Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Степанцов Вадим Юрьевич. Страница 15
Смерть педофила
Две малолетние гражданки с одним почтенным педофилом
в одеждах Евы и Адама под барбарисовым кустом
культурно, с водкой отдыхали, над дачей солнышко светило,
но в страшном сне вам не приснится то, что случилось там потом.
Одна девчонка-малолетка вдруг головою завращала
с ужасной руганью и треском, со скоростью бензопилы,
и голова слетела с тела и, покатясь, заверещала:
"Я презираю вас, приматы, медузы, рыхлые козлы!"
Другая девочка-малышка грудь ногтем резко очертила -
и грудка правая упала, из дырки выдвинулся ствол.
Она в течение минуты изрешетила педофила
и улыбнулась со словами: "А ты, Витёк, и впрямь козёл!"
Девчонка грудку пристегнула и голову своей подруги
обратно к телу привинтила и стала нежно целовать.
Навстречу солнцу две малютки пошли, красивы и упруги,
других столичных педофилов насиловать и убивать.
Вот так погиб в хмельном угаре наш кореш Виктор Пеленягрэ,
не веривший в киберпространство, ни в киборгов, ни в киборгесс.
Как хорошо, что он не умер от простатита и подагры,
а умер как герой, как воин, когда на малолетку лез.
Не верьте, люди, малолеткам! Их угловатые манеры,
их прорезиненная кожа скрывают сталь и провода.
Ничем иным не объяснимы отсутствие любви и веры,
безграмотность в вопросах секса и к взрослым дяденькам вражда.
Случай с газетчиком Быковым на даче у Шаляпина
Накрывши пузо грязным пледом,
Я ехал в бричке с ветерком.
Моим единственным соседом
Был штоф с кизлярским коньяком.
Столбы мелькали верстовые,
Закат над лесом угасал.
Коньяк кизлярский не впервые
От горьких дум меня спасал.
Увы, опять я всё прошляпил!
А так всё было хорошо:
Фёдор Иванович Шаляпин
Мне соиздателя нашел,
В миру - известная персона,
Из Мамонтовых, Савватей.
Расселись, крикнули гарсона
Купчина начал без затей:
"Что ж, мой любезный юный гений,
Что будем с вами издавать?" -
"Журнал литературных прений" -
"Как назовём?" - "Ебёна мать".
"Что, прямо так?" - "Нельзя иначе!
Шок, буря, натиск и - барыш!" -
"Н-да. Надо обсудить на даче.
Фёдор Иваныч, приютишь?"
И вот к Шаляпину на дачу
Летим мы поездом в ночи.
Владимир. Полустанок. Клячи.
И в ёлках ухают сычи.
В вагоне мы лакали водку,
А Савва Мамонтов стонал:
"Газета "Заеби молодку"!
Нужна газета, не журнал!"
Сошлись мы с Саввой на газете,
Названье дал я обломать -
Синод, цензура, бабы, дети -
Решили: будет просто "Мать".
И вот знаток осьми языков,
Кругом - вельможные друзья,
Патрон редактор Дмитрий Быков,
К Шаляпину приехал я.
Проспал я в тереме сосновом
До двадцать пятых петухов.
Как сладко спится в чине новом!
Bonjour, bonjour, месье Bikoff!
Шаляпинская дочь Ирина
На фортепьянах уж бренчит.
Прокрался на веранду чинно,
А плоть-то, плоть во мне кричит!
Пушок на шейке у красотки
И кожа, белая, как снег.
Я тихо вышел, выпил водки
И вновь забылся в полусне.
И грезится мне ночь шальная,
Одежды, скинутые прочь,
И, жезл мой внутрь себя вминая,
Вопит шаляпинская дочь.
А рядом, словно Мефистофель
Из бездны огненной восстал,
Поёт папаша, стоя в профиль,
Как люди гибнут за металл.
И, адским хохотом разбужен,
Из кресел вывалился я.
"Мосье Быкофф, проспите ужин!" -
Хохочут добрые друзья.
Хватив глинтвейну по три кружки,
Мы стали с Саввой рассуждать
О том, как счастлив был бы Пушкин
Печататься в газете "Мать",
Не говоря уж про Баркова
И прочих озорных господ,
Которым жар ржаного слова
Вдохнул в уста простой народ.
"Ах, как бы Александр Сергеич
Язвил обидчиков своих,
Когда б средь ямбов и хореев
Мог вбить словечко в бельма их!
А Лермонтов, невольник чести!
А Писарев, а Лев Толстой!
Им по колонке слов на двести -
Такое б дали - ой-ой-ой!"
Глинтвейн, и херес, и малага,
И водочка смешались вдруг,
И в сердце вспыхнула отвага,
И Ирку я повел на круг,
Сказал: "Играй, Фёдор Иваныч!
Желает Быков танцевать!
Мамзель, почешем пятки на ночь
В честь славной газетёнки "Мать"?"
И тут фонтан багряно-рыжий
Нас с барышней разъединил,
И всю веранду рвотной жижей
Я в миг единый осквернил.
Сидят облёванные гости,
Шаляпин и его жена,
А Савва Мамонтов от злости
Сует кулак мне в рыло - на!
Вмиг снарядили мне карету,
Кричали в спину дурака.
Не знаю сам, как из буфета
Я стибрил штофчик коньяка.
И вот, как дурень еду, еду...
А всё же сладко сознавать:
Почти поймал за хвост победу,
Почти издал газету "Мать"!