Братик - Kramlyn Jascherka K.. Страница 20

Проснулся утром, протянул руку, а его нет. Мне, как из чайника кипятка за шиворот плесканули. Вскочил, куда бежать, не представляю. Изя вчера сказал, ему, мол, пока и ходить особенно не стоит. Швы могут разойтись. Да и потом…

Блиииииннн…

Спотыкаясь обо все подряд, я, полуслепой со сна, голый, вылетел в коридор. Дверь в туалете по-прежнему отсутствовала: вчера я так и не успел навесить ее обратно, так что братика я, слава тебе господи, нашел достаточно быстро.

Шурка страдал над унитазом, пытаясь помочиться. Я подошел ближе и сразу увидел их - четкие алые потеки на белизне только вчера отмытого кафеля. Кровь…

Первой мыслью было: «Почки ему, суки, отбили». Но об этом бы Изя мне сказал… А если нет, то откуда тогда кровь в моче?

Чтобы я хоть чего-то в этом понимал… Твою мать…

Чувствуя себя, как никогда, беспомощным и бесполезным, я оперся рукой о косяк, сам не зная, стоит ли мне войти туда или лучше подождать здесь, снаружи. Впрочем, сосредоточенный - нахмуренный лоб, суровые складки возле рта - Шурка меня, казалось, даже и не заметил. Не обернулся, ничего не сказал.

Просто стоял и медленно, мучительно, пытался сделать свое дело.

Когда, наконец, закончил, то также безразлично повернулся и, опираясь руками о стены, начал передвигаться. Я ему этого не позволил: поднял на руки, хотел нести в комнату, но, повинуясь недовольному жесту его руки, доставил братика в ванну. Не позволяя садиться, ополоснул его под душем, вымыл голову, помог почистить зубы, а потом также, на руках, доставил обратно в кровать.

Я не знал, что сделать, чтоб угодить ему, но бледное существо под одеялом ни в какую не желало становиться живым, реагировать, откликаться. Я сходил с ума.

После полудня начал настойчиво звонить телефон, но я ни с кем не мог разговаривать и вырубил поганую тварь.

В конце концов я сообразил - вытащил с полки одну из его любимых книжек, открыл посредине и стал читать.

Весна идет, блин, весне дорогу.

Весна приперлась к нам в лице тихо перепуганного Хиппи.

Я все-таки включил ненадолго телефон, чтобы связаться с ним и дать поручение, а затем снова отрубил аппарат. Повинуясь моим словам Хиппи привез нам детское питание, заварные каши и черную икру. Даже не спросил, зачем. Через порог отдав ему деньги, я захлопнул дверь. Прямо ему в физиономию.

Видеть их не могу теперь. Трясет просто.

Но оставить Шурку совсем одного в квартире сейчас страшнее.

Радость! Шурка заговорил со мной!

Глори аллилуйя!

Сказал, что не хочет кушать кашу. Хочет бутерброд с сыром. И в его голосе при этом присутствовала интонация недовольства!

Клянусь, я слышал ее. Хоть сейчас могу зажмурить глаза и заставить свою память воспроизвести для меня этот звук.

Слава богу! Как я счастлив!

Шурка!

Сегодня у нас был Изя.

– И что же я скажу тебе? - улыбнулся он мне после осмотра. - Твой брат молодец, Стас. - Он покачал головой. - Юный организм… Его способности восстанавливать себя пока еще почти безграничны. - С рассеянным видом он взял у меня и пересчитал полагающиеся ему за визит деньги. - Есть мнение, что моя помощь, как врача, ему уже собственно больше и не нужна. Еще недельку пусть побудет дома, а там отправляй его в школу.

Опять же экзамены, наверно, как никак скоро.

По выражению моего лица он видимо понял, что об этом я как раз не подумал, и совсем уже в дверях, прощаясь, доверительно сжал мне руку и тихо, наставительно произнес:

– И перестань сходить с ума, Стас. Мир не рухнул, земля крутиться, солнце светит. А тебе не мешало бы сходить на футбол, выпить пива, снять девочку… или мальчика - тут уже кому что нравится. Главное, не упекай себя сам навек в эту келью. Снаружи лежит огромный мир, и ты, Стас, можешь взять его.

Я молчал.

– Что ж, - вздохнул Изя. - Если тебе это не нравится, можешь, конечно, прямо сейчас пойти купить колокольчик, чтобы твой брат всегда мог вызвать тебя, если что-нибудь понадобиться. Но я все же советовал бы тебе оценить и сравнить все возможные перспективы.

На этом мы и простились.

Но я не позволил себе даже задуматься над его словами. Это казалось кощунственным.

С возвращеницем. Саха отлепился от своей девки и соблаговолил осчастливить своим присутствием родные стены.

Деньги, наверно, у него кончились.

Я расплатился с ним за его часть работы, как это и было оговорено. Но помимо этого ничего ему не сказал. Я имею в виду о той вечеринке, когда его не было. Ни единого слова.

И что самое смешное, Шурка повел себя с ним, как будто бы ни в чем не бывало. Я тут неделями от него довольствуюсь двумя-тремя фразами, а с Сахой он болтает, будто бы ничего и не было. Не замолкает фактически.

Я зол?

Нет, скорее рассержен. И еще расстроен.

В этой картине есть какая-то часть, какая-то деталь, пока еще не доступная мне. Какая-то фальшь…

Но я не могу поймать ее за хвост.

Черт, я же просил у него прощения. Я на коленях стоял!

Но почему его улыбка сияет Сашке, а я получаю в лучшем случае недовольство и язвы. Впрочем, не стоит. Я не имею права. Я действительно перед ним виноват.

И Саха тут ни при чем.

Весна красна.

Сижу дома. Смотрю в окно. От нечего делать решил бросить курить и теперь страдаю. Это здорово.

Устал, хотя и не понятно от чего. Я ведь ничего не делаю.

Мысли текут, как гавно по течению, тупые, неповоротливые…

Стараюсь не замечать удивленные взгляды Сахи.

Почти два уже. Надо бы суп поставить. Картошки можно начистить, сварить сосисок. Только кожицу надо снять, а то полопаются. В прошлый раз забыл - Шурка был недоволен.

У него сегодня шесть уроков. Скоро уже придет.

Видел странный сон. Рассердился.

Пора оживать. Не думал, что это будет так тяжко. Тело, мозг, все суставы, все мысли будто парализованные от долгой спячки.