стряхнул с сигареты пепел и насмешливо посмотрел на Плетнева. – Слушай, Антоша, сколько в тебе уже кофе?

– Не знаю. Чашки четыре.

– Руки еще не трясутся? Плетнев покачал коротко стриженной головой:

– Да нет.

– Силен. Что, и бессонница мучить не будет?

– До сих пор не мучила, – в тон Турецкому ответил Плетнев. – Вы будете смеяться, но раньше я вообще без чашки кофе уснуть не мог. Такой вот странный организм.

– Везет тебе. А я на ночь полчашки выпью – до утра ворочаюсь. – Турецкий поднял руку и посмотрел на часы. – Е-мое, уже пять минут третьего. Где этого Щеткина черти носят?

– Не знаю, но он просил дождаться.

– И мобильник вне зоны, – недовольно проговорил Турецкий. – Ты сам-то никуда не торопишься?

Бывший спецназовец покачал головой:

– Не-а. Мне и здесь хорошо. – Плетнев повернулся к официантке. – Девушка, будьте добры, еще один капучино!

– Сейчас она бросит в тебя чашкой, – предупредил Турецкий.

Плетнев улыбнулся:

– Пускай бросает. Будет повод поближе познакомиться.

Через минуту официантка, невысокая блондинка аппетитной полноты, поставила перед Плетневым чашку кофе. Она уже повернулась уходить, когда Плетнев ее окликнул:

– Девушка, простите мне мое любопытство... Никак не могу понять: что такая красавица, как вы, делает в ночном кафе?

– А где я, по-вашему, должна быть? – бросила она через плечо.

– На подиуме. Или на обложке модного журнала. У вас внешность фотомодели.

– Хороший комплимент, – сказала официантка и устало улыбнулась. – И главное, оригинальный. За сегодняшний вечер мне его говорили всего пять раз. Еще что-нибудь будете заказывать?

– Пожалуй, нет.

Официантка отвернулась и удалилась к стойке, величественно виляя бедрами.

– Ну что? – усмехнулся Александр Борисович. – Крепкий орешек?

– Вы сами сказали – она просто сонная. Обычно это срабатывает безотказно. Послушайте, Александр Борисович...

Турецкий дернул уголком губ:

– Слушай, завязывай с этой официальщиной. Зови меня просто Саня. Ну, или Саша. И на «ты».

– Хорошо, Александр Бо... То есть... Саша.

– Вот так-то лучше. – Турецкий потер кончиками пальцев глаза. – Фу, черт. Как же я сегодня не выспался. Так что ты хотел сказать?

– Ирина Генриховна просила вас позвонить, если задержитесь, – помните?

– Она уже спит. Плетнев покачал головой:

– Вряд ли. Думаю, она дожидается вашего звонка.

– Много ты понимаешь, – сухо бросил Турецкий, который терпеть не мог, когда кто-то вмешивался в его отношения с женой. А тем более – Плетнев.

– И все-таки вам лучше ей позвонить. Турецкий прищурился и сухо произнес:

– Еще раз.

– Что – еще раз? – не понял Плетнев.

– То же самое, только на «ты».

– А, вы об этом. Хорошо. Позвони ей, Саша, она волнуется. Так годится?

– Вполне.

Турецкий достал из кармана телефон, но в этот момент дверь кофейни открылась, и на пороге возник Щеткин. На плече у майора была сумка. Щеткин направился к столику, за которым сидели коллеги, по пути доставая из кармана сигареты.

– Явился, не запылился, – язвительно воскликнул Александр Борисович. – Чего так рано? Мы могли бы еще часок-другой подождать.

Щеткин уселся на стул, сунул в рот сигарету и прикурил от зажигалки. Турецкий и Плетнев выжидательно на него смотрели.

– И долго еще ты нас будешь томить? – поинтересовался Александр Борисович.

Щеткин помахал рукой, отгоняя от лица дым, затем снял с плеча сумку, расстегнул ее и положил на стол бумажный пакет с пончиками. Посмотрел на коллег и сказал: – Пончики. Еще горячие. Угощайтесь.

– Если ты не заметил, мы в кофейне, – напомнил ему Турецкий.

– И что?

– А то, что за те полтора часа, что мы тебя ждали, мы съели все пирожные, которые были в меню.

– А, ну дело ваше, – пожал плечами майор и достал из сумки еще один пакет, на этот раз пластиковый и черный.

Турецкий и Плетнев удивленно воззрились на пакет.

– Это мусор, – объяснил им Щеткин. Александр Борисович поднял глаза на майора:

– Забыл выбросить, когда уходил из дома?

– Это не мой. На губах Турецкого зазмеилась усмешка.

– Ты таскаешь с собой чужой мусор? – поинтересовался он.

Щеткин качнул головой и нетерпеливо произнес:

– Это не просто мусор, это мусор из помойного ведра прапорщика Вертайло.

Турецкий и Плетнев снова уставились на черный пакет.

– Дерьмо какое, – проговорил Александр Борисович.

– Не совсем, – возразил Щеткин. – Колбасную кожуру, картофельные очистки и бычки от «Примы» я сразу отмел... А вот это может быть интересно... Антон, ты точно пончиков не хочешь?.. Ну, как хочешь. Итак, вот что мы тут имеем.

Щеткин вынул из пакета какие-то пластиковые обрывки и положил на стол.

– Ну и что это?

– Это порезанные карты оплаты мобильного телефона. – Тут майор соединил два фрагмента и пододвинул получившуюся карточку к Турецкому.