Смертельный лабиринт - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 18

И на скользящий взгляд хозяина заведения Климов, по-казацки подкрутив кончики усов, ответил прямо, чтоб никаких сомнений не оставалось:

– Раз потребность у публики имеется, наверное, это правильно. Но! – Он поднял указательный палец. – Необходимо, чтобы все было в строгих рамках закона. Иначе это бардаком называется! А насчет бардаков у нас строго.

– Ну дак а как же! – возвел очи к потолку Суворов. – С этим у нас строго.

– А Морозов воспользовался вашим предложением? Тут ведь тайны особой нет. Опять же, наверное, надо было узнать журналисту, как выглядит изнутри ресторанно-увеселительный бизнес, самому все пройти? Как не попробовать? А? Да уж не темните, мне сейчас дело важнее, а не ваши нюансы. Брал массажистку?

– Так а чего? Нормальное, можно сказать, дело. Хотите с ней поговорить? Можно, без проблем. – Он поднял телефонную трубку и сказал: – Надя на месте? Пусть зайдет. Да как есть. – Суворов поморщился и хмыкнул: – Не здесь же...

Вошла высокая и симпатичная девушка в коротком полупрозрачном голубом халатике, под которым, как увидел Климов и даже подобрался невольно, кроме узеньких плавочек, фактически ничего не было. А фигурка у нее была что надо.

– Сядь вон там. – Суворов показал на стул чуть в стороне. – Вот твой недавний клиент, оказывается, того, загнулся. Убили парня.

Надя никак не отреагировала. Сидела прямо, глядя кукольными чистыми глазами на хозяина.

– Он тебе чего говорил? Во время... сеанса... ну, массажа?

Девица позволила себе ухмыльнуться:

– Да кто ж со мной станет про службу свою говорить? Значит, у меня тогда работа некачественная. Нет, Петр Егорович, мои клиенты, – она горделиво повела плечиками, – могут только стонать. Когда я из них душу вынимаю. Да вы ж знаете...

– Чего я знаю, не твое дело, – сердито оборвал ее явное хвастовство Суворов и посмотрел на следователя: – Спросишь чего?

Климов, с улыбкой оглядывая девушку, отрицательно помотал головой. Но, подумав, спросил-таки:

– А во сколько у вас с ним этот... сеанс начался? Сколько длился?

Ответил Суворов:

– За обычную плату сеанс массажа длится час. Иногда полтора. Но бывает и дольше – это уже отдельно. У них там ценник висит, можешь посмотреть.

– Значит, Морозов находился у вас с двенадцати и?..

– До трех, – подсказала Надя.

– Да, в три он уехал, – подтвердил Суворов и словно прицелился взглядом в Климова. – Сам не желаешь попробовать? Как это у них, у тайцев этих, а? – Он скабрезно ощерился, явив совершенно идеальной белизны зубы. Искусственные, конечно, свои-то наверняка зона доконала.

– Я сегодня не по этой части, Петр Егорович. А девушка, ничего не скажу, красивая... Значит, с Морозовым у вас никакого разговора не было?

– Ну почему? – возразила она. – Он расспрашивал, как и с кем живу, сколько получаю, нравится ли работа? Говорил, что снимать в телевидении будет. Но как это? Ну когда лицо затемненное, чтоб его видно не было. А фигура – сколько угодно. Оплата у нас через кассу, а так – чаевые. Он не жилился.

– Изнутри, получается, изучал поточное производство? – не мог, чтоб не съязвить, Климов.

Но девица Надя все приняла за чистую монету:

– Ага, мы его снаружи, а он нас – изнутри! – и фривольно хихикнула.

– Ну-ну! – вмиг построжел Суворов. – Брось свои шуточки. Тебя серьезно спрашивают.

– Ну так и я, – не сдавалась Надя. – Петр Егорович, вы будете долго? А то там уже первые клиенты подходят...

– Ладно, иди. – Хозяин махнул рукой и, когда девица вышла, добавил: – Вот такие они все. Хорошие девчата. И зарабатывают достаточно. К зарплате – чаевые. А тот же Реваз своих бы кобелей нагнал, и те бы девок за так пользовали... Ну, видишь теперь разницу?

