Операция «Сострадание» - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 33

Две труженицы инспекции с готовностью согласились помочь оперативнику: такие визиты им не впервой, милиция работает в тесной связке с налоговыми органами. Эти две хохотушки средних лет немедленно принялись нажимать пальцами с накрашенными ногтями на компьютерные клавиатуры и вскоре заявили, что никаких «Идеалов» у них не значится. Расширив поиск, они выяснили, что никаких «Идеалов» не сыщется и по всей Москве с областью. Есть «Идиль», «Идис», «Идона» и прочие звукоподражания неизвестно чему.

– Молодец, оперативник, – захохотала та, что была постарше и похудее. – Неплательщика нам на блюдечке принес.

Та, что помоложе и потолще, присоединилась к подруге, и не менее четверти минуты они исполняли смеховой дуэт. Им бы в цирке выступать с этим номером!

– Посмотрите еще по тематике, – попросил Володя. – Пластическая хирургия. Фирма производит солидное впечатление, не верится, чтобы нигде не фигурировала...

– Пластическая хирургия – это вместе с косметическими услугами, что ли? Ну, там, допустим, визажисты, стилисты, косметологи, чистка лица... – вдохновенно перечисляла та, что помоложе. Несмотря на широкую талию и простоватое лицо, она явно уделяла своей внешности пристальное внимание и с косметическими услугами была давно и тесно знакома.

– Да. Так. Наверное, – засмущался Володя. Он был целомудренно мужествен, и всякие откровенные дамские штучки его вгоняли в краску.

Две служащие налоговой инспекции стали серьезными, точно это не они сейчас хохотали напропалую, и снова принялись терзать компьютеры.

– Там еще работает... то есть работал хирург Анатолий Великанов! – спохватился Володя, что забыл сообщить самое главное.

– Угу... Ага! – разноголосо, но слаженно отозвались подруги, всем своим деловым видом показывая, что ни один налогоплательщик, а также уклоняющийся от уплаты налогов от них не скроется.

Подруги круто знали свое налоговое дело. По крайней мере, то, что удалось им откопать, было весьма примечательно и заслуживало серьезного внимания со стороны правоохранительных органов. Даже если не имело никакого отношения к убийству Анатолия Великанова...

– «Идеал» – это только вывеска, так называемый брэнд, – позднее докладывал Володя Вячеславу Ивановичу Грязнову, который слушал его, подперев рукой толстую щеку и напоминая добрую бабушку у деревенского окошка. – В налоговых органах она вообще не числится. Там фигурирует ООО «Салон красоты». Он имеет лицензию и платит налоги. Эту фирму учредили в середине 2003 года два человека: Гарольд Николаевский и Игорь Бойков. Люди уже солидные, немолодые, каждому по тридцать восемь лет...

Слава Грязнов глубоко вздохнул, чему-то усмехнулся – то ли юной Володиной наивности, то ли своему собственному возрасту, с позиций которого эти солидные люди Бойков и Николаевский представляются сопляками.

– Извините, Вячеслав Иванович, – уловив подтекст, покраснел Володя.

– Пустяки, Володя, у каждого возраста свои преимущества. Доживешь до моих лет, сам увидишь... Но ты мне что-то не сказал, чем тебе подозрительны Бойков и Николаевский. Лицензия у них, сам говоришь, есть, налоги платят...

– А тем они подозрительны, Вячеслав Иванович, что запевала в бизнесе – Игорь Бойков – получает зарплату не только в «Идеале», точнее, в ООО «Салон красоты»...

Володя сделал паузу, словно собираясь преподнести Грязнову сюрприз на блюдечке.

– А где еще? – поддержал игру Вячеслав Иванович.

– В Академии милиции, – без лишней патетики оповестил опер Яковлев.

Сюрприз удался на все сто. Генерал Грязнов перестал походить на добрую бабушку, стремительно приобретая вид по-генеральски грозный. Искренне преданный своей работе, Вячеслав Иванович терпеть не мог, когда на сотрудников милиции ложилась тень: горячился, возмущался, гневался. Ну а если обнаруживалось, что сотрудники милиции действительно совершили то, в чем их обвиняли, – о, он становился безжалостен по отношению к тем, по чьей вине черная тень могла запятнать и честных людей.

– То есть как, – заклокотал Вячеслав Иванович, – и в Академии милиции служит, и бизнесом занимается? Да ведь это запрещено!

– Тем не менее это так.

– Надо проверить, Володька. Проверить надо обязательно.

– Я позвонил в Академию милиции и выяснил, что майор милиции Бойков действительно у них работает, преподает на кафедре уголовного права. – Володя развернул бумажку со своими записями. – Все правильно, доцент кафедры уголовного права, кандидат юридических наук Бойков Игорь Кириллович...

– Что позвонил, Володя, это ты молодец. Но, кроме того, надо нам побывать в Академии милиции. Непременно надо. Чай, не чужие... А дело тут такое, которое всех касается.

– А почему это у вас, Захар Игнатьевич, телекомпания так диковинно называется – «Шестой глаз»? – для знакомства, чтобы расположить к себе допрашиваемого, осведомился Турецкий. – Эзотерическое какое-то название... Что за телезритель с шестью глазами? Неужели индийское божество? Это у них бывает и по шесть рук, и, наверное, по шесть глаз...

Никаноров, главный конкурент «Радуги», с удовольствием улыбнулся: очевидно, разговоры касательно придуманного лично им названия грели его душу. Это был человечек небольшого роста, но внешне очень колоритный и запоминающийся, начиная от широкой бороды, лежавшей на груди, как черная манишка, и кончая остроконечными носками сверкающих туфель. Турецкий невольно вспомнил средневековую моду, согласно которой носки туфель должны быть как можно длиннее: самые большие средневековые модники их загибали и пристегивали цепочкой к поясу, чтобы не путались при ходьбе. А касательно бороды – Александр Борисович уж и не помнит, когда в последний раз созерцал такую мощную растительность, разве что на Театральной площади, проходя мимо памятника Карлу Марксу.

– Правильно, название эзотерическое, – подтвердил Никаноров, – только несколько не в том смысле, как вы его оцениваете. Знаете, некоторые слова воспринимаются по созвучию, придающему им сразу несколько смыслов, – этим широко пользуются рекламисты. Название «Шестой глаз» вызывает ассоциации с устойчивым словосочетанием «шестое чувство», заставляя телезрителя подсознательно верить, что ему покажут нечто необычайное. Ну а почему глаз? Просто ассоциации с телевидением вообще. Телеэкран, телеглаз, «Камера смотрит в мир», программа «Взгляд», там тоже глаз был в эмблеме...

– «Зенки», – вслух вспомнил Александр Борисович.

– Точно, еще «Зенками» ее в перестройку называли! – Враг из прокуратуры, коим Никаноров считал Турецкого, сразу стал ему симпатичен. Эдакий миляга, помнит этапы большого пути от советского телевидения к постсоветскому! Эти этапы отчасти прошел вместе со страной Захар Игнатьевич Никаноров, поэтому не заулыбаться он не мог. Карломарксова борода расправилась и стала еще более окладистой, символизируя удовольствие...

Биография Захара Игнатьевича, в которой основательно покопались люди Турецкого перед допросом, представляла бы существенный интерес для историка, изучающего переход от социализма к капитализму в нашей стране. Начать стоило бы с того, что именно благодаря социализму выходец из заснеженной промышленной сибирской глубинки, карабкаясь по партийно-идеологической лестнице, смог занять в столице ответственный, связанный с руководством умами пост. Так что карломарксову бороду этот сибиряк продолжал носить не зря: верность памяти, ностальгия... Впрочем, бороду он в советские времена не носил: борода в партийно-чиновничьей среде автоматически становилась зримым признаком вольнодумства и неблагонадежности. А Захар Игнатьевич и так позволял себе слишком много неблагонадежности, чтобы подкреплять ее еще внешними проявлениями. Постепенно, на общем монолитном сером фоне, он становился все более и более либерален... Не то чтобы Захар Игнатьевич готов был жизнь отдать за идеалы либерализма – ничего подобного, просто он чутко ловил конъюнктуру и умел видеть на шаг вперед. В первые годы перестройки, когда его коллеги с сомнением прикидывали, что уже можно и чего еще нельзя, и страшно боялись обмишуриться, перепутав одно с другим, Никаноров взялся за организацию фестивалей бардовской песни, а потом и рок-фестивалей. Поощрял он и такое новое в нашей стране направление, как граффити, привлекая первых графферов к созданиям декораций для своих фестивалей. При этом присутствие на сцене символики, отсылающей к Октябрьской революции и Гражданской войне, считалось обязательным. Товарищи по партийной работе, для которых потолком предпочтений в искусстве была Людмила Зыкина по радио и скрипичный концерт в филармонии, поначалу плевались, но потом стали завидовать. К всеобщему ропоту, Захару Игнатьевичу не дали по рукам. Наоборот, как-то так получилось, что его загребущие ручки захватывали все больше и больше кусков информационного пирога. А информация – это и влияние, и материальные выгоды... Короче говоря, развал Советского Союза Никаноров встретил в весьма отменном моральном и техническом оснащении, он имел полное основание потирать эти свои ручки. Кстати, бороду он тоже отрастил в 1991–1992 годах. Возможно, из нонконформизма. А возможно, чтобы наконец-то осуществить давнюю юношескую мечту...