Климов видел. Как понял и то, что здесь фактически работает хорошо отлаженное публичное заведение. И вспомнил в этой связи старинный анекдот. Какая разница между бардаком и публичным домом? Отвечаем: публичный дом – это отлично налаженное производство наслаждений, а бардак – это стиль руководства. И в те годы, когда рассказывали этот анекдот, он наверняка был жутко смелым!

Понимая, что большего он сегодня, видимо, от Суворова не добьется, тот и так достаточно «открылся», Климов все же решился еще на один вопрос. Пока у обоих настроение благодушное и контакт вроде бы установился.

– А скажи мне, Перт Егорович, вот ты, вижу, опытный... больше того, мудрый человек, раз такое дело с душой делаешь, верно?

– Стараюсь, – снисходительно ответил Суворов, принимая, однако, комплимент.

– Тогда скажи мне... Не для протокола, не для следствия... Я просто по-человечески понять его хочу, этого журналиста... Сугубо между нами, слово даю. Вот такая реклама твоего заведения по телевидению – она дорого тебе обходится? Или обошлась, я не знаю? Но ведь теперь же все продается, верно? А роскошная реклама, да с проблемами, да еще с антуражем, после чего все сюда побегут, – это серьезное подспорье для успешного бизнеса, так? Или я не понимаю?

– Правильно ты понимаешь... – Суворов покачал головой. – Хорошие бабульки он увез. Но это дело – недоказуемое. – Он хитро подмигнул.

– Да я тебе слово дал! И не собираюсь ничего доказывать. Но вот мысль мелькнула. Ты ему когда деньги отдал, в тот день?

– Ну?

– Знаешь, почему спрашиваю? А не мог ли это быть просто грабеж? Кто-то узнал либо подглядел, вот и решил воспользоваться? Ведь при нем в ночь убийства ничего не нашли – ни бумажника, ни документов, ни «мобильника».

– А что, запросто... – подумав, ответил Суворов. – Пять кусков – нехило... И Надька, это она так, для фасона, а он у нее был халявный... я сам велел, чтоб по высшему разряду обслужила... И она – девка старательная. Эх, – вздохнул он, – промахнулся, видать, бабки на ветер, и не будет никакой твоей рекламы... Ты там, у них, не слыхал: пойдет передача?

– Вряд ли... Но я узнаю – позвоню, – пообещал Климов, вставая. – Телефон я у тебя записал...

«А я, кажется, знаю, куда они могли уйти, эти денежки... – сказал себе Климов. – Узнать бы еще, кто кредитор?.. И если Леня вернул ему свой долг, то, значит, версия с кредитором отпадает...»

Уже покидая ресторан, решил для себя: «Надо будет сегодня обязательно поделиться своими впечатлениями с Мариной... А интересно как получается: внешне она – сухарь сухарем, даже словно нарочно подчеркивает свою незавидность, неприметность. Зато когда раздевается – ого!.. Странное дело, а вот эта Надя, у которой все видно, совсем не трогает... Наверное, потому, что это – ее профессия. И она – не для любви предназначена, а для удовлетворения похоти. Пожрал, выпил, сбросил напряжение – и за работу! Бабульки лепить... Вот, видно, и эту проблему решал здесь для себя Леонид Морозов – он же, говорила Марина, дотошливым был, во все влезал сам... А пять тысяч долларов – очень неплохой гонорар, не облагаемый к тому же налогами». Правда, не знал Климов, какие вообще гонорары считаются «неплохими» на этом телевидении. Надо будет тоже у Маринки спросить...

Итак, зафиксировал Климов, Леонид Морозов в свой последний день появился у Суворова в полдень, а уехал в три. Куда? К своему кредитору? Или он мог отправиться к конкуренту Суворова?.. А что, в этом тоже имелся свой смысл... Но это уже следующий вопрос. Виктор Пашкин сказал, что у Лени были свои собственные агенты на тех объектах, где он работал. Впрочем, возможно, он пользовался в какой-то степени еще и милицейскими связями, и это все предстоит выяснять и выяснять... И когда успеть?..

Во всяком случае, здесь, у Суворова, делать было больше нечего.

А интересно, как отреагирует на визит следователя Реваз?..

Вот ведь, кажется, почти все знаешь о человеке: и где он бывает, и чем занимается, а как доходит до того, чтобы найти его, увидеть, вопрос нужный задать, так – извините. Не знаем такого, не видели, не встречали... Да оно и понятно, криминальный мир не выпячивает своих связей и контактов.